Первый. Бывший. Единственный (СИ) - Суботина Татия Страница 3

Все внутри меня звенело расстроенным инструментом. Что я могла сказать своему мужу в таком состоянии?

– Навязчивый ухажер? – не удержалась от любопытства Рита.

– Муж, – пробурчала я. – Объелся груш который.

– О как… – проронила она и замолчала, не став дальше расспрашивать.

А я вдруг отчетливо поняла, что не хочу говорить с Дубравиным. Не сейчас так точно. Я оказалась не готова устраивать разборки, мне нужно было хоть немного отдышаться, успокоиться и нащупать в себе железный стержень, чтобы не превратиться в обыкновенную размазню.

За спиной сильного мужчины очень легко стать слабой, а вот возвращать себе эту силу ох как нелегко на самом деле.

Я просто переставила телефон на беззвучный режим и спрятала его в сумочку, решив на время отложить разборки. Хотя прекрасно знала, что Кеша терпеть не может игнор в любом его проявлении.

Трусливо?

Я могла позволить себе эту маленькую слабость.

– Василиса Дмитриевна, ну как вы? – заглянул в машину Слава. Он выглядел встревоженным и виноватым.

– Насчет аварии все улажено?

– Конечно. Остались нюансы, но это уже завтра, время терпит, – сказал телохранитель. – Простите, что недоглядел.

– А ты тут при чем? – выгнула брови я. – Если на ком-то и лежит ответственность за произошедшее, то только на мне.

– Не нужно было оставлять вас одну, особенно когда мучили головные боли…

– Мигрень не признак сумасшествия, Слава, – фыркнула я. Хотя прекрасно понимала, что мой ночной забег по трассе был далек от адекватной реакции нормального человека. – Не сгущай краски.

– Но в больницу все же стоит съездить и проверить, все ли хорошо, – вклинилась в разговор Рита, таким образом перевесив чашу весов в нужную сторону.

Пока ее человек остался решать вопросы со страховщиками, Вячеслав отвез нас в ближайшую частную клинику, где я подверглась настоящим пыткам.

Нет, иголки под ногти мне никто не совал, но вот проверить вдоль и поперек – проверили, отвертеться не смогла.

– Мне не нравится ваше правое бедро, Василиса Дмитриевна, – заявил некий доктор Авдеенко, когда со всеми ненавистными мне процедурами было покончено.

– А мне ваш нос не внушает доверия, – брякнула я. – Но я же при этом громко не жалуюсь, правда?

– Что? – выпучил глаза этот седовласый представительный дядечка в очках, а потом хмыкнул: дошел весь курьез ситуации. – Простите, я неправильно выразился. У вас сильный ушиб, кости целы, но кровоизлияние…

– Рассосется, – постановила я. – Ничего смертельного же нет?

– Нет, но боли…

– И не такое терпеть приходилось, – опять перебила его я. И сама на первый взгляд смогла определить, что буду в порядке, отцовские гены сказывались. Он прочил мне блестящее будущее врача, хотел, чтобы переняла его опыт, продолжила дело, а я ушла в танцы и стала настоящим семейным разочарованием. А когда еще и уехала колесить с труппой Хорькова в евротур, мой благочестивый отец обвинил меня в проституции и изгнал, как позорище рода. Я даже сама к алтарю шла, отрезав все попытки семьи наладить отношения. Слишком сильна была моя обида. – Если у вас все, то я спешу.

– Рецепт на обезболивающее возьмите, –  поджал губы Авдеенко. Хамить мне не стал – работа в частной клинике обязывала быть улыбчивым и обходительным с пациентами, – но явно имел сильное желание. И я его прекрасно понимала. – Не болейте.

Его пожелание прозвучало посылом в места куда более прозаичные, чем страна здоровья, но я не обиделась. Всегда умела трезво оценивать степень собственной язвительности.

– Благодарствую, доктор, – улыбнулась врачу и поспешила поскорее уйти отсюда.

Нога действительно беспокоила, ныла, но я даже не прихрамывала. А эта боль помогала мне не зацикливаться на тяжелых мыслях, срабатывала переключателем.

– Ну что? – спросила Рита, как только я вышла в коридор.

Она справилась гораздо раньше меня и осталась дожидаться результатов моего обследования вместо того, чтобы уехать по своим делам.

– В рубашке родилась, – выдала я, почти не слукавив.

Селезнева тоже отделалась простым испугом и заработала лишь шишку да несколько ссадин, что откровенно меня порадовало. Попасть в неприятности из-за собственной глупости – одно, а вот подставить под них другого живого человека – совершенно иное. Последнее, чего мне хотелось, чтобы Рита пострадала.

– Может, ответишь? – спросила меня она, когда телефон опять надорвался гулом.

– Потом, – поморщилась я.

От Дубравина уже поступило несколько десятков звонков, я даже удивилась, как еще его люди не прискакали за мной. Зная темперамент мужа, этого стоило ожидать в ближайшее время. И поэтому мне нужно было побыстрее отыскать местечко, чтобы переждать грядущую бурю. Возвращаться домой совершенно не хотелось, как и выяснять отношения.

После того как едва не угодила под колеса, я чувствовала ужасную усталость. Не физическую – душевную. Словно не спаслась чудесным образом, а действительно погибла от фатального удара.

Дубравин

– Ты будто и не здесь, – шепнул Стас – давний друг и юрист по совместительству. Богомолов частенько помогал Дубравину в делах, он был толковым профессионалом, консультации которого не каждый мог себе позволить. – Неужели так финны утомили?

Иннокентий пожал плечами.

Он привык к большим нагрузкам, работе 24/7, но сегодня что-то было неспокойно. И представителей известной дорожной компании он слушал вполуха, а ведь никогда себе такого не позволял.

Ресторан на первом этаже «Аскара», в котором они расположились, всегда отличался безупречным обслуживанием и вкусными блюдами. Только сегодня Дубравина это совсем не радовало. Он к заказу едва притронулся да все ерзал на месте, злясь на медлительность этих переговоров.

Иностранцы частенько любили обсуждать дела в непринужденной обстановке, а скреплять договоренность, как положено, в офисе. И раньше Дубравина это не напрягало, но сегодня…

«Отдохнуть нужно», – решил он, списав все на обыкновенную усталость.

– Тебе нельзя запороть этот контракт, – вполголоса заметил Богомолов то, что его друг и сам знал.

Качественный ремонт дорог в области помог бы рейтингу Дубравина возрасти, и тогда политик занял бы лидирующие позиции. Он и так не пас задних, но в предвыборной гонке каждый голос важен.

– Все будет отлично, как и всегда, – сказал Иннокентий. – Мы уже обговорили все основные моменты, завтра подпишем бумаги.

Богомолов кивнул.

– Тогда сделай мину попроще, чтобы они не передумали в последний момент, – хмыкнул друг.

Иннокентий ничего не ответил. С каким бы удовольствием он сейчас оказался дома, но… дела не терпели отлагательств.

Через полчаса встреча завершилась, финны остались в ресторане, а представители команды Дубравина стали разъезжаться по домам.

– Можно тебя? – тронула его за рукав Инга – переводчик и помощница Богомолова.

– Что? – он постарался, чтобы прозвучало не грубо, но усталость давала о себе знать.

– Нам нужно поговорить. – Блондинка стояла едва ли не вплотную, делая вид, что поправляет ему воротничок.

От приторных духов девушки у мужчины защипало в носу.

– Не наговорилась еще? – изогнул брови он и остановил ее руки, отстраняясь.

– Ну Кеша, – надула губы Инга. – Ты же сам знаешь, что…

– Не называй меня так.

Загорская вспыхнула, прожгла его гневным взглядом, но скандал закатывать не стала.

– Прости, я забыла, – сказала она.

– И забылась, – добавил мужчина.

– Что поделать? Рядом с тобой я всегда теряю голову, – кокетливо поправила волосы Инга. – Уделишь мне несколько минут своего драгоценного внимания? Пожалуйста.

– Ладно, давай поговорим, – вздохнул он и послушно пошел за девушкой.

За ними следовали два телохранителя. В последнее время обстановка вокруг Дубравина была неспокойной, и он даже стал задумываться об усилении охраны.

– Я сняла здесь номер, неудобно будет добираться ночью за город, – объясняла Загорская, пока они поднимались на лифте.