Керстин Гир - Непристойное предложение Страница 29

– Да не было там никакого зверя, – произнесла я, сама начиная медленно звереть. – И никакого маньяка с топором. Оливер увидел меня.

– А, как ты играешь на унитазе в пинг-понг?

– Нет, как я делаю линг-линг, – прошептала я.

Элизабет покачала головой:

– Я знаю тебя давно, но то, что у тебя проблемы с отправлением естественных надобностей, слышу впервые.

– Да никто об этом не говорит, – еле-еле произнесла я. – Но нельзя позволить застать себя за этим занятием.

– Застать себя… – скептически повторила Элизабет, – Знаешь, Олли, в некоторых вопросах ты весьма своеобразна. Сегодня люди спорят о том, как это романтично застать партнера, когда он писает, но…

– Тсс, говори потише!

– Олли! – закричала Элизабет. – Тебе нужен психотерапевт!

– Только потому, что я прилично воспитана?

– Потому, что у тебя огромная анальная проблема, – ответила Элизабет. – Более скучной истории мне еще никто не рассказывал: «Это было ужасно. Я сидела на унитазе, а в этот момент из душа вышел мой сосед по дому».

– Он был голый, – сказала я.

– Невероятно, – с сарказмом произнесла Элизабет. – В вашей семье в душе, случайно, не в плавках моются?

– Элизабет, – сказала я, – я думала, у тебя возникнет хоть толика сочувствия ко мне. Как минимум человеческое понимание, каково мне было в этой двусмысленной ситуации.

– Нет, – сказала Элизабет и кашлянула. – В самом деле, никакого. Ты знаешь, как давно я не видела ни одного голого мужчины? Он хорошо выглядит?

– Вполне, – сказала я. – Но что он теперь будет обо мне думать?

– Ты имеешь в виду, о том, как ты делала джинг-джанг? – ехидно спросила Элизабет.

– Линг-линг, – сказала я.

– Тю! – расхохоталась Элизабет. – Вероятно, он сейчас сидит у психиатра, пытаясь залечить эту психологическую травму: «У жены моего брата, кажется, есть почки и мочевой пузырь! Она позволила себе вылить в наш туалет некоторое количество урины». Олли, но это же самое естественное, что может произойти в мире. Что ты станешь делать, если захочешь пукнуть? Пойдешь для этого в глубокий погреб?

– Ах, тише, Элизабет, – встрепенулась я. – Ты не принимаешь меня всерьез. Я всего лишь так воспитана. Тем не менее, я всей душой благодарна моей приемной матери.

– Я рада, что эта достойная женщина сегодня живет далеко, – сказала Элизабет. – Впрочем, мне нужно по нужде. Если ты не возражаешь, я забегу вон там за кустик и сделаю небольшое «фэншуй».

Штефан не имел ничего против, чтобы Эвелин потратила немного денег на ремонт и прикомандировала на эти работы бедного господина Кабульке.

– Девочка должна в конце концов чем-то заниматься, – сказал он. – Раньше она работала не покладая рук по двенадцать часов в сутки. Должно быть, она действительно хороший специалист в своей области, потому что сказала мне вчера вечером, что зарабатывала очень неплохо. Я хочу сказать, что для женщины это кое-что.

– Может быть, – скептически ответила я. По моему мнению, он что-то очень ласково о ней говорил. «Бедная девочка, работала не покладая рук, очень неплохо»! – Но не стоило бы ей поискать иное хобби, чем заниматься исключительно ремонтом нашего дома? Кроме того, это стоит денег, наших денег.

– Но бедняжка должна будет здесь жить, – ответил Штефан. – А она такая эстетка, что пребывание в нашей разрухе может в конце концов довести ее до нервного срыва. Обои в комнате для гостей и в самом деле давно пора выбросить.

Ах, эстетка! Давно пора выбросить из головы эти дурацкие мысли!

– Эвелин высказала мнение, что цветовая гамма наших обоев способна довести человека до импотенции, – произнесла я с искренним желанием выставить ее в дурном свете.

У Штефана глаза на лоб полезли.

– Что, она так и сказала?

Я кивнула с горькой улыбкой. Но в следующий момент мне пришла в голову мысль: а вдруг Штефан захочет доказать Эвелин, что на его потенцию состояние наших обоев совеем не влияет? Я бросилась в его объятия и замурлыкала:

– Какая глупость, правда? Я ей сказала, что наша интимная жизнь ни в коем случае не определяется состоянием стен в нашем доме. Это же правда, ведь так?

– Конечно, – ответил Штефан.

– Тогда поцелуй меня, пожалуйста! Мне уже снова пора ехать.

Едва я произнесла эти слова, к глазам подступили слезы. С каким наслаждением я провела бы остаток дня в объятиях Штефана. Когда я попадала в них, то ничего больше не могла делать.

– Олли, тебе следует быть немного тверже. – Штефан наградил меня поцелуем в лоб. – Думай все время о том, как богаты мы скоро будем. – И с улыбкой добавил: – А какую уютную комнату для гостей мы еще получим вдобавок, если Эвелин к тому времени успеет покончить с ремонтом.

– Не уповай на это особенно, – едко ответила я.

Вечером я загрузила в «ситроен» несколько комнатных цветов, горшки и пакеты с землей. Если Эвелин решила хозяйничать в моем доме до такой степени, то я тоже займусь облагораживанием ее огромной лоджии. Когда я осторожно загружала в машину кадушку с самшитом, чей-то хриплый голос произнес прямо у меня над ухом:

– Между прочим, уже без трех минут восемь.

Испугавшись до смерти, я резко развернулась и встретилась лицом к лицу с ушастым и носатым бывшим директором гимназии из компании нашего Фрица.

– Господин Рюккерт! – воскликнула я.

– Герберт, – сказал хриплый голос. – Ты спокойно можешь называть меня Гербертом, девочка.

Я решила не отказывать себе в удовольствии и воспользоваться этим предложением.

– Вам нужно что-нибудь конкретно… Герберт?

– Только убедиться в том, что ты своевременно отбудешь с работы, – сказал старик. – Иначе пари будет проиграно раньше, чем начнется.

– Ох, – только и произнесла я. Собственно, я хотела еще попрощаться со Штефаном. Одной минутой раньше или позже – неужели это имеет значение? – Скажите, пожалуйста, вы в самом деле заключили пари на то, что мы станем делать это? Или вы все же не верите, что мы продержимся?

Герберт улыбнулся многозначительной улыбкой. Я увидела возникшее из-за его ушей лицо Эвелин.

– Хорошо, что я еще успела тебя увидеть, – сказала она. – Ох, добрый день, господин Рюккерт.

– Герберт, – хрипло произнес Рюккерт. – Сейчас ровно двадцать часов. Предельный срок для молодой дамы, чтобы покинуть это место. Иначе…

– Герберт, Герберт, – сказала Эвелин и бросила взгляд на наручные часы. – Для короткого послания еще есть время: Оливия, пожалуйста, скажи Оливеру, что он должен выделить свободное время в четверг в обед. Согласно результатам обработки моих данных на компьютере это оптимальное время, чтобы заняться зачатием ребенка.