Родишь мне сына (СИ) - Яблонская Альбина Страница 3

Я стояла посреди зала и плакала. Слезы капали, не слушаясь. Ведь мир отнял у меня последние крупицы радости — разве это справедливо? 

Но когда мне показалось, что все очень плохо... Я вдруг переосмыслила то, что считала несправедливостью. 

— На время домашнего ареста, — добавила судья между прочим, — суд назначает опекуна в лице Марата Стрельбицкого.  

Все были в шоке. И мама, и юрист, и те, кто был как заседатель... Но в особенности я сама. Ведь я опять вдыхала этот запах.  

Его зовут Марат. Загадочный Марат Стрельбицкий. Человек, которого я не знала до этого дня, но который превратил мою жизнь в сущий ад. Чтобы затем поднять меня на небеса. Он стал моим проклятием, моим капканом, моей смертоносной ловушкой. Он был петлей, которая сжимала мою шею с каждым выпитым мгновеньем. Но он же был и воздухом, питавшим мою душу как легкие человека — глоток за глотком.  

В ту секунду я его возненавидела. Но еще не знала, что пройдет неделя — и я возненавижу Марата еще больше. Он был тварью и сволочью. Жестоким ублюдком, который взял меня за волосы, намотав их на ладонь. Он обращался со мной, словно с животным. Хотя сам был не лучше зверя — похотливого монстра с голосом дьявола. 

И этот голос мне тогда сказал: 

— Я же говорил, не убежишь. Ты убила Валю, отняла у меня ребенка. Ты сама это признала только что. Хотела избежать тюрьмы и думала, что домашний арест — твое спасение? Хах... — упивался он властью надо мной. — Тебе нет спасения — я и есть твое наказание. И накажу тебя по всей строгости... Ты станешь моей женщиной и подаришь мне наследника. Родишь мне сына вместо нее. 

2

Лана 

Все, что ни делается, делается к лучшему. Именно так звучит поговорка. Но в тот ужасный день я не могла поверить, что не сплю. Что он и правда ворвался в мою жизнь, чтобы сделать ее гораздо хуже. Гораздо страшнее. Гораздо невыносимее. Он не спрашивал разрешения родителей, Марату не было интересно мое мнение. Он просто взял и отнял меня у семьи. Отнял семью у меня. И сделал это за то, чего сама я не совершала.  

Он был уверен, что я лишила его чего-то дорогого и важного, чего-то немыслимо ценного. Но это была не я. Рокировка с сестрой обещала стать безболезненной помощью Лене. Меня все уверяли, что это безопасно — что все пройдет гладко, никто не догадается и не узнает правды... Вот только нашелся человек, который мыслил по-другому: ему было плевать на детали, он пришел не выяснять, а карать. Жестоко и беспощадно. 

— Пошла! — тащил он меня по коридорам. — Живо! Не ломайся! 

Я тащилась за ним, как собака на поводке. У меня просто не было выбора — Марат держал меня за плечо мертвой хваткой. И пока запястья сковывали наручники, я не могла ничего с этим поделать. Лишь звать на помощь... Вот только это не помогало. 

— На помощь! — ревела я. Но просто слышала, как голос отражался эхом. — Помогите! Меня похитили! 

Он вывел меня из суда другим путем — через черный ход. Там ждала машина. И уже через секунду меня бросили на заднее сиденье, словно тушу. Будто я испуганный ягненок, которого забьют сегодня к ужину. К визиту важного гостя.  

Впрочем, Марат не собирался меня с кем-либо делить. Он открыто заявлял, что я принадлежу ему и больше никому. Он взял меня с собой не просто так и обязательно добьется своего. Ублюдки вроде него не знают слова “нет” — они просто идут до конца, чего бы им это ни стоило. Пусть даже ценой разрушенных жизней. 

Двери захлопнулись. Мотор ожил, и мы тронулись с места. Быстро набирали скорость. Я понимала, как теряю связь со всем тем, что было раньше. Меня уже второй раз за день забирали в новый ад. И если в первом случае была надежда, люди утверждали, будто я вернусь и буду жить как прежде... То теперь я точно шла на бойню. Никаких гарантий, никаких обещаний — лишь билет в один конец, который действует девять месяцев. А дальше... 

Можно только представить, что он сделает со мной после родов. 

— Приехали, — бросил Марат.  

И я снова ощутила хватку его пальцев. Они впивались в мое тело, словно гарпуны — как будто он хотел войти в меня как можно глубже, причинить побольше боли. 

— А! — вырывалась я. — Отпусти, мне больно! 

Но он встряхнул меня так сильно, что я прикусила губу. Почувствовала привкус крови и умолкла.  

— Слушай внимательно, сучка... Будешь выебываться — я тебя в бараний рог скручу. — Его рот у меня возле виска. Казалось, что еще мгновенье — и он всадит зубы в мою плоть. Начнет жевать мою шею, словно людоед. Страх одолевал меня все больше с каждым сказанным словом. — Но если будешь послушной... — дышал он в мои волосы, как зверь, — я обещаю, что боли будет меньше. Ты знаешь, что такое боль? 

Он смотрел на меня, а я склонила голову подобно жертве. Пыталась выдавить хоть слово, но дрожала от ужаса и молчала. 

— От... отпустите меня... Умоляю. 

— Хах... — оскалился Марат. — Отпустить? Отпустить тебя? После всего того, что ты натворила? Это шутка? Ты надумала шутить со мною, детка?  

— Нет, я...  

— Юмора не понял, — отчеканил он и толкнул меня вперед, навстречу новому “дому”. 

Я споткнулась и упала на ковер. Боялась, что он набросится на меня прямо сейчас — как и делают насильники. Судорожно вскочив на колени, я ползла назад, держа руки за спиной. Они по-прежнему были в наручниках. Марат это знал и не спешил. Он ходил вокруг меня словно акула — нарезал вальяжные круги, осматривая со сторон. Все думал, откуда начать свой пир.  

А я стояла на коленях и шумно дышала. Просто задыхалась от предчувствия — сегодня что-то будет. Очень скоро. И это пугало до дрожи. 

— Что ты задумал?! — вырвалось у меня. — Куда ты меня привез?! Кто ты вообще такой?! 

Мой голос звучал как предсмертные крики. Он был звонким, но неуверенным. Я нутром понимала, что надежды нет — он затащил меня в паутину, как паук. Обратного пути уже не будет. Для меня — так точно. Отсюда я уже не выйду. 

— Это мой дом, — ответил он. — Ты будешь тут жить, пока я не получу свое. 

— То есть... Что это значит? 

Я слышала звук посуды. Шумела вода, цокала ложка. А через пару минут запахло кофе. Терпким, обжигающим. Я к такому не привыкла, у нас никто такого не пил — только обычный “три в одном” или чай. А этот запах меня тревожил и дурманил одновременно. Все было настолько дико и необычно, что я оторопела и молчала. Просто слушала. Вдыхала новый запах.  

Раздались шаги. Он подошел поближе, придвинул стул. Запах кофе стал отчетливее — будто чашка дымилась прямо передо мной. И я не знала, что мне делать: отползать или ждать чего-то. Думаю, так и выглядит лань. Заметив, как на водопой пришел гепард.  

— Теперь ты моя. Ты мне принадлежишь, — говорил Марат размеренно и спокойно. Но от этого не становилось лучше — его тихий хриплый голос был как шум дождя перед ударом молнии. В любой момент пойдут раскаты грома. — Я стану твоим мужчиной. 

Эти слова казались чем-то невообразимым. Мозг отказывался верить в это. 

— Нет, — качала я головой. — Это... это неправильно. Просто неправильно. Так нельзя.  

— Тебе ли говорить о том, что можно и что правильно, Ленуся? 

— Я не Лена! — кричала я надрывно. — НЕ ЛЕНА! Я ее сестра — Лана! 

— Ха-ха-ха... Слепая сестра... — издевался он, не веря мне даже отчасти. — Да мне поебать, что ты скажешь. Хоть и станешь впаривать, будто девственница и собралась в монастырь... Мать Тереза. Покладистая Мэри Поппинс. Невинная Золушка и Белоснежка в одном флаконе.  

— Ты делаешь ошибку, — дрожали мои губы. — Просто чудовищную ошибку.  

— Я рад, что мы уже на ты. Это хороший знак. Скоро мы станем ближе. Очень скоро. Прямо этой ночью... Мне нравится твой сарафан. Хочу его снять и видеть на вешалке. Хочу взглянуть, что под ним. Ты не против? 

Я опять заплакала и опустила глаза. Тихо ревела, потупив взгляд. И Марату это не нравилось. 

— Подними глаза, — произнес он сперва спокойно, но с холодом в голосе. Это не предвещало ничего хорошего. — Смотри мне в глаза, когда я с тобой говорю. — Его речь постепенно трансформировалась в рык — звериное рычание. А если зверь рычит, то он будет кусать. — ПОДНЯЛА СВОИ ЧЕРТОВЫ ГЛАЗА И СМОТРИ НА МЕНЯ!