Сулейман. Я выбрал тебя (СИ) - Беж Рина Страница 3

Пипец!

Сейчас разрыдаюсь с горя.

Прикусываю губу, чтобы не выдать мысли в слух, иначе поругаемся, и молча достаю все, что необходимо.

– Маш, чего глухую-то разыгрываешь? Слышишь, что говорю? – не угоманивается Вадим.

– Слышу, но готовить не буду, – озвучиваю свое решение, развернувшись к разошедшемуся мужчине.

Ну надо же как Кравцова взъел отказ, даже про обожаемый футбол забыл! Когда бы такое было?

Хоть красным фломастером дату на календаре обводи.

– Ну ты же себе ужин готовить будешь? – решает задавить меня аргументами Вадим. – Так и нам заодно.

Вот только зря старается. Я скорее на диету сяду, чем стану теперь готовить. Терпеть не могу, когда меня на публику отчитывают. Еще и по фиг пойми какому поводу.

– Неа, чай только попью, – выдаю с улыбкой, от которой уже скулы сводит, и ухожу в ванную.

В последние недели Вадим зачастил вот с такими посиделками. То друзья с работы, то друзья со школы, то сокурсники, то хорошие клиенты.

Господи, когда они уже кончатся?

Я дома не чувствую себя хозяйкой, не могу расслабиться и заняться тем, что хочу я, потому что практически всегда делаю, что хочет Вадим.

А сегодня всё. Батарейки сели, электричество кончилось и мое желание прогибаться тоже где-то потерялось.

Баста!

Хочет есть – пусть идет и готовит. Хоть сам, хоть на пару с Мельниковым. Вон, как в битве поваров. Мне не жалко.

Главное, от меня пусть отстанут.

Повозмущавшись и мысленно проговорив все свои претензии, выдыхаю и выхожу из ванной, чтобы сразу упереться носом в широкую грудь Кравцова.

– Значит, ты моих друзей не уважаешь? – выдает пьяное чудо, нависая сверху.

И, судя по внешнему виду, плохой устойчивости на ногах и сильно заплетающемуся языку, за пятнадцать минут он успел приговорить еще как минимум бутылку.

– Вадим, отстань от меня, пожалуйста, – решаю прекратить намечающуюся ссору, ну, что с пьяного дурака взять? – пришел с другом, вот и иди, отдыхай с другом. И я тоже хочу отдохнуть.

– От чего отдохнуть? – летит ехидное в ответ. – От того, что на жопе весь день сидишь? Где ты устала? Задницей перед мужиками крутить?

Кравцов распаляется все больше, и я не придумываю ничего лучше, чем шмыгнуть в ванную и запереть за собой дверь.

– А-ну открой! – летит бешеный вопль, а следом раздаются два удара кулаком по деревянному полотну. – Кому сказал?!

Слава богу, дверь из цельного дерева, а не картонная, как теперь любят ставить.

Опускаюсь на пол и, прислонившись затылком к стене, прикрываю глаза.

Отдохнула в субботу, нечего сказать.

***

Ужасно хочется принять душ. По-хорошему, я бы и в ванну часа на два занырнула, раз мне такую шикарную возможность предоставили, но боязно.

Вдруг Вадим опять про котлеты вспомнит и все-таки придет выламывать дверь? А тут я, голая и без еды.

Нет уж, перетерплю. Хотя…

Да гори оно всё.

Мало того, что голодная, так еще и немытой оставаться?

Ни за что.

Перевешиваю раскрытое на всякий случай полотенце на перекладину, прислушиваюсь к нестройным воплям Кравцова с Мельниковым, убеждаюсь, что те вновь увлеклись матчем и во всю чихвостят «кривоногих» футболистов, и потихоньку начинаю раздеваться.

Под лейку заскакиваю, чувствуя себя зайцем в стане волков. Даже воду не особо регулирую, главное, чтоб не ледяная и не кипяток, остальное – стерпится.

Дожила.

В собственной квартире дергаюсь больше, чем на госэкзаменах в университете.

Нет уж, фиговая это практика, и пора ее исправлять, расставляя приоритеты.

Еще неизвестно, на что Вадим сподобится, когда до состояния полного нестояния дойдет. А вдруг до рукоприкладства?

Агрессию он проявил впервые, не отрицаю, но звоночек-то тревожный. И сильно. Повторения не хотелось бы, однозначно, потому как не понравилось.

Я на сто процентов не из тех женщин, которые веруют, что «раз бьет, значит, любит». По мне, раз бьет, значит статьи 111, 112, 115 и 116 УК РФ, и ни шагу в сторону. Быть грушей для мудака желания нет.

Как по мне, нормальный мужик самоутверждаться за бабий счет не станет. Ему это даже в голову не придет.

Вода помогает снять напряжение, и борт ванны перешагиваю уже вполне успокоившись. Переодеваюсь в спортивный костюм и, осмотревшись, вновь усаживаюсь на пол. Он теплый, да и забираться на стиральную машину, где скопилась всякая мелочевка, которую еще придется расставлять по полкам, лень.

Шестидневная рабочая неделя и неожиданная встреча, выбившая из колеи похлеще вечернего выступления Кравцова, дают о себе знать. Тело просит отдыха, вот только в маленьком помещении ноги особо не вытянешь.

Сгибаю колени и, сложив руки на груди, облокачиваюсь на запертую дверь. Негромкое гудение вентилятора на вытяжке действует получше гипноза, и я сама не замечаю, как мысли перескакивают в прошлое.

В спорткомитет при администрации я устроилась сразу после университета, где, кстати, училась на юриста, на должность младшего специалиста из разряда «подай-принеси».

Да и как устроилась, по знакомству.

Мамуля договорилась. Она у меня дама пробивная. Умеет налаживать нужные связи. Вот так в двадцать один год я стала «крутой леди».

Смешно вспоминать, но я действительно чувствовала себя умницей, особенно, когда спустя десять месяцев занимаемую мною должность сократили, а меня нет. Перевели доп-единицей в отдел Соколова, как ценный резерв, которым нельзя разбрасываться.

Ух, как же я в те времена понервничала на пару с мамой. Зато батька не унывал, посмеивался в усы и всё твердил:

– Не ссы, Марусь, если что, тебя Палыч к своей Люське в салон устроит. Будете ногти с ней на пару делать. Она, Палыч говорит, бабки лопатой гребет за свои художества.

– Юристка ногти делать? Обалдел? Дима, иди на диван и не отсвечивай, – взвивалась бешеной кошкой маман и выгоняла отца в гостиную.

А я улыбалась и продолжала работать. Да и сейчас тружусь все там же.

С Соколовым рабочие отношения сложились сразу и вполне прекрасные. Я с полуслова понимала, что он хочет получить и выполняла, а он никогда не выпячивал свой статус начальника, отчитывал за косяки пусть редко, но всегда наедине, зато на планерках неизменно хвалил, да и прикрывал постоянно, если умудрялась проспать или нужно было свинтить к врачу или по делам.

Классный мужик, и семьянин, каких мало. За шесть лет совместной работы успела перезнакомиться и с женой Людочкой, и с Пашкой, старшим сыном, и с Витьком, младшим.

К работе на соревнованиях Егор Саныч стал привлекать меня не сразу. Только года через полтора, когда уволилась Светлана. Вначале занималась лишь списками, положениями, приказами и прочей бумажной волокитой, в которой разбиралась. Потом стала ходить на те мероприятия, куда не получалось у Нины, сменившей Светлану.

Но это было редкостью, что, несомненно, радовало. В отличие от меня, Ниночка к боксу питала весьма теплые чувства, если не сказать больше. Или, скорее, к боксерам. По этим фактурным мальчикам у нас почти половина девчонок в городе вздыхала и до сих пор вздыхает, мечтая обратить на себя внимание.

– О смотри, боксеры идут, – не раз слышала, проходя мимо стаек красоток, подмечающих объекты обожания почти за километр.

– Оооо-мааай-гоооот, какие они классные, – неслось ото всюду.

Я же закатывала глаза и лишь усмехалась, потому что, как бы Саныч ни старался продвигать в молодежные массы футбол и баскетбол, поднять популярность этих видов спорта до уровня бокса не получалось.

Футболистов, как и прежде, считали кривоногими, а баскетболистов – долговязыми переростками.

Султанова и двух его друзей, Чернова и Тищенко, я знала лишь по документам, как и еще порядка двадцати-тридцати спортсменов, которых из раза в раз вносила с списки участников мероприятий различного уровня.

Хотя, нет, Чернова немного знала в лицо. Помнила по школе. Он учился старше на пару-тройку лет, но, кажется, ушел после девятого класса. Просто все время где-то мелькал на периферии, а потом раз, и пропал.