Лали. Судьбоносная (СИ) - "De Ojos Verdes" Страница 3

— Ну, хватит, — рассмеялась Лали, пристыженная их издевательским тоном. — Вы, правда, считаете, что я это делала с целью оттянуть свадьбу?

— Ну… А как нам назвать пятилетний период бойкота этой темы? Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты просто не хочешь выходить за моего сына.

Дядя Тигран взял ее за руку и так тепло улыбнулся, что Лали стало не по себе. Застрявший в горле ком мешал говорить, поэтому она смогла выдать в ответ лишь какое-то подобие улыбки. Боже, если бы он знал… Если бы он знал, как прав!

— В конце концов, тебе уже двадцать семь лет. А Ваграму скоро тридцать. Мы подумали, что будет отличной идеей отметить помолвку и юбилей в один день.

— Через две недели? — растерянно воскликнула девушка, похолодев от ужаса.

— Мне льстит, что ты помнишь, когда у меня день рождения, Лали.

Ваграма, похоже, в высшей степени забавляла вся ситуация. Пока их отцы смеялись над его шуткой, девушка метнула в него разгневанный взгляд. Две пары глаз практически одинакового кофейного оттенка наконец-то встретились, чтобы открыто выразить свою враждебность.

— В общем-то, это все, что мы хотели вам сказать. Сейчас нам пора. Оставляем вас хорошенько обдумать детали так, как это умеете только вы. Завтра сообщите дату.

Мужчины встали, оба чмокнули Лали в щеку и удалились. Летящей походкой, сказала бы девушка. Когда дверь закрылась, она вздохнула и подавила желание уронить голову на руки и разрыдаться, словно ей семь, а не все двадцать семь. Но не могла себе позволить показать Ваграму, что с ней творится.

— Благодаря тебе, Лали, я думал, этот день никогда не наступит, — наконец нарушил он тишину, — мне казалось, однажды ты вернешься из своих поездок обрученной с каким-нибудь утонченным типом. Под стать себе.

Девушка развернулась к нему и сухо поинтересовалась:

— Тебе этого очень хотелось бы, правда? Чтобы ответственность лежала на мне. Но сам ты никогда не скажешь, что не хочешь этой свадьбы больше меня?

С каждым сказанным ею словом лицо мужчины становилось мрачнее и мрачнее.

— Отчего же? Очень даже хочу. Разве перспектива делить жизнь с такой ледышкой может не привлекать? Исходящий от тебя холод поможет мне сохранить свежесть молодости как можно дольше.

— А как к этому отнесется Аэлита? Кажется, она была настолько занята подбором купальников для вашей поездки на «форум», что совершенно забросила работу отдела. Как понимаю, совместный прием солнечных ванн поможет тебе как-нибудь свыкнуться с тем, что тебя ждет участь мученика, делящего жизнь с «ледышкой». Не забудь как-нибудь на досуге выслать ей приглашение.

— После такой пламенной речи могло бы показаться, что ты ревнуешь…

— Ой, прошу тебя, не будь банальным!

Хотя внутри нее все клокотало от бешенства, Лали попыталась небрежно махнуть рукой при своей последней фразе, чтобы продемонстрировать мнимое безразличие.

На какое-то время оба замолчали, уставившись на море. Какова ирония судьбы, размышляла девушка. Они уподобились героям сентиментальных романов, которых родители заставляли жениться, чтобы сохранить статус и состояние. Правда, их ситуация имела несколько больших НО. Никто никого не заставлял, да и с состоянием все было отлично. Это просто была мечта их отцов. Самая настоящая, чистая, светлая. И долгожданная. Ваграм и Лали с детства впитали в себя эту мысль, зная, что в конечном итоге поженятся. Правда, энтузиазма по этому поводу не испытывали. Но оба настолько боготворили своих родителей и настолько были благодарны тем за полученную любовь, что не хотели стать поводом для печали.

— Кажется, никто из нас не хочет быть лауреатом премии «Разочарование года»? — снова подал голос Ваграм.

— Как раз об этом я и думала, — согласилась Лали. — Ситуация довольна глупа и безнадежна. Два взрослых состоявшихся человека не могут сказать семьям, что не желают связывать жизнь друг с другом.

— Было бы легче, если бы мы знали, что они относятся к этому не с таким отчаянным благоговением. Очень не хочется делать больно близким людям. Они же свято верят в то, что мы идеальная пара.

Лали не удержала смешок. Оторвавшись от созерцания моря, девушка взглянула на Ваграма, который, оказывается, все это время разглядывал ее с каким-то скрупулезным любопытством. Именно это в нем она ненавидела больше всего. Будто ему жизненно необходимо найти в ней изъяны. Так было с самого детства, он всегда издевался над ней. Находиться в обществе задиры маленькой чувствительной девочке становилось все сложнее. Но, мало того, что они жили по соседству, так еще и ужинали постоянно вместе, да и семейные выезды тоже были совместными. Все были счастливы. Идиллия. На ее жалобы мама неизменно отвечала, что это глупости, и скоро все пройдет.

Пока не перешла в среднюю школу, Лали чувствовала себя в секторе начальных классов в полной безопасности. А потом они с Ваграмом стали учиться на одной территории. У нее стал развиваться патологический страх выходить в коридор на переменах. Потому что он непременно должен был как-нибудь ее задеть. А его друзья смеялись и поддерживали. Дошло до того, что Лали, обожающая учиться, потеряла желание ходить в школу, но не могла об этом сказать родителям. Зная, как они относятся к Ваграму, девочка была уверена, что ей вновь никто не поверит. Он же был всеобщим любимчиком: умный не по годам, спортивный, воспитанный и достаточно хитрый, чтобы при посторонних вести себя с ней нейтрально.

Постепенно накапливая переживания внутри, Лали начала часто болеть и пропускать школу. Родители не понимали, почему у нее так понизился иммунитет, ведь она была самым крепким ребенком среди своих сестер. Она одновременно чувствовала спокойствие и тосковала по занятиям и своим подружкам. Кто знает, сколько бы продолжались эти детские переживания, если бы в один прекрасный день Ваграм, пришедший с семьей навестить ее, не улучил момент побыть с ней наедине.

— В школе говорят, ты теперь можешь остаться навсегда тупой. Нина Валерьевна сказала, придется оставить тебя на второй год.

— Ты врешь. Она разговаривала с мамой, я занимаюсь дома и ничего не пропускаю, — храбро парировала Лали, хотя жутко испугалась.

— Ты просто стала такая слабенькая… Тебе не говорят правды.

Безжалостные слова пятнадцатилетнего мальчика заставили ее задышать чаще от волнения. Когда она заговорила, в ее голосе звенели слезы:

— Я завтра пойду в школу и больше никогда не пропущу занятия!

— Не сможешь! — начал дразнить ее Ваграм с издевательской улыбкой.

Наверное, это был переломный момент в становлении ее характера, потому что Лали испытала такой праведный гнев, такую злость по отношению к сидящему напротив человеку, что твердо решила сделать все, чтобы доказать ему, насколько он неправ.

– Завтра я пойду в школу.

Видимо, прозвучавшая в ее словах сталь заставила его не продолжать разговор. Он лишь пожал плечами и вышел из комнаты, потеряв к ней интерес.

Лали же поклялась больше никогда не бояться его и не пролить ни единой слезинки из-за него. И она сдерживала клятву по сей день…

Несмотря на то, что воспоминания вызвали в ней бурю негодования, девушка взяла себя в руки и начала деловым тоном:

— Раз уж мы ничего не можем сделать, тогда все же следует выбрать дату.

— Как насчет октября? — предложил он.

«Как насчет никогда?», хотелось выпалить ей.

— Прекрасно. Мне без разницы, когда это произойдет. Но радует, что впереди больше трех месяцев.

— Абсолютно без разницы? — недоверчиво спросил он, подаваясь вперед. — Ты настолько бездушна, Лали?

Она встретила его пристальный взгляд спокойствием.

— Я настолько бездушна, Ваграм.

Девушка встала и взяла свою сумку. В комнате явственно чувствовалась его нарастающая ярость. Это принесло ей хоть немного удовлетворения.

— Поскольку из нас двоих именно ты пострадавшая сторона… Предоставляю тебе также и выбор дня, места, и всего остального.

Лали уже была в дверях, когда ее остановил удивленно-презрительный вопрос: