Наши хрупкие надежды (СИ) - Бланш Мэри Страница 3

Я подпрыгиваю и разворачиваюсь на знакомый голос.

— Твою… черт, ты напугал!

Адам стоит напротив, возле своей двери. Он одет по-домашнему, но это простая серая майка так ему идет.

— Это ты напугала меня своими криками.

— Прости, мой гребаный брат не открывает дверь, а ключи, как оказалось, я забыла. А завтра мне на работу, и ноты тоже дома. Шикарно! — хлопаю по бедрам, которые облегает короткое спортивное платье фиолетового цвета.

— Проходи, заночуешь у меня, а завтра утром, думаю, твой брат откроет.

Я ухмыляюсь.

— Ты не знаешь моего брата, но спасибо большое.

Адам кивает и пропускает меня к себе.

МИШЕЛЬ

Он, наверное, уже спал, когда я кричала в дверь, так как на диване рядом с журнальным столиком лежали плед и подушка.

— Я как раз на диване посплю.

— Тут сплю я, а ты можешь почувствовать уют в комнате.

Адам показывает рукой на белую дверь напротив нас и подходит, чтобы открыть.

Вообще квартира Адама маленькая, но по сравнению с моей — хоромы. Тут вообще нет света, но, мне кажется, Адаму так нормально. Тут нет телевизора, а коричневые шторы задвинуты. За диваном открытая маленькая кухня с маленькой барной стойкой, а рядом еще одна дверь, наверное, ванная.

Я вхожу в комнату первая, сразу же замечаю большую кровать с белым чистым бельем, а на полу мягкий серый ковер. Окно, на котором висят серебряные шторы, закрыто. Этой квартире тоже нужен воздух, как и моей.

Есть маленький шкаф и полки: на одном лампочка и будильник, а на другом фотографии, кажется, семейные.

— Ого, это твоя жена? — спрашиваю, взяв рамку в руки.

Она очень красивая. Милая улыбка. Похоже, у нее азиатские корни. Стоп. Адам женат, а я у женатого мужчины дома? Хочу сказать, что не стоит мне оставаться, как Адам забирает из моих рук фотографию.

— Да, это моя жена…она погибла в автокатастрофе, — отвечает на мои мысли и кладет обратно фото на полку.

— А это наш сын, — показывает пальцем на фото рядышком.

Я грустно улыбаюсь и на эмоциях, возникших из-за алкоголя, обнимаю его.

— Прости. Ты не обязан был это говорить.

Адам легонько обнимает меня, касаясь моей спины.

— Боже, не плачь, ты что, — говорит он, вытирая мои слезы руками.

— Это все алкоголь, но мне правда жаль.

— Хочешь чай или горячий шоколад, чтобы чуть прийти в норму?

Облизываю губы и, пожав плечами, говорю:

— Зеленый чай был бы кстати.

Он кивает и уходит на кухню, а я следую за ним, но перед этим подхожу ближе к полкам и снова смотрю на фотографии, как будто изучаю научный проект.

Она такая молодая. Они были в браке, когда это случилось? У Адама кольца не было, когда я встретила его поздно вечером перед магазином. Когда это произошло и как? Где этот мальчик?

Боже, Мишель, ты не детектив. Не делай вид, будто ты стала ему важна, после простых объятий. Это его история, не моя. Но иногда контролировать я себя все-таки не могу…

Я решаю снять кроссовки и остаюсь босая, с голубым цветом на пальцах ног. Обожаю этот цвет.

— Благодарю, — говорю и присаживаюсь рядом с Адамом на диван, держа в руках кружку чая.

— И где вы так поздно были, мисс?

Губы автоматически улыбаются от любопытства Адама. Честно, мне безумно не хватает внимания. Кто спросит о моей любимой музыке? Кто скажет, что я предпочитаю на ужин или какая страна мне нравится? В основном это из-за того, что друзей у меня так таковых нет. Коллеги по работе не считаются, а Фиби, хоть я и могу добавить в список, но я сама о ней мало что знаю. Только что она иммигрантка из Италии, которая работает проституткой. Так что мне понравилась заинтересованность Адама.

— Я была с подругой в баре, но ушла пораньше. Она, кстати, живет наверху.

— Оу… Она и ее молодой человек слишком громкие по ночам, — смеется он.

— Она не в отношениях. Это ее работа…

На секунду воцаряется тишина, но Адам произносит правду:

— Понимаю. Здесь каждый пытается выжить хоть как-то.

Адам кивает, и облизывает губы. Прошел всего день, как мы не виделись. Его редко, когда увидишь, так что я мысленно благодарна, что он был дома, когда я билась в дверь.

— А кем ты работаешь?

Глотнув чаю, чуть тише говорю:

— В академии искусств. Преподаю уроки на скрипке.

Адам внимательно смотрит на меня. И в какой-то момент мне кажется, что я обязана ему рассказать о себе, так как сама узнала немало.

— А брат? Ты его так не любишь, да?

Стараюсь сдержать смех и ставлю кружку на стол, вздыхая.

— Тут все сложно. Отец умер от передоза, мать напивалась, не зная меры, и ушла от нас, когда мы с братом учились в школе, и я без понятия, где она. Брат… он весь в отца. А я…

— Музыкант, — заканчивает Адам.

Смотрю на него и улыбаюсь.

— Звучит смешно и одновременно странно.

— Не думаю. Это показывает, что именно ты «выбилась в люди». У тебя было это желание. Ты молодец.

Стараюсь спокойно дышать полной грудью. Когда меня кто-то хвалил вообще?

— Спасибо.

Допиваю чай, и конечно, мне хочется спросить о жене, о сыне и где он. А если они оба погибли?

— Я, пожалуй, прилягу, а то не проснусь утром, — вместо своих мыслей произношу я.

Встав с дивана, добираюсь до комнатной двери, как слышится голос Адама:

— Мишель, если тебе мешают фотографии, я могу убрать.

— Нет. Боже, все хорошо. Ни в коем случае.

Пожелав хорошей ночи, закрываю дверь, присаживаюсь на кровать и смотрю на фото девушки: она в летнем персиковом платье, на голове солнцезащитные очки, прямые, ярко-черные волосы распущены и доходят до плеч. Она улыбается звездной улыбкой. Думаю, оно сделано в поездке в какую-то страну, так как фон природы сзади мне не знаком.

Бедная девушка. Адам один скорбит об утрате. Хочу разглядеть фото малыша, но опрокидываю голову на подушку и вырубаюсь сразу же. Перед тем, как я окончательно проваливаюсь в сон, проскакивает мысль, что если Патрик завтра не откроет дверь, я его сама убью и фотографии в рамочке на полке точно не будет!

АДАМ

Наверное, мне стоит благодарить себя, что я сегодня в норме, а не как всю прошлую неделю. Новая неделя началась, но вчера я снова не удержался. Как сложно взять себя в руки, боже! Чувствую себя жалким! Мне, черт возьми, тридцать один, мне нужно будет растить сына, а я жалуюсь. Просто очень сложно остановиться…

Даже рад, что Мишель здесь, в соседней комнате, а то бы я сошел с ума в своих мыслях. Она так жалела меня, когда я сказал, кто на фото и что с ней случилось, ее объятия подарили мне большую поддержку, которую я не получал со смерти Санни. Мне нужно было это, нужна была поддержка, а ее объятия буквальна кричали: «Ты не один».

Смотрю в потолок, лежа на диване, надеясь, что сон сам придет и я спокойно усну. Каждую ночь обещаю, что не напортачу, как в прошлый раз, но каждый раз все идет наперекосяк. Сейчас на удивление мне спокойно, и я уверен, что это из-за девушки в спальне. Я узнал о ней немного, но она уже будто стала моим спасательным якорем. Мне приятно с ней сидеть и спрашивать что-то о ее жизни, видеть, как она задумывается, прежде чем ответить. Я будто увеличиваю дозу умиротворения в крови. Потихоньку, я закрываю глаза и засыпаю, представляя, что Мишель все также обнимает меня, не отпуская.

3 ГЛАВА

МИШЕЛЬ

— Завтра идем в бар? — спрашивает Николь в кабинете музыки, пока я собираю ноты.

— Конечно. Остальные придут?

Она кивает и отвлекается на телефонный звонок, выходя из кабинета.

На следующей неделе концерт моих учеников. Это как конкурс талантов. Мои десять ребят и я будем играть «Дьявольскую трель»1 Я не волнуюсь, я люблю сцену и знаю, что у ребят все получится. Интересно, если я позову Фиби, она придет? Так я буду еще больше ощущать поддержку и больше стараться выступить лучше.