Мария Беседина - Расколдованный круг Страница 29

– Да потому, что вы ведь сами знаете – ни одно решение в этом доме не принимается помимо Геннадия Ивановича, – мрачно откликнулась Анна Осиповна.

– Да, вы правы, – огорченно вздохнула Зоя.

– Вот я и говорю, – разгорячилась домоправительница. – Услышь он, что Александру таскает по клубам и спаивает не кто иной, как его обожаемый Матвей Андреич... Да разве он поверит? Ноги оторвет тому, кто это скажет!

– Да, Геночка стал очень негибким в своих суждениях о людях, – уныло подтвердила Зоя. – Если решит, что человек хорош или плох, – все, уже ничто не изменит этого мнения! Что же делать, что же мне делать?

– Ну вы не убивайтесь уж так-то, – осторожно притронулась к руке хозяйки Анна. – Ведь, что ни говори, Александре-то Геннадий Иванович не верит ни на грош! Еще с той поры, когда она в прошлом году сказала, что поедет ночевать к этой ее подружке, Носковой, а сама болталась где-то трое суток... Помните?

– Еще бы мне не помнить! – Лицо матери помрачнело еще больше.

– А какой счет потом пришлось оплатить в ресторане и в...

– Анна, перестаньте, с меня и так достаточно! Что уж старое вспоминать! Ведь весь этот кошмар длится уже больше года! – Голос Зои задрожал, лицо в стремлении удержаться от слез исказилось странной гримасой. – Полное впечатление, что Шуру кто-то специально учит вести себя подобным образом!

– Это Матвей Андреич, больше некому...

– Я попробую поговорить с ним, – решила Зоя. – Что ему нужно от моей девочки?

– «Что», «что», – помедлив немного, все же решилась домоправительница. – Приданое, что же еще!

– Анна!

– Александра Геннадьевна уже сейчас готова за Матвеем Андреичем и в воду, и в огонь. Еще бы, вы ведь ее в строгости растили. Лишнего слова не скажи, мини-юбку не надень... А с Матвеем Андреичем наоборот – чем хуже, тем лучше! Куришь – молодец, выпиваешь – так и надо!

– Кошмар какой-то, – с отвращением и искренним удивлением выговорила Зоя.

– Уж как она мучилась, пока курить училась, – не рассказать... Но упрямая, вся в отца – пересилила себя, дымит.

– Вот что мы сделаем, – после некоторого раздумья сказала Зоя Петровна. – Я попробую поговорить... Нет, не с Матвеем, а с его отцом. Андрей Николаевич очень порядочный человек, и уж он-то знает, как воздействовать на сына... А я, пока у Геночки подходящее настроение, добьюсь, чтобы он отправил Шуру в санаторий... Он и сам вроде не против, да все как-то откладывает... Там девочке подлечат нервы, проследят за ее диетой – Шура совсем исхудала, просто кожа да кости... А главное – в санатории девочку избавят от привычки к курению и... и...

– Да я понимаю, что вы хотите сказать, – кивнула Анна, очевидно сообразившая, как тяжко матери произнести страшное слово «алкоголизм».

– И вот тут, Анечка, мне понадобится ваша помощь, – справившись с собой, продолжала Зоя. – В ходе разговора я позову вас, чтобы вы подтвердили Геннадию Ивановичу мои слова. Расскажите ему то же самое, что сейчас поведала Тося, но... смягчите акценты, что ли... Вы понимаете меня? Никаких упоминаний о Матвее! Это выведет Геночку из себя, и он не захочет больше ничего слушать! И остальных предупредите... Одно неосторожное слово – и все может сорваться. Что тогда будет с Шурой, что?

Закрыв лицо руками, несчастная мать, уже не пытаясь сдерживаться, зашлась безутешным плачем; Анна Осиповна сделала движение к хозяйке, словно стремясь утешить ее... Однако было ясно, что никакими словами не смягчить того горя, которое обрушилось на материнские плечи; покачав головой, домоправительница бесшумно выскользнула из хозяйской спальни и пошла прочь по коридору, в задумчивости не замечая, что проговаривает свои мысли вслух:

– Настоящая рабыня в золотых кандалах! Во что богатый муж ее жизнь превратил! Дочь открыто и то защитить не смеет! Поневоле подумаешь: а нужны ли они, эти миллионы?

Глава 8

В квартире Шерстневых воцарилось мрачное спокойствие – все, и хозяева, и прислуга, делали вид, что ничего особенного не случилось. Однако произошедшее с Шурой и последовавшая за этим тяжелая сцена оставили неприятный след в душе каждого. После того как все же вызванный врач сказал, что дежурить возле «болящей» вовсе не обязательно, Рита отправилась к матери и нашла ее безутешно плачущей. Несмотря на все усилия девушки успокоить маму, Зоя Петровна с каждой минутой рыдала все горше, точно слова старшей дочери доставляли ей еще бо€льшую боль, чем поступки младшей. Кончилось это тем, что явившаяся на шум Анна Осиповна ласково, но твердо увела недоумевающую Риту из спальни со словами:

– Ты бы, Риточка, погуляла лучше! Вечер-то какой! Или вон Павел Ильич к ужину корзиночек напек... Не хочешь с молочком?

«Точно я маленькая и неспособна понять тревоги взрослых», – с некоторой обидой подумала Рита; однако на лице Анны Осиповны было написано столько неподдельной доброты, что девушка покорно кивнула, хотя совсем не хотела есть.

– Вот и чудненько! – преувеличенно бурно обрадовалась Анна Осиповна. – На кухне попьешь или тебе в столовую отнести?

По установившейся привычке Рита отправилась на кухню и села на свое любимое место лицом к окну. Но не успела девушка отхлебнуть глоток молока и откусить краешек действительно восхитительного пирожного со свежей клубникой, как за ее спиной раздался тихий голос Тоси:

– Там Зинаида Степановна тебя спрашивает...

Поспешно направившаяся в гостиную Рита не сразу узнала такую обычно подтянутую, моложавую соседку в одетой во все черное женщине, протянувшей к ней трясущиеся руки:

– Риточка, горе-то какое...

– Мы с мамой очень вам сочувствуем, – искренне произнесла девушка. – Да вы садитесь! Может быть, кофе?

– Да что вы, дорогая моя! – болезненно даже не вздохнула, а простонала Зинаида Степановна. – Мне кусок в горло не идет после того... Боже, какое горе! Орлов, мой Орлов!

Сейчас старушка отнюдь не казалась Рите смешной: пусть ее вид и одежда были комичны, но какое неподдельное горе читалось в каждом жесте высохших рук, в каждом звуке голоса!

– Что я могу сделать для вас? – спросила Рита. – Вы простите, но мама... не совсем здорова, она не может сейчас выйти из комнаты, – добавила девушка, предупреждая возможные вопросы.

– Ах, дорогая моя, как хорошо, что вы об этом заговорили! – На старческом лице появилось нечто что-то вроде удовлетворения. – Вы знаете, Борис Константинович... Наш управляющий... Он разъяснил мне, что правила кондоминиума не разрешают хоронить умерших питомцев около дома. Я понимаю, это разумно... Нельзя омрачать настроение живых мыслями о смерти... – Зинаида Степановна тяжело вздохнула. – Словом... Риточка, вы ведь часто ездите по нашему лесу верхом... Не знаете ли вы какой-нибудь укромный, но живописный уголок, где Граф Орлов мог бы...