Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова Страница 3

Злюсь.

Глаза расширяются. Сочные губы бледнеют. Она даже отшатывается. Потом понимает, что палится.

Как будто ты еще недостаточно спалилась, когда-то родная…

Может помощи от меня ждет. Может молится своему Аллаху, чтобы это сон был. Но хуй там. Реальность.

Это понимание потихоньку проявляется во взгляде.

Я отмечаю, как плечи подергиваются. Она сжимает кулаки и шагает.

Ну что ж, Айлин… Тебе пиздец. Как и обещал.

Думаю и шагаю навстречу.

— Мама, это Айдар-р-р! Он хороший! Его мне Аллах послал! Я кричала: верни мне маму-у-у-у! И он подошел!

Впервые за пять лет мы с бывшей женой оказываемся так близко. Не знаю, помнит ли она, но я помню, как в последний раз прощались.

Я ей обещал, что вечером поговорим. Не поговорили. Сейчас тоже не вечер, но, кажется, всё же придется.

Я смотрю на нее без страха и стеснения. Имею, блять, право. А она бесит до колик тем, что в ответ — трусит.

Эй, жизнь моя, что за манера взгляд отводить? Давай в глаза. Тебе же хватило смелости меня подставить. Ребенка скрыть смелости хватило.

Если она скажет, что это всё потому, что я запретил на горизонте появляться — реально уничтожу. Надо ж, сука, мозг иметь.

Бывшая жена протягивает руки к малышне. Сафие делает то же самое в ответ.

Она тяжелая. Килограмм пятнадцать точно есть. Мужчина во мне протестует против глупости. Но потом я вспоминаю, что она из той самой глупости состоит. Передаю из рук в руки.

Продолжаю смотреть в знакомое до реальной физической боли лицо.

— Спасибо вам…

Она смотрит вниз. Куда-то на кадык. А я продолжаю хуеть.

Мы почти год вместе прожили, эй. Думаешь, я тебя не узнаю?

— Айдар, мамочка! Айдар-р-р-р-р…

Сафие протягивает имя и отправляет мне воздушный поцелуй. Я так понимаю, эту букву моя дочь начала выговаривать недавно.

Смотрю на нее и улыбаюсь. Она смеется.

А что еще она у меня украла? Как так можно вообще?

— Мама знает, что я Айдар, Сафие…

Произношу притворно мягко. Потому что это я ребенку. И говорю ей, и улыбаюсь.

Чувствую, что Айлин стреляет взглядом. Наконец-то в лицо. Дурочка доверчивая. Ловлю. Подсекаю.

Вижу, как захлебывается страхом и воздухом.

Подбрасывает дочку на руках.

— Опусти, она тяжелая.

Сам не знаю, приказываю или предлагаю. Но Айлин все равно не слушается. Мотает головой.

«Спину, дура, сорвешь» оставляю при себе. Смысл?

— Часто ворон ловишь? — По-доброму с ней разговаривать не могу. Хочется задевать. Отчитывать. Прибить, если честно.

Она ершится. Хмурится. Губы сжимает.

Смотрю на них. Мелькает мысль: я же помню, как охуенно за шею и к себе. Наказывать.

Ладони чешутся. Сжимаю в кулаки.

— Мам, каких ворон?

— Никаких, кызым[2]. Это дядя шутит… — Мне Айка не отвечает. А дочке — с удовольствием. Смотрит на нее. Улыбается. По голове гладит. Эквилибристка, блять.

— Дядя…

Повторяю, заслуживая свою порцию внимания. Айлин смотрит предостерегающе и с опаской.

— Дядя не шутит, Сафие, к сожалению. Ты в первый раз теряешься?

Напрямую со мной Айлин-ханым разговаривать не хочет. Я понял. Ну супер. Будем через ребенка.

Сафие, в отличие от мамы, мне искренне рада.

— Нет, я часто… — Взмахивает рукой. Я съезжаю взглядом на знакомую гладкую фарфоровую щеку. Она медленно покрывается красными пятнами. Как и шея. — Мама говорит, я очень самостоятельная.

— Сафие, зайка, посторонним дядям на вопросы нельзя отвечать…

Попытка Айлин строить из себя примерную мамашу заведомо провальна. Это ее ребенок один оказался посреди площади. Ну и мой.

— Но он же меня вернул, а не украл, мама!

Усмехаюсь. А Айлин чуть ли не лопается. Дышит поверхностно. Смотрит немного в сторону. Не на ребенка. Настраиваешься? Правильно, настраивайся.

— Айлин…

Окликаю, благородно дав ей несколько секунд на то, чтобы собраться.

Смиряясь с тем, что выбора нет, все же переводит взгляд на меня. Смотрит зло. Обижено может.

Заебись, конечно. Вот как выглядит обиженная сторона, оказывается.

— Сколько дочке лет? — Спрашиваю прямо, слегка дергая подбородком.

Мы оба знаем, что ложь я распознаю еще раньше, чем она откроет рот. Но Айлин… Это особый человек.

— Три.

Рубит словом. Врет ужасно. В глаза. А я вижу, как у малышни на ее руках глаза расширяются.

Шикарный дуэт двух шпионок. Отдать врагу. Обнять и плакать.

— Сафие, покажи, пожалуйста, на пальцах, сколько тебе лет.

Перевожу взгляд на вторую солистку. Она ерзает. На маму смотрит. На меня.

Не понимает, что происходит, но понимает, что маму разочаровать она не должна.

Поднимает кулачок в воздух, начинает крутить. Один. Два. Пять. Четыре.

Понятно все. И мне, и Айке.

Она прерывает экзекуцию над ребенком. Накрывает кулак своей ладонью и целует малышку в щеку.

Смотрит на меня. Видно, что приняла решение. Она взрослая. Самостоятельная. Смелая.

— Спасибо, что помог, Айдар. Я рада была тебя видеть. И рада, что с тобой всё хорошо. — Усмехаюсь. — Но прости, нас ждет отец Сафие. Он тоже очень волнуется…

— Но бежишь за ней ты.

Вспыхивает. А я даже не знаю, зачем сбиваю ее невъебенно стройную версию.

— Спасибо тебе еще раз. И пусть у тебя всё будет хорошо…

Она договаривает, разворачивается.

Сафие смотрит на меня растерянно. Я подмигиваю. Улыбается и машет.

Я мог бы отпустить, но, кажется, всё же не могу.

— Айлин, — окликаю даже не громко, но она тормозит. Не знаю, потому что я ее дочку вернул, или потому что дочка это не только ее.

— Что? — оглядывается и спрашивает.

Бьюсь об заклад, пульс у нее сейчас такой, что самой страшно.

— Давай честно. Отец кто?

Спрашиваю, давая последний шанс на мирное урегулирование.

Шанс, которым Айлин не пользуется. Сжимает губы, ноздри раздуваются. Из защиты она перешла в нападение. Из виноватой стала злой.

Я ее такой и полюбил. А потом такой же возненавидел.

Из глаз — молнии. Только я почему-то не обращаюсь в пепел, сука такая.

— Не ты.

Выплевывает, разворачивается и снова бежит. Теперь уже с Сафие на руках.

Наверное, верит, что толпа спасет. Затеряется. Один раз получилось же.

Но дело в том, что тогда я не искал. А сейчас…

Подумать надо.

Глава 2

Айлин

Ну как же так, Аллах, ну как же так…

Качаю головой и забрасываю на гостинничную кровать, рядом с сидящей на ней Сафие, чемодан.

Я знаю, что мне нужно вычитать дочку за то, как себя повела.

Нельзя пользоваться тем, что я отвлеклась! Нельзя бежать за котами! Нельзя разговаривать с незнакомцами! Потерялась —