Близость. Переходя черту (СИ) - Довлатова Полина Страница 3

Добравшись до последней ступеньки, направляюсь прямиком в свою спальню. Я стараюсь абстрагироваться от происходящего, заставляю себя не думать о том, что мне предстоит сделать, но не выходит.

Мысли, диким коршуном кружат в моей голове, жаля своей неотвратимостью.

На негнущихся ногах подхожу к шкафу-купе и, отодвинув дверцу, выуживаю оттуда небольшую спортивную сумку, купленную мной уже давно, специально для этого момента.

Горло буквально тисками жмут удушливые слёзы, мечтая найти выход. Но я держу их в себе. Всё ещё не время. Мне пока нужны все мои силы.

Всё-таки странная штука – жизнь. Я всегда любила Андрея, доверяла ему, он был моим братом. Потом, когда он ушёл, заставила себя его возненавидеть. Во всяком случае, так мне тогда казалось. И вот, наконец, мой хрупкий мир стал восстанавливаться. Очень медленно, по маленьким кусочкам складываться в красивую картинку нашего с Андреем счастливого будущего. У меня вновь появился брат. Родной человек, который меня любит и заботится обо мне.

Но, видимо, наш чертовски несправедливый мир устроен так, что как только ты начинаешь верить в то, что всё у тебя будет хорошо, это, в действительности, уже означает начало конца.

Брата у меня больше нет. Вообще никого нет. Мои родители погибли, а человек, который всю жизнь был для меня самым родным и близким, оказался совершенно посторонним мне человеком.

Я знаю, что Андрей почувствовал это – чужеродность моего присутствия в его доме. За всё время, пока тётя Люда рассказывала нам историю нашей семьи, открывая эту чудовищную тайну, которая в течении стольких лет была похоронена под руинами постоянной лжи, он ни разу не посмотрел в мою сторону. Ни разу! Словно ему невыносимо моё присутствие рядом.

Даже покидая в спешке дом, он не обратился ко мне, не попрощался, вообще не сказал мне ни единого слова. Обратился только к тёте Люде, словно проигнорировав моё нахождение в доме.

Да и сам факт того, что он вот так вот взял и просто ушёл после того, как на нас с ним обрушилась вся эта жуткая правда, тоже говорит о многом. Чёрт, ведь это же наше с ним общее горе! Разве нет? Почему он не захотел разделить его со мной? Почему не захотел хотя бы поговорить об этом?

И ведь я не могу даже его винить за это. Теперь-то я прекрасно понимаю, почему он тогда сбежал из нашего дома.

Да он же всю жизнь был там, как вечно провинившийся заключённый в колонии строгого режима. А человек, который должен был любить его и заботиться, словно суровый тюремщик, жестоко наказывал его по любому поводу и без.

В какой-то степени, я даже восхищаюсь им. Прожив столько лет, не видя ни любви, ни заботы, он умудрился не сломаться, не сгнить душой и остаться человеком.  

Вот только моё присутствие в его жизни ему больше не нужно. Это раньше он любил меня, потому что считал своей сестрой, родной кровью. А сейчас я для него всего лишь дочь человека, издевающегося над ним в течении долгих лет.

***

Подавив в себе судорожный вздох, начинаю кидать в сумку вещи. Я не собираюсь брать слишком много. В конце концов, эти вещи куплены не на мои деньги.

Аккуратно укладываю на дно сумки пару кофт, футболок и штанов, нижнее бельё и носки упаковываю в маленький отсек сбоку.

Потом подхожу к комоду и, выдвинув верхний ящик, вытаскиваю оттуда тонкий конверт со своими скромными сбережениями. Я откладывала их, когда работала в кафе. Теперь деньги мне будут просто необходимы. Здесь, конечно, не очень много, но на первое время хватит.

Как только вернусь в квартиру родителей, на следующий же день поеду в «Мармелад» и попрошусь обратно. Очень надеюсь, что Кирилл Александрович пойдёт мне на встречу и снова возьмёт на работу. Не хотелось бы сейчас искать новое место. Это может занять много времени, а деньги мне будут нужны уже очень скоро. Да и в этом кафе мне было хорошо, там мои друзья. Надеюсь, рядом с ними будет проще пережить всё, что происходит сейчас в моей жизни, хоть я и не собираюсь никому рассказывать о случившемся. Просто скажу, что, так как я стала совершеннолетней, то приняла решение, теперь жить отдельно. 

Положив конверт с деньгами в сумку, беру в руки мобильный. Какое-то время я сомневаюсь, стоит ли брать его с собой. Но потом всё же принимаю решение и кладу телефон обратно на стол. Этот смартфон очень дорогой, с моей стороны будет некрасиво, если я заберу его себе. Лучше завтра куплю какой-нибудь совсем простенький. Зато он будет моим, и мне ни перед кем не будет стыдно за то, что я им пользуюсь.

***

Перевесив сумку через плечо, не оглядываясь, выхожу из спальни и направляюсь обратно к лестнице. Уже вытягиваю вперёд ногу, намереваясь ступить вниз на ступеньку, но в последний момент замираю на месте.

Не могу отказать себе в желании заглянуть в комнату Андрея. У меня нет возможности попрощаться с ним, так хотя бы в последний раз взгляну на его спальню, прикоснусь к вещам, принадлежащим брату. Хотя бы так почувствовать его присутствие рядом. 

Я знаю, что от этого мне будет ещё больнее, но не могу заставить себя остановиться. Подхожу к двери, ведущей в комнату брата, и дрожащими пальцами нажимаю на ручку.

Кровать мужчины так и не заправлена, после того, как мы утром лежали здесь вместе.

Я невольно вспоминаю, как он вжимал меня своим сильным телом в жёсткий матрас, как я царапала ногтями его плечи, на которых до сих пор остаются следы, свидетельствующие о том, что всё происходящее мне не причудилось.

Сейчас всё произошедшее кажется мне неловким и неуместным. Одно дело, когда тебя обнимает брат. Но я ведь, получается, лежала в постели с совершенно чужим мужчиной, который не родственник мне. Он обнимал меня, дотрагивался пальцами до моей голой кожи, целовал в шею, и, о господи, даже облизывал пульсирующую вену на моём горле.

С нового ракурса эти действия уже не кажутся такими невинными, какими казались ещё сегодня утром. Меня начинает невольно потряхивать, и я обхватываю себя руками за плечи, стараясь успокоить непослушное тело.

Не смотря на все очевидные факты, эти воспоминания всё равно остаются мучительно приятными для меня. И я знаю, что сохраню в памяти каждую секунду, проведённую мной вместе с Андреем, каждую ночь, которую мы с ним делили.

И только сейчас я, наконец, отпускаю себя и позволяю слезам, мешающим всё это время полноценно дышать, свободно скатываться по моим щекам.

Их оказывается так много, что в скором времени они полностью застилают мне глаза, и я уже ничего не вижу перед собой. Всхлипы, непроизвольно вырывающиеся из моего рта, становятся всё громче и чаще. И в скором времени я уже в голос рыдаю, сотрясаясь всем телом и судорожно обхватывая себя руками, в надежде успокоиться.

Подхожу к стулу, одиноко стоящему в углу комнаты и снимаю небрежно накинутую на спинку футболку. Прижимаюсь лицом к мягкому хлопку и делаю глубокий вдох.

Она пахнет Андреем. Невыносимо родной пряный запах вмиг заполняет мои лёгкие. Мне хочется задержать дыхание, чтобы он остался со мной навсегда, но слёзы не позволяют мне сделать этого, с новым всхлипом отбирая у меня последние моменты близости с братом.

 Пусть для Андрея я стала чужой, но для меня информация о том, что мы не кровные, ничего не изменила. Для меня это всё вообще не имеет никакого значения. Он по-прежнему самый родной и самый близкий. Всегда им был и навсегда останется.

С трудом заставляю себя вернуть футболку брата на место и подхожу к стеллажу, стоящему у противоположной стены. Прохожусь пальцами по переплётам книг, хаотично расставленных на полках. Перевожу взгляд на чуть приоткрытую дверцу прикроватной тумбочки и упираюсь взглядом в её содержимое.

Этого просто не может быть! Меня пробирает нервная дрожь от того, что я вижу там. Дыхание учащается, как и пульс, бешено отдающий по вискам и в ушах. Очень медленно, дрожащей от волнения рукой, тянусь к тумбочке, чтобы вытащить оттуда то, что повергло меня в состояние дикого шока.

Глава 4. Андрей

Залетаю в свой кабинет, как ошпаренный. И сразу замечаю за моим столом Сивого, держащего в руках бутылку скотча.