Буревестник (СИ) - Атлант Полина Страница 3

Как-то один из дельцов решил ослушаться слова главного шамана, и тот наслал на него проклятье. Поначалу самонадеянный глупец посмеивался над местными суевериями, но совсем скоро пышущий здоровьем мужчина начал болеть и чахнуть. Только после того как, повинившись в собственной заносчивости, он упал в ноги к старику, болезнь отошла. С тех пор никто не смел перечить шаману: как он скажет, так и будет…

Музыка закончилась, и я опомнилась. Только я успела поблагодарить Никиту за танец, как передо мной возник Романовский, и я обомлела.

— А теперь моя очередь, — обратился он к Никите, словно бросил вызов.

Я с тревогой обвела взглядом зал в поисках моей охраны, но безуспешно. Черт побери, где мои мальчики, опять подпирают стены? В зале стояла лишь охрана Романовского, и меня охватило нехорошее чувство.

К моему несчастью, музыка заиграла снова. Кажется, у меня не было другого выбора, закатывать сцену перед своими партнерами я не хотела.

Зато Романовского ничего не беспокоило. Он взял меня крепко за руки и резко прижал к себе. Он смотрел на меня, прожигая зорким взглядом. Клянусь, у него глаза опасные, как у медведя!

Кстати, он и походил на «баахалдая», как его называют здесь, на Байкале. Смуглая, кофейного цвета кожа, широкие плечи, странная татуировка в форме браслета на левой руке с какими-то знаками-палочками, напоминавшие славянские руны. Да и крепок он, несомненно, как медведь…

— Какой ты все же подлец, Романовский, — прошипела я тихо, танцуя с ним в такт. — Как ты вообще посмел вернуться?

Не отрываясь от туманных глаз бывшего, я споткнулась. Мои руки дрожали, хотя он крепко сжимал их, а дыхание участилось.

— Как много слов в минуту! Пойдем, — он потащил меня на террасу.

Уже стемнело, на сумрачном небе проявились первые звезды, которые сейчас будто наблюдали за нами. Но это продолжалось недолго, порыв ветра принес тучи, затянул небо. Заморосил дождик, как почти постоянно в этих краях ночной порой.

Я оглянулась: фигура Романовского таяла в фиолетовых сумерках. А еще я поняла, что мы были одни. Несмотря на то, что похолодало, меня согревал огонь ненависти.

— Я тебе никогда не прощу, слышишь! — я освободила руку настолько резко, насколько это было возможно. И попыталась говорить тише, скрывая горечь унижения за грубым тоном слов. — Ты опозорил меня перед всеми!

— Не психуй! Женитьба никогда не входила в мои планы.

— Это все, что ты можешь сказать?

— А что еще? — пожал он плечами.

«Хотя бы что тебе жаль!» — чуть было не выкрикнула я.

На мой упрек ему было наплевать. Но зато я, обиженная до глубины души, считаю, что бывший не заслуживает спокойной жизни после того, как разорвал помолвку из-за своих амбиций.

— Что ты тут потерял? — перешла я в атаку.

Романовский достал из бежевых льняных брюк пачку сигарет и закурил.

— Приехал в гости!

Я была впечатлена его самоуверенностью. Мне кажется, раньше он был не таким, а проще.

— Не рассказывай мне сказок! — отрезала я.

— Я сказал уже, что меня позвал шаман! — ответил он так, словно его ничего не беспокоило.

— Тогда давай езжай к нему, чего ты сюда приперся! — надеюсь, он не заметил, как я напряглась и пыталась придумать как можно больше колких упреков.

— Примириться с тобой, это я тоже уже сказал, — он опять уставился на меня своими медвежьими глазами.

 Человека более напористого и наглого я еще не встречала.

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь! — категорично ответила я.

— А кто сказал, что я буду тебя спрашивать? — прошептал Романовский мне в лицо. — Если тебя попросит это сделать старый шаман — ты никуда не денешься!

От него несносно разило ментолом.

— Так, все, с меня хватит! Завтра ты уберешься отсюда, — я молча скрестила руки на груди, ибо меня изрядно трясло.

— Да, с меня — тоже! Продолжим завтра в присутствии твоего отца, ибо твое фырканье я терпеть не стану, — Романовский потушил сигарету и пошел в зал. Не успел он войти, как девушки его облепили, будто они жадные пчелы, а он — сладкие медовые соты.

Я почувствовала себя нелепо и неловко. Как будто меня застали за чем-то неприличным. Но спустя несколько секунд я решительно расправила плечи, поскольку просто не могу позволить себе проявить слабость. Вечер продолжался, меня ждали мои гости.

Хоть Романовский добился хитростью, что мой отец впустил его в отель, это еще ничего не значит. Теперь он на моей территории. Я должна дать понять бывшему, что ему предстоит тяжелый бой, и сдаваться я не намерена!

ГЛАВА 4

Пока еще не смеркалось, мне нужно было срочно поговорить с отцом. Я постучалась в массивную дверь, подле которой небрежно стояли наши лучшие охранники. Где находятся апартаменты хозяина базы, мало кто знал. Да и вход на пятый этаж, полностью принадлежащий нашей семье, запрещен для посторонних лиц.

Я очень надеялась, что встреча с отцом облегчит мое беспокойство.

Умом Валентин Семенович был еще очень бодр, несмотря на его плачевное физическое состояние. Три года назад ему поставили страшный диагноз. Эта ядовитая болезнь, о которой я не люблю говорить, съедает моего единственного близкого человека.

Мне просто не верится, что отец так серьезно болен. С тех пор как он слег, хваленые золотые времена в Буревестнике подходят к концу. Кто еще сможет так управлять турбазой, как Валентин Семенович?

Чтобы там Романовский ни каркал, мой отец не заменим!

— Отец? — осторожно постучала я.

— Дочка! Заходи, родная!

Я вошла, осторожно ступая по мягкой шерсти ковра, перекрывавшей скрип досок. Я бы давно уже выбросила этот хлам и заменила пол, как и всю мебель из семидесятых, но мой старик против. А я не хочу его огорчать.

Папа сидел в кресле у окна, рядом с ним стояла его сиделка.

— Добрый вечер! — поздоровалась я с Натальей. Женщина кивнула мне и вышла, зная, что я не люблю обсуждать семейные дела в присутствии посторонних.

— Как ты себя чувствуешь, папа? — я поцеловала отца в щеку и присела рядом.

— Сегодня хорошо.

В комнате пахло отваром пустырника. Отец пил травяной чай и смотрел в окно.

— Что беспокоит тебя? — спросил он, не отводя взгляда от бескрайней туманной дали.

— Отец, мне не нравится, что Романовский вернулся! — с ходу начала я, желая избавиться от переполнявшего меня волнения.

Отец повернулся ко мне и строго посмотрел на меня. А я выглянула из открытого окна. Меня не пугает его грозный взгляд. Я уже не в том возрасте!

— Волнение тебе не к лицу. Романовский — наш гость, мы должны принять его соответственно и так же проводить.

Я почему-то была уверена, что отец вообще не понял значение моих слов.

— Как ты думаешь, зачем его позвал шаман? — я присела обратно и положила голову на отцовское плечо.

— Я болен, дочка! Турбазе нужен новый хозяин… Великий ищет мне замену… — отец обнял меня за плечи. — Но я знаю, что тебя беспокоит. За «Буревестник» ты можешь быть спокойна. Завещание подтверждено нотариусом и уже давно в силе!

Я вздохнула. Мой отец — очень умный человек, его нелегко провести. Как только он узнал о своем страшном диагнозе, он переписал на меня наш отель.

— Романовский желает непременно встретиться с тобой, — не удержалась я. — Расскажи нашему гостю про завещание, а лучше — в присутствии адвоката. И сам скажешь ему про свое состояние. Он догадливый, но я не стала ему об этом говорить.

— Не переживай, мы не дадим себя обмануть! — отец похлопал меня по руке. — Адвокат возьмет на себя разговор.

— Так что пусть Романовский приходит, — отец тяжело встал, я помогла ему добраться до кровати.

 Пока он устраивался поудобнее, по-стариковски тяжело кашлял и поправлял трясущимися руками одеяло, я вспомнила, как пять лет назад я потребовала от отца мести. Но Валентин Семенович нашел логичное оправдание поступку Романовского, а чувства родной дочери его мало беспокоили.

Я украдкой стерла слезу со щеки.