Блажь (СИ) - Февраль Алена Страница 3

Четвертым пациентом был мужчина лет пятидесяти. Он сидел у окна в инвалидной коляске и молча рассматривал дождливый пейзаж за стеклом. Эмоций на лице не было никаких. На наш приход он никак не отреагировал, так и продолжал сидеть как статуя. У него были таблетки и ежедневный сбор некоторых анализов. Я кивнула и приготовилась к самой долгожданной встрече. Встрече с Максимом Васильевым.

- Так… последний у нас… Васильев. Верно.

- А как он к вам попал? – не удержалась я от вопроса.

- Пять лет назад он с отцом в аварию попал в горах. Отец сразу насмерть, а парень выжил. Его с Владикавказа сразу к нам в интенсивную перевели. Ваш отец поспособствовал этому.

- Почему?

- Так Васильев-старший у нас лет пятнадцать врачом проработал. Вначале это было своего рода благодарностью в память о хорошем специалисте, а потом оказалось, что родственников у них никаких нет, да и денег на лечение и восстановление не осталось. Вот и оставили его у нас.

- Понятно.

- С ним у тебя тоже не будет проблем. Он молчун, да и по лечению он мало, что получает.

Я хотела спросить - почему, но мы уже вошли в палату. Мария Петровна прошла в середину палаты, а я резко остановилась у порога, так как не смогла отвести глаз от пятого пациента.

Молодой человек сидел на деревянном стуле за столом. Напротив него стояла бесформенная деревяшка и он с ней что-то делал с помощью железного молоточка. Когда мы вошли Максим отложил инструмент и поднял взгляд на главную медсестру.

Первое, что бросилось в глаза - это излишняя худоба и бледность молодого человека. Недельная щетина и взлохмаченная темная шевелюра добавляли его болезненному виду не ухоженности. У него были темные глаза, длинный нос и тонкие губы. Не красавец, да и не атлет, но я не могла отвести взгляда от Васильева.

Вытянувшаяся футболка висела не нем, а спортивные штаны можно было прямо сейчас выбросить на помойку. Откуда у молодого человека эти видавшие виды обноски. Я сморщила нос и тут поймала на себе его взгляд. Вначале в нем была определенная настороженность, а затем, когда он заметил мой брезгливый взгляд, проявилась враждебность и неприязнь.

- Максим, это Калинина Алиса Федоровна - дочь нашего управляющего, - начала в пятый раз церемонию представления Марья Петровна, - она будет две недели работать у нас медсестрой в качестве волонтера. В том числе и у тебя. Теперь она…

- Нет, - резко перебил ее молодой человек.

- Что?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Мне волонтеры не нужны.

- Эээ, - подвисла главная медсестра, - это распоряжение главного врача, остальные медсестра займутся другими пациентами.

- Тогда меня не нужно лечить эти две недели, - тихо проговорил молодой человек.

Ах вот оно что! Не хочет чтобы я его лечила.

- Решения руководства не обсуждаются, тем более теми, кто лечится бесплатно, - резко сказала я.

Глава 5

Я старалась произнести это как можно более высокомерно, чтобы он понял, где его место. Этот Максим вообще должен благодарить судьбу, что я, будущий директор спа Центра для элиты, буду делать ему уколы и таблеточки приносить.

Слегка прищурившись и придав своему виду ещё больше значимости, я наблюдала за его реакцией.

Первое, что проявилось на его лице это растерянность и я внутренне поставила себе пять баллов, но она быстро испарилась и на её месте возникла непроницаемая маска. Он в упор посмотрел мне в глаза и спокойным, тихим голосом сказал.

- Сомневаюсь, что именно невоспитанная и высокомерная пигалица оплачивает моё лечение.

Я громко ахнула и вместе со мной это сделала Мария Петровна.

Да как он вообще смеет? Дохлый нищеброд! Кем он себя возомнил?

Мария первая очнулась от шока. Подойдя ближе к молодому человеку она тихо затараторила.

- Максим, - доверительным тоном проговорила старшая медсестра, - это дочь Фёдора Михайловича! Она очень добрая девочка, поэтому и стала волонтерам на нашем бесплатном этаже. Она дочь…

- Я всё понял, - проговорил Максим.

- Что ты понял? – не удержавшись, прошипела я.

Почему то от речи медсестры мне стало ещё гаже. Гнев, ярость… нет. Я даже не могла подобрать слово для того чувства, которое переполняло меня.

- Понял что вы только рот можете открывать самостоятельно, а в остальном прикрываетесь положением, к которому лично не имеете никакого отношения, - глядя мне в глаза сказал Максим, а после опустил взгляд на стол.

Я больно закусила губу, мне никогда ещё не было так мерзко и противно. Никто меня ещё так не унижал. Да ладно бы человек моего уровня и положения, а этот… этот. В горле образовался комок и слёзы подступили к глазам. Если считать, что я вообще никогда не плакала по настоящему, то сегодня был мой дебют.

Мария Петровна быстро подошла ко мне и проговорила.

- Алиса Фёдоровна, не обращайте внимание, у наших пациентов такое бывает. Сами понимаете, лекарства и…

Я не слушала её заискивающие сладкие речи, а в упор смотрела на молодого человека, который как будто потерял интерес ко всему происходящему, а занялся своей гребаной деревяшкой.

От понимания, что ему просто плевать на всё и всех, внутри поднялась волна гнева. Меня значит буквально всю потряхивает, да что говорить, я была готова разрыдаться прямо здесь и сейчас, а он, как ни в чём не бывало, возиться со своим инструментом.

Подлетев к Максиму, я сильно хлопнула ладошкой по столу, отчего его деревяшка повалилась к нему в руки. А когда он поднял свой взгляд, я возбуждённо прошипела.

- Да, как ты вообще посмел..! Ты дохлый инвалид и нищеброд, который будет всю жизнь жить на подачки от таких как я - обеспеченных и успешных людей. И вообще, если я захочу, ты отсюда вылетишь на улицу и будешь в ногах у меня валяться, добиваясь прощения, - сбиваясь с дыхания, проговорила я Максиму и сжала кулаки от злости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

После моих слов в комнате воцарилась тишина. Я ждала его ответной реакции, но её почему-то не было. Не поднимая головы, Максим как ни в чём не бывало, рассматривал свою деревяшку и только по щекам ходили желваки, что говорило о том, что его всё-таки задели мои слова.

Так ответь мне? Почему молчишь? Казалось, если он не отобьёт мой выпад, произойдет что-то необратимое и плохое, но он продолжал молчать. Даже головы не поднял.

Стараясь восстановить сбившееся дыхание, я перевела взгляд на старшую медсестру. Меня поразила её реакция. Подлиза и конформиста смотрела на меня с осуждением и негодованием.

- Алиса… Фёдоровна, вы… - начала Мария Петровна, а потом резко осекла свой эмоциональный посыл.

Она на секунду прикрыла веки и опустила голову.

Зря! Зря она мне ничего не сказала. Думает, что я папочки на неё нажалуюсь… Не-ет. Скажи мне!

Мне сейчас нужны эти слова.

- Пойдемте, - собравшись с мыслями, сказала Мария Петровна, но не то о чем ранее планировала, - ещё много дел, да и пациента можно другого выбрать.

Она быстро прошла мимо меня к выходу, а я словно приросла к месту. Я вновь посмотрела на молодого человека, но он все также продолжал молчать. Развернувшись, я пошла к выходу, но на пороге засуетилась и не удержавшись повернулась и посмотрела на Максима.

Взгляд! На одну секунду я поймала его взгляд. Обида… растерянность…, а главное боль. Гримаса боли вмиг преобразовалась в равнодушие, но мне не показалось, я точно не могла ошибиться. В потемневших глазах молодого человека была боль.

Шумный выдох и я отвернулась.

Двигаясь на автомате, я вышла из палаты и, на ватных ногах, пошла следом за Марией Петровной. Она что-то говорила мне, но я ничего не слышала - уши заложило, сердце выпрыгивало из груди. Я старалась себя убедить, что была права в этой ситуации - надо было поставить молодого человека на место. Но… ничего не помогало. На душе было мерзко и гадко.