Жираф и Пончик (СИ) - Белова Полина Страница 3

— Чего ты улыбаешься! Я как представлю, что в этом доме мне с любящим мужем целоваться придётся и чего похуже, так на рвоту тянет! Всем парам хочется отдельное жильё, и чтобы любил муж хочется. Вот он дом и вот он любящий муж… Бежать надо. С мамой поговорю. К тёте, в областной центр уеду. Скажу, в университет поступать буду готовиться, на курсы подготовительные пойду. — Таня уже не Людке говорила, а скорее сама себе, строила планы.

— Тань, подожди, зачем сразу бежать? А как же я? У меня же Коля! Мы с тобой что, расстанемся?

Уезжала Таня на пригородной электричке.

В небольшом пустом здании железнодорожного вокзала гулко раздавались Людкины шаги. Все отъезжающие были на улице, ожидая подачи состава, или толпились за билетами возле кассы, окошко которой в тёплую пору года открывалось с улицы.

Люда же пошла в свободный зал, а, правильнее, комнату для ожидания, якобы за кофе из автомата. А сама села на одно из жёлтых пластиковых сидений и разрыдалась. Они с Таней с самого рождения надолго не расставались, даже в колясках на заднем дворе рядом спали, а теперь вот, она уезжает.

На вздрагивающие плечи осторожно легли тёплые руки.

— Люд, ну ты чего? Я же приезжать буду. По выходным, иногда, и так может когда, — Танька сама шмыгала носом. — А может, и ты ко мне, уже с Колей вместе, приедете. Меньше трёх часов на электричке — это же недалеко.

Люда вытерла лицо. Согласилась обречённо:

— Конечно, мы будем видеться так часто, как сможем. Пойдём, скоро уже подадут.

Девушки, держась за руки, вышли на перрон.

Железнодорожная станция в их городке была большая. Ветки путей ровными линиями перечёркивали пространство до самого дальнего холма, но они все были предназначены под товарные вагоны и тянулись до комбината, а под посадку для пассажиров всегда был только один путь — первый. По второму, правда, иногда, кроме товарных, проносились пассажирские поезда без остановки.

Таня села в вагон. С ней поехал папа, а Люда, стоя рядом с Таниной мамой ещё долго махала рукой в хвост удаляющейся электричке. Из узкого открытого окна вверху вагона им в ответ махала высунувшаяся Танькина рука. Людка, не отрываясь, смотрела на эту руку пока она совсем не исчезла вдали.

Две недели без Таньки были совсем тоскливыми, но потом произошло то, чего Люда ждала целый год — вернулся Николай.

Она встречала его в пять утра, с проходящего поезда, снова вышагивая в одиночестве в небольшом помещении зала ожидания, чуть сжимая в руке быстро остывший пластиковый стаканчик с кофе. Звук шагов гулко отбивался от стен и, казалось, весь мир такой же пустой, и никто не приедет. Не верилось, что, такое, казавшееся бесконечным, долгое ожидание заканчивается. Порою в душе у Пончика поднималась волна восторга и радостного предвкушения, но она её старательно прятала, словно опасаясь быть такой счастливой. Да и не принято у них в городке показывать счастье, скорее, привычнее всем жаловаться на жизнь во всех её проявлениях.

Поезд остановился. Люда завертела головой, скользя взглядом вдоль длинной вереницы вагонов. Совсем рядом, в ближайшем, открылась дверь, вышел проводник и, следом, по железным ступеням, охая и кряхтя, стала спускаться пожилая грузная женщина с огромной сумкой. За её спиной никого не было. Неужели что-то перепутала? Николай приедет не на этом поезде?

Вдруг, далеко впереди тоже открылась дверь и на перрон соскочил юноша. Люда сразу поняла — он.

Она быстро пошла навстречу, потом побежала и… за два шага до него замерла смущённо. Парень тоже шёл навстречу, смотрел на неё и улыбался. Коля сам сделал эти два шага и обнял смутившуюся девушку.

Люда прижалась к нему, обнимая в ответ, нерешительно подняла лицо, а Николай будто ждал этого, сразу приник к губам и стал жадно целовать пухлые розовые губы.

Сколько они так целовались неизвестно. Поезд давно уехал, солнце окончательно прогнало утреннюю серость. Парочка неспешно, в обнимку, двинулась к стоянке автобусов.

— Я приеду, как только смогу, — шептал Николай в розовое ушко. — Сейчас мне надо домой. Мама ждёт. Ну и вся остальная семья, конечно.

Людка счастливо улыбалась и согласно кивала головой.

День был рабочий, она и сама уже почти опаздывала на смену.

Следующие дни стали самыми счастливыми в жизни Люды. Правда, к её огромному сожалению, они с Колей не могли встречаться каждый день. Её любимый сразу устроился на работу, родители помогли. Она была посменной, порою захватывала и общие выходные по плавающему графику. Теперь они всегда договаривались о следующей встрече. Николай приезжал на своём неизменном мотоцикле, Люда, как на крыльях, сразу вылетала к нему, одевала шлем и садилась, обхватывая парня сзади, с радостью прижимаясь к его широкой спине. Они неслись куда-нибудь подальше от всех и там, остановившись, самозабвенно целовались.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Я люблю тебя, пупсик мой! — с каждым разом руки Николая становились смелее и смелее, но Людка обещала отцу, поклялась памятью матери, что «это самое» у них с Колей будет только после свадьбы.

Девушка теперь порою так жалела об этой клятве и ждала от любимого заветных слов «выходи за меня». Их свидания становились всё жарче, и полная счастья душа Люды знала, чувствовала, что эти долгожданные слова уже не за горами.

В очередные выходные Николай работал. Двоюродная сестра, Светка, попросила Люду помочь ей. Сестра была дружкой на свадьбе у своей подруги. Свадебный торт, по традиции, заказали в большой кондитерской, которая была в городке. Забрать драгоценный тортик поручили дружке, но Светка почему-то накануне этого не сделала, а теперь не успевала до россписи. Позвонила и слёзно попросила Люду помочь и привезти торт прямо в кафе, в котором будут праздновать событие.

«Выходной, Коля сегодня работает, почему бы не помочь?» — подумала Люда и легко согласилась.

Торт оказался, на удивление, огромным, и Людка взяла такси, решив стрясти потом деньги за него со Светки.

В посёлке, возле кафе, девушка расплатилась с водителем и попросила его подождать. Гулять так гулять, тем более, за поездку обратно дядька прилично скинул цену.

Оставив торт в надёжных руках официанток Люда уже вышла из кафе, когда подъехал свадебный кортеж.

Ну какая девушка, да и женщина, не остановится, чтобы посмотреть на невесту и её платье? Люда не исключение. Тем более, она сейчас присматривалась, прикидывая, как сама будет наряжаться на свою собственную свадьбу.

Девушка не сразу поняла, а потом не сразу осознала, что жених рядом с невестой — Николай. Её Коля… Мелькнула мысль «может он дружок?» … Нашла глазами Светку. Та смотрит прямо на Люду, улыбается, в глазах торжество и ожидание… Чего? Скандала? Снова растерянно вернулась взглядом к Коле. Он тоже увидел её на ступеньках кафе. Напрягся весь, подобрался. Смотрит недобро и немного испуганно.

Люде захотелось забиться в какую-нибудь щелочку, свернуться клубочком и громко заскулить. Она так и сделала. Бегом метнулась, запрыгнула в такси, попросила скорее ехать и завыла плотно закрыв рот кулаком. Как больно!

Первая неделя после предательства была для Пончика самой тяжёлой, внутри жгло невыносимо и без передышки.

На работу в понедельник, после адских выходных, пришла с опухшим красным носом и глазами, заплывшими, от безостановочного плача, до узких щёлочек.

Впрочем, в тот момент Людке было всё равно как она выглядит. Но позже она очень сожалела, что показала всем вокруг свою слабость.

Тогда, встречные, знакомые и не очень, с любопытством оглядывались на неё и шептались в недоумении, «что у Пончика случилось?». Некоторые даже бесцеремонно подходили узнать, что с ней произошло. Скорее всего, большинство окружающих мучило праздное любопытство, хотя, возможно, кто-то действительно сочувствовал чужой печали.

Конечно, Люда ничего никому не рассказывала, но на комбинате нашлись такие, кто знал, что парень, которого Людка ждала из армии, женился на другой. В их городке всё про всех знали и сплетни разносились со скоростью пожара.