Эмили Сноу - Трофей (ЛП) Страница 3

По сути, он для меня никто.

Он стоит ко мне спиной, так что мой обзор довольно ограничен, но я могу судить о его телосложении. Судя по его заднице и спине, все остальное должно быть просто великолепным. Он одет в безукоризненный черный деловой костюм, который слишком идеально подчеркивает его формы, темные волосы растрепаны так, что несколько прядей касаются шеи, а своими красивыми и длинными пальцами Мудила быстро и легко выстукивает подобие некого ритма на стоящем перед ним столе из красного дерева. Я высокая, но этот парень вероятно возвышался бы надо мной на добрых шесть дюймов, его рост где-то около 6,3-6,4 фута(1,92-1,95м - прим. пер.). А его задница… Ох, готова поставить последнюю тысячу долларов (и даже увеличить ставку на несколько сотен долларов), что его юрист бы тоже посмотрела на его зад, если бы при этом могла выйти сухой из воды. Или если бы она могла отвлечься от выставления перед ним своей выпирающей груди дольше, чем на пять минут.

С пылающим лицом, но совершенно нехотя, я отрываю свой взгляд от Мудилы и смотрю в сторону бабули. Если Сет поймает меня за разглядыванием этого парня, то будет издеваться надо мной до конца жизни. Зная его, он, вероятно, обвинит меня в заговоре с врагом.

Думая о том, что это именно то, что и сказал бы Сет, я хмурюсь.

- Мистер Нельсон, у вашего клиента есть десять дней до того, как суд вынесет решение о праве собственности, - говорит судья, обращаясь к юристу моей бабушки. - После этого, шериф осуществит выселение в течение недели.

Когда плечи моей бабушки поникают, и она хватается за плечо Нельсона для поддержки так сильно, что костяшки ее пальцев белеют, я еле сдерживаюсь, чтоб не сорваться с места и не броситься к ней. Я ненавижу это. Ненавижу за это свою мать, потому что в основе свей этой ситуации лежит ее вина.

Я была права, предполагая, что она сделала какую-то глупость. Моя мать - вот причина, по которой бабушка теряет свой дом.

На этом слушание заканчивается. Ярко-голубые глаза бабули еще сильнее расширяются от потрясения и удивления, пока она направляется навстречу ко мне и Сету в заднюю часть зала, но замечая нас, ее лицо немного смягчается. Она грустно улыбается мне, но в ее улыбке читается полное фиаско. До этого момента, я видела ее в таком состоянии лишь однажды. В моем рту появляется кислый привкус, когда я осознаю, что это произошло точно в этом же зале суда. До того как бабуля успевает сказать хоть слово, я притягиваю ее к себе и зарываюсь лицом в копну ее седых волос, вдыхая знакомый запах ванили.

- Ты вела машину по дороге сюда? - спрашиваю я. Она кивает мне в плечо, и я говорю. - Тогда я отвезу тебя домой.

Ослабляя свои объятия, я оглядываюсь поверх плеча на Мудилу. Сейчас он уже не повернут ко мне спиной. Вместо этого, моему взору открывается вид сбоку, который настолько же тошнотворно сексуален, как и его спина.

Он говорит со своим женщиной юристом, и они оба смеются. Ее рука лежит поверх его предплечья, а ее сиськи все еще вызывающе торчат. Если бы мы были в каком-то другом месте, я бы обязательно вслух прокомментировала то, как смехотворно она выглядит. Вероятно, он благодарит ее. А она, с еще большей вероятностью, предлагает ему отпраздновать столь легкую победу над старой женщиной и ее столь же древним юристом за бокалом вина, а затем заглянуть к ней в гости. Я собираюсь развернуться и вместе с бабушкой покинуть зал суда, когда мудила поворачивается в нашу сторону и поднимает свои глаза. Наши взгляды встречаются. Карий и синий.

Хищник и добыча.

Он косится на меня.

Моя грудь поднимается, а плечи распрямляются. Я была права - он всецело и полностью убийственно красив. И когда я решила называть его "мудилой", то была слишком снисходительна.

Я молюсь, чтобы бабушка не почувствовала изменение ритма моего сердцебиения, или того, что уже несколько секунд я не дышу. Этот обмен взглядами с Мудилой не имеет ничего общего с любовью с первого взгляда, неа, даже и близко не оно. Это один из моментов, когда судьба в очередной раз с размаху ударяет меня кулаком в лицо. Почему он вообще здесь в Нэшвилле? В том же зале суда, что и я?

Боже, пожалуйста, пусть он не помнит меня.

На мгновение я уверена, что он даже и не представляет, кто я такая, кажется, что он сейчас развернется и продолжит беседу с Мисс-сиськи. После меня у него, вероятно, были десятки или даже сотни других девушек. Я для него ничего не значу. Я - чудачка, говорю я себе.

Но спустя секунду, на лице Лукаса Вульфа медленно расползается грешная улыбка узнавания.

Говорящая мне о том, что он готов проглотить меня целиком в любую подходящую секунду.

Это точно та же усмешка, что была у него два года назад, сразу после того, как я отказала ему в удовольствии сковать меня наручниками прямо в его постели, и как раз перед тем, как он буквально вышвырнул меня за это из своего дома.

Глава 2

Сет отделывается от нас, не успеваем мы дойти до последней ступеньки здания суда, он клянется, что у него послеобеденный класс занятий, но я уверена, что все это абсолютная чушь. Вероятнее всего, он собирается залить алкоголем свои заботы. Я не высказываюсь насчет своих подозрений, пока бабушка с ним говорит, она благодарит его за то, что он был с ней рядом.

По моей груди будто скребут бритвой, когда я осознаю тот факт, что Сет знал о проблемах бабули больше, чем я, сделал больше, чем я. Стоя в нескольких шагах от них, я сжимаю в руках снежок, и тая, он словно целует мою кожу. Я чувствую себя позаброшенной, будто рыжеволосый приемный ребенок. Так же быстро, как эта мысль возникаем в моей голове, я гоню ее прочь. Мне что десять лет отроду?

Брат машет на прощание и направляется грациозной походкой к многоуровневой парковке, где ранее он оставил свой Dodge.

Глядя на меня снизу-вверх и улыбаясь с благодарностью и мужеством, которым лично я всегда завидовала, бабушка звенит ключами от своего древнего черного Land Rover и кладет их в мою ладонь, сжимая мой кулак.

После чего она вытягивает зонтик из сумки и открывает его.

- Ричард хочет, чтобы я пришла в его офис для стратегического совещания. Думаю, ты не пожелаешь растрачивать свое время на скучную встречу с юристом.

У меня нет возможности приезжать домой в Нэшвилль так часто, как следовало бы, но я знаю свою бабушку лучше, чем кого угодно. Для нее это способ сказать мне, что она не хочет, чтобы я была с ней и слышала, о чем они с Нильсоном будут говорить.

Она не хочет, чтобы я была к этому причастна.

Мои мышцы напрягаются. И я поджимаю губы в, хочется верить, добродушном выражении лица.