Знаки внимания - Тамара Шатохина Страница 3

Я молчу — все во мне противится такому его голосу, самому его присутствию здесь, и за меня отвечает мой спаситель:

— Да вроде не поломалась, а порез на ноге я закрыл. Когда гайцы отпустят, до "травмы" можно и своим ходом.

А Георгий не унимается:

— Катя… — снова мягко тянет он мое имя, сегодня впервые обращаясь так неофициально и на «ты»: — Посмотри на меня, пожалуйста. Тебе, правда, не нужна срочная помощь? Сильных болей нет?

Я заставляю себя открыть глаза и честно отвечаю:

— Нет.

— Ладно… — отрывает он пристальный взгляд от моих глаз и упрямо отворачивается к гаишнику: — Тогда разбирайтесь тут, а мы в больницу. Костя, останься здесь и проконтролируй.

Он поедет со мной? Я замираю со снова закрытыми глазами и вся превращаюсь в одно большое настороженное ухо. Я не уверена сейчас, что смогу идти сама, и думаю о том, что если не смогу — поползу. Гаишник пытается настоять на той последовательности действий, которую считает правильной он, но Георгий уходит от дискуссии на тему опыта и компетентности, дожимая его:

— «Стопочки» выставьте, уважаемый, тормозная дорожка там, угол… чтобы все, как должно. Костя вам поможет, если будет необходимость. А я только отвезу Екатерину Николаевну и сразу вернусь.

Он смотрит по сторонам и подходит к бетонным столбикам ограждения, крайний из которых снес мой жарко чадящий внизу Жук. Мужчина спускается к нему и некоторое время стоит рядом. Потом, прикрываясь рукой от жара, обходит машину вокруг и заглядывает в глубокий овраг, встречи с которым мне удалось избежать. Медленно поднимается по склону и смотрит назад — на дорогу. Смотрю вместе с ним — я тянула, сколько могла, до этих столбиков. Это была немыслимо, просто невыносимо долгая секунда… или две? Влетела в самый первый — крайний.

Георгий возвращается к «авдюше» и делает шаг ко мне. В его темно-серых глазах внимательная сосредоточенность. Я тоже напряженно смотрю на него, всем своим видом требуя, чтобы он держался от меня подальше. И он решает что-то для себя и поворачивается к Ване — самому младшему в нашей СБ:

— Хватай ее… осторожненько и в больничку, а я остаюсь с Костей. Если отпустят — посидишь у них дома. А лучше пусть выспится в палате. Договорись на двухместную, пускай наблюдают до завтра.

— Есть, Георгий Артурович.

Страшный все не уймется со своим проклятым голосом:

— Катя… подушка безопасности не сработала?

Это его работа, вопрос рабочий и я честно отвечаю:

— Я ее сама отключила, она у меня всегда отключена, — вспоминается авария, и добавляю уже тверже: — Это мое решение.

— Откройся подушка, и мы бы не успели, — добавляет, кивая, мой спаситель, и Георгий резко отворачивается и отходит.

Я выдыхаю с облегчением, надеясь, что делаю это незаметно, а Ваня осторожно поднимает меня на руки и тащит к машине. К нему у меня тоже есть свои счеты, но они давно уже в прошлом. Внутри машины осматриваюсь — служебный «Хантер» это не просто гражданская версия военного УАЗ-469, а нечто нереальное, хотя по внешнему виду и не скажешь. Правда, клиренс не дотягивает до военного, передаточное число ниже, но зато он не такой шумный, а еще у него не матерчатый тент, а жестянка. Но это то, что известно всем, а я точно знаю, что есть еще что-то… добраться бы до него в лучшее время… ох! Вдруг вспоминаю и тяну руку за своими документами. Тот парень как-то сразу соображает — о чем я, быстро подхватывает с сиденья портмоне, подходит и сует его мне в руку. Я запоздало благодарю его за спасение и спрашиваю:

— Как тебя зовут?

— Станислав… Стас Измайлов. Я подъеду вечером, узнаю, как у тебя дела.

— Она будет спать, — цедит сквозь зубы Георгий, незаметно оказавшийся совсем рядом.

— Тогда просто спрошу у врачей — как она. Вы же в областную ее? Я рядом живу, — пожимает Стас широкими плечами.

Георгий почти вырывает из моей ладони портмоне.

— Для протокола нужны будут документы.

— В больнице — тоже, — возражает ему Стас, щуря глаза. В его голосе — ощутимая неприязнь, как и у Георгия. Они чем-то неуловимо похожи — оба в темных джинсах, высокие, почти одного роста, темноволосые, коротко подстриженные и хмурые.

— Иван договорится. Я подвезу документы чуть позже.

Стас молча пожимает плечами, в упор рассматривая Георгия. А Ваня становится спиной ко мне, закрывая весь обзор. Вообще не понимаю, что происходит. И на всякий случай напоминаю всем о том, что случилось на самом деле:

— Стас, ты спас мне жизнь. Я буду рада видеть тебя в любое время.

И тихо говорю Ване: — Поехали уже, мне больно.

Повязка на ноге намокла от крови, а еще меня начинает тошнить. Ваня отступает и хочет прикрыть дверку, но из-за его спины выглядывает гаишник.

— Мне нужен ваш рассказ о случившемся.

— Я почти ничего не помню, только то, что после… Стас знает больше, у него в машине регистратор… и мой тоже. А я потом, можно? — склоняюсь я на спинку сиденья, борясь с тошнотой. Странно… головой как будто не ударялась. Может, меня тошнит от гадких подозрений? Почему он злится на Стаса, ведь тот спас меня? Я не хочу поддаваться, но мерзкие больные мысли никуда не деваются. Машина трогается с места, и я закрываю глаза — все позади. Или еще нет?

Глава 2

Пока едем в больницу, я обдумываю ситуацию. Ваня изредка посматривает на меня в зеркало и молчит. И я закрываю глаза… так думать удобнее.

Пытаюсь понять саму себя — почему первой в голову пришла мысль о марке? Да потому что совпало сразу несколько эпизодов, связанных с нею и странно совпало. Тот приезд мамы и ее интерес… Слова папы, что решиться на продажу марки можно, только отчаявшись — тут вообще не в бровь, а в глаз. Еще то, что говорила Ирина Борисовна — что они боятся не справиться, что может не хватить денег на операцию. И подозрительно еще одно — ближайший пост ГАИ на въезде в город, а это не так далеко. Оттуда машина, скорее всего, и пришла. И надо же — наша СБ вместе с ними… тут, как тут.

Мне плохо от тех выводов, которые напрашиваются, тошнит все сильнее, и я пихаю Ивана в плечо — нам приходится остановиться, и я еле успеваю высунуться из машины…

— Возьмите, Екатерина Николаевна, — протягивает он мне влажные салфетки.

— Ваня-а, — мычу я тоскливо, вытирая ими