Наваждение Беса (СИ) - Левашова Елена Страница 3

– Настя, я прошу тебя, подумай, – порывисто произносит он. Подходит ближе, окутывая меня своим запахом. – Надо ли тебе отказываться? Я… Я тебя не обижу.

– Я же говорила вам, что люблю другого, – рапортую я. – Извините меня, но нет.

– Хорошо, – со вздохом произносит Бесо. – Поцелуй меня на прощание. А потом… Потом я тебя отпущу.

– А, может…

– Мы больше не увидимся, – убеждает меня Бес. – Разве ты не можешь сделать мне такой…хм… маленький подарок?

Щеки пульсируют от его почти черного взгляда. Наверняка, сейчас я выгляжу, как спелый наливной помидор. Во рту пересыхает и снова хочется кашлять! Черт бы его побрал! Шагаю навстречу Бесо и неуверенно взмахиваю руками. Он очень высокий… Широкоплечий, мускулистый… И от него исходит ощутимое тепло. Кажется, коснусь его плеч и согреюсь… Или сгорю, как глупый мотылек в его огне.

– Я прошу один поцелуй.

Бес просит меня о поцелуе. Вы это слышали? Не требует, не корчит из себя неприступного истукана, а просит. Опускаю ладони на его плечи и зажмуриваюсь. Раскрываю губы в порывистом вздохе и касаюсь его губ. А его ладони трогают меня: невесомо перебирают волосы, гладят поясницу, сжимают ягодицы. Бесо замирает, позволяя мне его… сдержанно изучать. Потому что настоящим поцелуем это сложно назвать. Я будто отрабатываю тяжкую повинность. Отрываюсь от его губ, надеясь получить долгожданную свободу. Глубоко вздыхаю, отступаю на шаг, но тотчас оказываюсь в его крепких объятиях.

– Не такой поцелуй, Настя, – рычит Бес, впиваясь в меня губами, как голодное дикое животное.

Его язык таранит мой рот, побуждая ответить. Господи, меня никто так не целовал… Как будто я румяный кусок мяса или вода из ледяного источника. Неуверенно касаюсь языком его нижней губы. Целую Беса, мечтая поскорее очутиться дома… Он не хочет меня отпускать… Прижимает, гладит, ласкает… Воздух тяжелеет и нагревается, а из моей головы улетучиваются мысли. Остается лишь одна – убежать…

Его желание упирается в мое бедро, а горячие ладони гладят бедра. Пора все это заканчивать… Но как, если он не собирается прекращать?

– Б-бесо… Георгиевич, – захлебываюсь словами я. – Достаточно…

– Настя… Ты не передумала? – хрипло шепчет он. – Другие мечтают получить от меня подобное предложение.

– А я должна передумать? И о каком предложении речь? Быть вашей игрушкой, готовой на все?

Я ничего к нему не испытываю, кроме чудовищного страха… Но вслух не произношу этого. Молча отступаю.

– Тогда иди. Ты свободна и больше ничего не должна.

Бес приосанивается. Приглаживает волосы, возвращая привычные мне холодность и сдержанность. Из его взгляда улетучивается возбужденный блеск, а голос словно наполняется сталью.

– Прощайте, – бросаю я. Разворачиваюсь и торопливо ступаю к выходу. Толкаю дверь и бегу по коридору к выходу. Вот и все, Бесо… Я победила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Настя

Голова кружится от сентябрьского пряного воздуха. Сухие листья шуршат под ногами, а ветер взвивает распущенные пряди. Коротко оглядываюсь на строгое офисное строение и ускоряю шаг. Скорее домой… Подальше отсюда… Хотя… Дом же сгорел… И идти мне некуда. Вот уже несколько дней я живу в подсобке ресторана. Нина Георгиевна по доброте душевной меня туда пустила.

«Дуреха ты, Настена. Чего тебе не хватает? Бабы мечтают о таком, как Бесо Гомартели. А он тебя выбрал… Чего нос воротишь? Красивый же мужик, молодой, состоятельный. Все равно будет, как он решил».

Она прятала взгляд и говорила нарочито спокойно, улыбалась, скрывая чудовищный страх. Бесо ведь и ее обещал размазать по стенке в случае моего отказа…

Ступаю по усыпанной разноцветными листьями дорожке, возвращаясь мыслями в тот злополучный день. В институтах проводили экзамены, и девчонки частенько менялись сменами. Так было и в тот день… Машка Федосеева убежала сдавать английский, а я осталась в «Белом медведе» обслуживать ее столики.

– Настя, прими заказ у гостей из вип-кабинки!

Тогда он меня и увидел впервые… Я-то и не смотрела на них – тряслась как осиновый лист, с трудом выводила ручкой буквы в блокноте, чувствуя на себе испепеляющий, как лазерный луч, взгляд Бесо.

– Как тебя зовут? А, Настя... Вижу, – его взор небрежно опустился на бейджик, аккуратно приколотый к моей форменной одежде. – Я могу поговорить с тобой?

Он встал из-за стола, возвышаясь надо мной как гора. – Не бойся, у меня к тебе предложение.

– Я… А не пошли бы вы со своими предложениями! Я не проститутка, я подрабатываю в ресторане, но это не значит… Я учусь и…

– Я помогу сократить некоторые пункты в твоем плане, – нагло улыбнулся Бес.

– Что вы имеете в виду? – пробормотала я, вцепившись пальцами в папку меню.

– Ты учишься, потом пойдешь работать, будешь лет пять копить на первый взнос по ипотеке, купишь однушку в спальном районе и…

– А вам какое дело? Да, так и будет!

– Я могу сделать так, что большинства пунктов не будет. Они улетучатся, как утренняя роса на рассвете. Считай меня волшебником, Настя. Неделя со мной, и у тебя будет квартира. Или деньги – это уже, как ты выберешь.

– Пошли вы! У меня есть любимый человек, так что адресуйте предложение другим, более заинтересованным девушкам.

А потом я рыдала на плече Машки в подсобке. Тряслась и боялась, что незнакомец выследит меня или отомстит за отказ.

– Ты с ума сошла, Афанасьева, – театрально заламывала руки Нина Георгиевна. – Бесо не отребье какое-то… Да, он недавно освободился, но ты знаешь, кто он? Это не сопляк, умеющий лишь пустословить, если он пообещал квартиру, то… Черт, вот была бы я помоложе.

Нина Георгиевна уперла руки в бока, а Машка бросилась поддакивать ей:

– И я готова стать его на неделю! Да какое там на неделю – навсегда! Он ведь… Дура ты, Настюха. Если бы Бес был уродом или извращенцем, я поняла тебя, а так… Видный же мужик. Чего ты ломаешься?

– А за что он сидел? – надтреснутым шепотом произнесла я.

– Он сбил человека насмерть. Было темно, шел дождь… Несчастный случай, но Бесо приговорили к пяти годам лишения свободы.

Я смотрела на них и не могла поверить, что так бывает. Неужели, люди могут ТАК мыслить? Продаваться за деньги, унижать себя до уровня скота? Разве все такие? Мне хотелось с кем-то поговорить об этом, попросить совета, довериться, но… Все осуждали меня, считая чокнутой.

Подхожу к автобусной остановке, зябко потирая плечи. На мне короткое платье, вульгарные чулки и замшевые туфельки на шпильках. В усыпанной стразами сумке на цепочке прячутся деньги на проезд и предметы первой необходимости… У меня даже одежды сменной нет – все сгорело позавчера. А вчера я согласилась на предложение Беса… Позвонила его личной помощнице Кристине, а она сотворила «из этого сельского гламура», как она меня обозвала, королевский шик.

Спина печет от осуждающих, направленных на меня взглядов. Вжимаю голову в плечи и скрываюсь на заднем сидении автобуса. Я еще и замерзла… Со дня на день начнется учеба, а у меня нет ничего – одежды, обуви, осенней куртки. Ничего, кроме его проклятого предложения… Может, я, правда, дура, раз отказала такому мужчине? Краснею при мыслях о нем… Мне не было противно его целовать. И ласкать тоже… Бес и правда хорош – подтянутое, поджарое тело, ухоженная кожа, а его… Господи, зачем я о нем думаю? Природа его не обидела, в этом я уверена, хоть и не имею большого опыта в любви. У меня-то и парень был всего один. До Вани. И до Беса тоже…

Спрыгиваю с подножки автобуса и бреду к ресторану. Юркаю через черный вход, столкнувшись нос к носу с Машкой.

– Боже мой, какая красота! Афанасьева, тебе идет дорогая жизнь.

– Нет никакой дорогой жизни, Федосеева. Он меня отпустил. Я кое-что узнала про его партнеров, важное… Бес отблагодарил меня, оплатив операцию мамы и… отпустил. У нас ничего не было.