Юрий Михайлов - Колесница (сборник) Страница 3

– А теперь, Павел, я ваш коллега и сосед. Давно с вакансией?

– С полгода, наверное. Начальник управления, видимо, держит ее на всякий случай.

– Если попрошу, отдадите ее мне?

– Не вопрос.

– Хорошо, даже отлично! Думаю, что мы еще сможем на нашей базе развернуть пресс-службу для полноценной пиаровской работы.

Попили чаю, сосед умолк, думая о чем-то своем. Я сначала не хотел просить о телевизоре, но неожиданно для себя задал вопрос в лоб:

– Не правильнее ли будет, если телевизор с приставкой будут иметь сотрудники отдела по работе со СМИ? Я надеюсь, что в ближайшие дни достану такой же агрегат.

– Сам не решаю, говорите с руководством.

– А оно, руководство, почему не здесь расположено?

– У него кабинет в главном корпусе, с приемной и референтом.

– Я видел, когда заходил к нему. Но ведь это же неправильно, если не глупо, – сидеть вдалеке от своих сотрудников! И заместитель его там же расположился?

Мой сосед промолчал, лишь махнул рукой в сторону коридора. Видимо, не привык вести такие разговоры. А я уже думал о том, как бы мне пересадить свою шестерку на солнечную сторону, набрать еще трех-четырех сотрудников и забабахать настоящую пресс-службу Госконтроля. А Сакса вместе с ребятами или перевести поближе к начальству, или отгородить на нашей территории в очень милый закуток, прорубив им свою дверь на вход-выход. Мы тогда могли бы принимать журналистов, устраивать для них брифинги, чаепития, снабжать их необходимыми рекламными материалами, не отходя от кассы, как говорят.

Но я понял, что с Пашей Саксом кашу не сваришь. Придется «качать» руководителя, убеждать в его же выгоде, возможности создания на базе управления департамента и тому подобном. Я поблагодарил Сакса за чай, раскланялся с миловидной грузинкой, пошел к себе.

У стола стояла Нинель Иосифовна, в руках держала папку с кадровыми объективками на сотрудников отдела.

Глава третья

– Вам краткие дополнения, характеристики на сотрудников потребуются? Я готова, только очки другие принесу, минуточку…

– Спасибо, Нинель Иосифовна, я пока посмотрю молча, без комментариев.

Она шла, прямо держа спину, будто прилежная ученица репетировала этюд на фортепиано. Я открыл папку. В ней лежала еще одна, прозрачная, застегнутая на две кнопки.

«Опять хорошо характеризует ее: аккуратность, ответственность. В этих папочках – судьбы людские, она это понимает», – думал я, перебирая листочки, исписанные разными почерками, с нечеткой ксерокопией, страшненькими фотографиями.

Вот мужчина попался, первый после двух женщин. Посмотрим его! Так, Щеголев Сергей Иванович, год рождения… Окончил институт военных переводчиков, служба в рядах ВС… Я перелистнул страничку и сразу посмотрел воинское звание. Так я и думал: капитан запаса. Похоже, в Чутне был, а может, еще где. Сам уволился, а, может, по ранению… Я вернулся на титульную страничку. С ксерофото на меня смотрел с грустной улыбкой молодой мужчина в старомодном галстуке конца восьмидесятых годов. Странно: фото новое, а галстук старый. Впрочем, он же военный человек, всю жизнь, наверное, был в командировке, бессрочной…

Я оторвал взгляд от фото и так четко представил своего случайного попутчика по стоящему на приколе в Чутне железнодорожному составу-гостинице, что мне стало как-то не по себе. Вот же чертовщина! Уже который раз думаю об этих мальчишках-воинах, которым вряд ли скажешь, что они должны отдать жизнь за Родину… Я снова посмотрел на фото капитана Щеголева, с которым мне предстояло работать. Они даже чем-то похожи. Взрослой и грустной улыбкой, что ли…

Развороченными были все приличные высокие жилые дома и промзоны, стоящие по обеим сторонам дороги, ведущей в аэропорт. Аэропорт же так и оставался всего лишь долгостроем: ни одной воронки на взлетной полосе, ни выбоины на бетонной коробке и подсобных строениях. Пал Палыч незаметно, но все же нервничал. Он вызвал в самое пекло всех членов Комиссии по восстановлению Чутни. Они, правда, разместились в большом городе – на железнодорожной станции, куда подогнали несколько составов, сделали из них тупиковую зону с частичным забором в наиболее опасных местах, по периметру которого круглосуточно дежурили вооруженные до зубов спецназовцы. Свои кухня, вагон-столовая, приличный запас продуктов питания. Правда, туалет пришлось построить вблизи жилых вагонов, и он тоже входил в зону охраняемого комплекса.

Именно здесь я плотно перезнакомился с теми, кто по рангу входил в комиссию по восстановлению народнохозяйственного комплекса региона и с кем мне приходилось работать как секретарю этого необычного формирования. В столице было проще: формы отчетов отработаны, общий сбор объявлялся заранее, референтов и помощников в Совмине РФ, чтобы обзвонить и собрать народ, было много. Здесь же – один Пал Палыч, его непререкаемый генеральский авторитет да небольшая группа штабных работников, которая фактически и налаживала, и координировала, и контролировала восстановление мирной жизни в Чутне.

Общий сбор членов комиссии планировали на вторую половину дня, когда они должны были вернуться с объектов, разбросанных по всему региону. Команда от аппарата президента РФ поступила утром: Пал Палыча ждут в Сочи на доклад к высшему руководству. Видимо, скучновато проходил отпуск у руководства, можно послушать рассказ генерала. Никто из окружения Пал Палыча (и я в том числе), ни один из членов комиссии не то чтобы не позвонил в аппарат президента, своим министрам даже не доложили, что им придется задержаться, что их заседание сорвал секретариат президента, который формирует рабочий график главы государства. А ведь это были, как правило, первые заместители министров, руководители федеральных комитетов и служб!

Тогда-то и назначил Пал Палыч сбор членов комиссии в аэропорту, чтобы потом сразу вылететь в Сочи. Что началось! Мотаться с охраной по объектам министерские не боялись. А тут сразу масса вопросов: как будем добираться-возвращаться из аэропорта, как с питанием-размещением, отлетом в столицу на доклады своим министрам? Они привыкли ездить поездом до заветного тупичка или летать эмчеэсовскими самолетами на военную базу соседней республики. И вдруг – вводная, да еще со столькими неизвестными!

Мне Пал Палыч сказал по-военному:

– Не лезь. У них возможности решать вопросы намного большие, чем у тебя. Ты, надо признать, пока их символический куратор. Меня они боятся, потому что я первый вице-премьер и старый генерал. Короче, после совещания пусть с комендантом региона сами выкручиваются. Я им отдаю свой самолет, есть желание – пусть летят в Москву. Кто не закончил сбор информации, организацию работы на объектах – вертолетом в жэ-дэ тупик и пахать, пахать и пахать…

В зале на втором этаже не доведенного до эксплуатации аэропорта собралось более ста человек. Это не только с учетом членов правительственной комиссии, но и местных руководителей, как из столицы Чутни, так и практически из всех районов, а также небольшой группы журналистов (три камеры с центральных каналов ТВ, четыре представителя информагентств, прикипевших к Пал Палычу). Все прошло, в принципе, нормально. Уже садясь в вертолет на Сочи, Пал Палыч отвел меня от огромной толпы в сторонку на расстояние десяти-пятнадцати метров и целых пять минут слушал мои впечатления от проведенного совещания.

– Это нужно тебе? – спросил я его напрямик.

– Нужно, свежие впечатления полезны. Это во-первых. А во-вторых, десятки начальников всех уровней сейчас следят за нами. Я тебя отозвал в сторонку. Я только с тобой о чем-то говорю – строго секретно. Да еще перед встречей с президентом. Цени, голова садовая! Лети в столицу, только позаботься о журналистах, – сказал Пал Палыч, встал на ступеньки вертолетной лестницы, повернулся, помахал всем рукой и улетел.

Отправкой самолета занимались штабисты генерала, расквартированные в его резиденции. Я буквально засунул на его борт семь журналистов, с криком, шумом, руганью: мест оказалось маловато. А сам с несколькими членами комиссии полетел вертолетом в жэ-дэ тупик. Мое двухместное купе в поезде оказалось пустым: руководитель Росимущества улетел в столицу. Когда уже готовился ко сну, в дверь поскребли. Открыл защелку, увидел полковника ФСБ Кузьмина.

– Андрей Юрьевич, простите ради бога! Можно к вам, в порядке исключения, только на одну ночь нашего товарища разместить? Он на нелегальном положении. Больше пока ничего не могу сказать. Но ни в штабе, ни в гостинице, ни в частном секторе тем более ему светиться нельзя.

– Ничего я не понял, но можно, раз нужно. Вы ели? – спросил я гостя.

– Не до жиру. Спасибо, что хоть поспит в приличных условиях! – сказал за него Кузьмин.

– Это неправильно. Вы располагайтесь, а я схожу кое-куда… Да не волнуйтесь, его никто не увидит. Я еду принесу сам.

Вернулся я через пять минут. Кузьмин встал, готовый, видимо, грудью закрывать гостя от посторонних глаз. Принес я два куска мяса, сок и хлеба.