Эль Верж - Сквозь туманы синие… Страница 3

Нашелся и тогда, да не один, а целых два. Один из них – Константин Камнев предлагал возродить былые технологии, особое внимание уделить изучению инфекции и разработке вакцины. Другой же напротив предложил как можно скорее позабыть все губительные достижения прошлого и перейти, как он выразился к «натуральному» хозяйству. Как ни странно, но многие поддержали именно его. После всех событий большинство верили, что эпидемия – это кара за излишнюю «технологичность» Мой дед, а это был именно он, стал первым советником, два его двоюродных брата и друг – соответственно вторым, третьим и четвертым. Сторонники Камнева, которых набралось около десяти тысяч сначала хотели покинуть город, но Алексей Берсенев (мой дед) предложил Камневу занять все подземные и промышленные территории: метрополитен, тоннели, огромные территории заводов. Сторонники же деда, которых было большинство, жили наверху. Таким образом, существовало как бы два города – верхний и нижний Жизнебург. Дед предложил переименовать город, чтобы ничего не напоминало о прошлых временах.

Два города жили, да и сейчас живут мирно, хотя их жизнь пересекается только по необходимости. Мы берем у них кое-какие необходимые медикаменты, канцелярские товары, топливо, а они у нас – некоторые продукты. У Нижнего Жизнебурга были свои поля за городом, но народу там работало немного, поэтому собственного продовольствия не хватало. Жизнь обоих городов понемногу налаживалась. Но жители не забывали о страшной эпидемии и строго наблюдали, не появится ли инфекция вновь. Была создана специальная очистительная бригада, которая отслеживала единичные случаи инфекции. Теперь инфекция ослабла, но она все еще время от времени уносит человеческие жизни, до сих пор вселяя ужас…

Вот я и закончила свое небольшое повествование. Несомненно, его нельзя назвать историческим или литературным трудом, но, возможно, историкам далекого будущего эти несколько листков бумаги, исписанных моим неровным почерком, прольют свет на прошлые времена, и им не придется гадать, почему так быстро опустела наша планета…

Глава 4

Сумерки вползли в комнату, но свечу мне никто не принес, еды тоже не предвиделось.

– Надеюсь, они тут не морят людей голодом? – Пронеслось у меня в голове. Но я тут же успокоилась. Дочке советника, пожалуй, не дадут умереть с голода. Папа хоть и вспыльчив, но отходит быстро. Теперь, наверное, бедный переживает, как я тут, что со мной… Не смотря на то, что он суров, он все же любит меня. Я ведь его единственная дочка. Остальные четверо детей – сыновья. Так что если инфекция минует меня, то будет все в порядке. Я поужинала булочками, которые мне передала бабушка, и легла спать. Но сон никак не хотел принимать меня в свои сладкие объятия. Комната окончательно погрузилась во тьму. Не смотря, на свой солидный возраст, я до сих пор побаивалась темноты. Дома я не боялась. Там было много народа. С одной стороны была комната Андрона, с другой папочки, а на первом этаже, на кухне почти до самой ночи по-домашнему гремела сковородками Полина. А здесь была тишина… Мертвая тишина… Мне стало казаться, что все на земле давным-давно умерли, и я осталась одна. Это были опасные мысли. Еще пару минут, и я могла бы постыдно завыть от ужаса. Тогда точно детишки на улице будут показывать на меня пальцами и кричать: «Безумная Флора! Безумная Флора!» Нет, ни папочка, ни кто-либо другой из моего многочисленного семейства не заслужил такого позора…

– Нужно держать себя в руках! – Приказала я себе и забралась с головой под одеяло. Невзирая на то, что от враждебного мира меня отделяло лишь протертое до дыр одеяло, мне стало гораздо спокойнее. Но уснуть я все равно была не в состоянии. Мысли плавно перетекли к размышлениям о прожитой жизни. Наверное, всегда, когда остаешься наедине с собой начинаешь задумываться о прожитых днях.

Мои годы незаметно подкрались к двадцати шести, а через пару месяцев мне должно было исполниться двадцать семь. «Если, конечно, доживу». – Пронеслась шальная мысль.

– Прочь эти мысли! Я еще и сотый день рождения отпраздную! меня еще будет время реализовать себя, стать кем-то! А сейчас я была просто Флорой – перезрелой дочкой городского советника со странным именем. Безусловно, то, что я являлась дочкой советника, была не моя заслуга. Просто мне повезло. А Флорой меня назвала мама. Имя мне нравилось – оно отдавало свежим ветром, зелеными лугами и прохладной рекой. Но нередко я завидовала девочкам с обычными именами, вроде Надежды или Екатерины. Непросто было жить с таким именем, особенно в детстве. Однажды умник с соседней улицы наткнулся в старом словаре своего папаши на слово «флора» и узнал, что оно означает совокупность трав. После этого все окрестные мальчишки, завидев меня на улице, сначала горланили:

– Трава идет! Трава идет!

Потом как-то незаметно перешли на «водоросль». Я перестала выходить из дома. Тогда ватаги сорванцов собирались под моим окном и орали:

– Выходи водоросль, мхом покроешься!

– Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы не бабушка. Однажды, во время очередного сборища, она поймала за шиворот пару мальчишек и привела на кухню. Там кашеварила Полина – варила вкусный мясной суп. Бабуля подозвала оробевших ребят к большой кастрюле и пообещала, что если еще хоть раз увидит их под окнами, то они непременно станут «мясом» для очередного бульона. Бабушкина шутка подействовала. Мальчишки стали обходить наш дом за несколько кварталов. Правда, девчонки тоже сторонились, меня, поэтому подруг у меня не было. Впрочем, мне вполне хватало братьев, бабушки, Полины и книги о Малыше и Карлсоне. Мне недоставало лишь мамы. Я до боли в сердце завидовала ребятам, у которых они были. Я довольно плохо помню свою мамочку. Она ушла, когда мне едва исполнилось три года. Мама записалась добровольцем в экспедицию, которая отправлялась на поиски оставшихся в живых людей, после эпидемии. Возглавлял экспедицию Ледянщиков – ученый – не то географ, не то этнограф из Нижнего Жизнебурга. Цель экспедиции была – пересечь Европу, найти подходящее судно и отправиться в Америку. Отряд ушел. Ушел навсегда. Обратно никто не вернулся. Все, что осталось мне на память о человеке, подарившем мне жизнь – небольшая фотография, с которой весело улыбается темноволосая 27-летняя женщина. Говорить о маме строго воспрещалось. Отец и братья злились на нее за то, что она нас покинула. Когда папочка злился на кого-нибудь из детей, он кричал:

– Хочешь быть похожим на свою мать? Надеюсь, ее уже черви съели в Америке! – Тут он всегда делал паузу и продолжал как-то ядовито-удовлетворенно. – Нет! Такую бабу черви не съедят – отравятся! Не сомневайтесь, ваша мамаша нашла себе за океаном негра, и живет там с ним. И наплевать ей на всех вас. Эту фразу я слышала с тех пор, как стала понимать, что говорили окружающие. Сначала для меня это был лишь набор слов. Лишь спустя годы смысл начал вкрадываться в мое сознание. Сначала я поняла, что папа почему-то не хочет, чтобы мы были похожи на мамочку. Для меня это было странно. Ведь она была такая красивая на фотографии, которую мне дала бабуля, сказав мне ни в коем случае не показывать ее папе. Потом до меня дошло, что папа так не любит маму, что желает, чтобы ее съели черви. Это было ужасно! Едва услышав в детстве эти слова, я убегала в свою комнату и, заливаясь слезами, шептала: «Только бы ее не съели! Только бы мамочку не съели!»

Лет в пять меня заинтересовало, что же мама нашла такое интересное за океаном, что осталась там навсегда? Однажды во время очередной вспышки гнева у папы, я робко спросила:

– Папочка, что такое негр? – Папа разозлился еще больше и ушел к себе в комнату, хлопнув дверью.

– Должно быть, негр, это что вкусное. – Подумала я. – Вроде тех сладких конфет, которые мне изредка приносила бабушка. Пойду, спрошу у нее. Она, без сомнения, сможет мне сказать, что же такое «негр».

Бабуля сидела в общей комнате в старом кресле и писала план на следующий день. Она всегда составляла план на день, и в конце дня отмечала, что выполнила, а что нет.

– Бабушка, что такое негр? – Прямо с порога спросила я. Бабушка захлопнула блокнот и, вздохнув, посмотрела на меня.

– Опять папа ругался? – Спросила она.

– Угу. – Кивнула я головой.

– Негр, Флоруся, это такой же человек, как ты или я, только черный.

– Потому что он долго не мылся?

– Вовсе нет! – Рассмеялась бабушкая. Просто у него от рождения черная кожа. Такие люди жили в основном в Африке, Америке и некоторых других странах. У нас, их можно было увидеть очень редко.

– Почему мамочка не хочет возвращаться к нам? – Грустно спросила я. – Ей с негром веселее?

– Твой папа, Флоруся, говорит глупости! – С негодованием проговорила бабушка. – Если твоя мама могла бы вернуться, она это обязательно бы сделала! И знай, крошка, твоя мама – самая замечательна женщина, которую я когда-либо встречала! Моему сыну несказанно повезло, что он ее встретил… Хотя и ненадолго… – Как бы про себя закончила бабушка и опять открыла блокнот. Заметив, что я еще стою перед ней, она уже как всегда спокойным голосом сказала.