Ольга Карпович - Соперницы Страница 3

— Сказано тебе было, мы входим с боковой лестницы, что ты тут отираешься? Сейчас отправляемся, я чуть шею не свернула, тебя выглядывая.

Где-то внизу, в толпе, дородная немолодая тетка с покатыми полными плечами и уложенной вокруг головы пышной короной золотисто-русых волос пилила сопровождавшего ее высокого худого мужчину с тонким болезненным лицом.

Впрочем, теперь мне уже не следовало обращать внимание на толпу, я вознеслась над ней благодаря твердой ладони Голубчика, служившей пропуском в высший свет. Теперь и передо мной склонялся стюард, открывались отделанные золотом, глянцево блестевшие двери, и для меня дребезжал старенький оркестр. Я примкнула к числу избранных.

2

Предупредительность мальчишки в белой форменной тужурке, тащившего мою сумку, закончилась ровно у лестницы, ведущей на самый нижний этаж, то есть в отделение кают третьего класса. Изысканные манеры и почтительная вежливость, которую он рьяно демонстрировал пассажирке, введенной на борт самим Голубчиком, слетели с него в мгновение ока, губы скривились, даже походка стала какой-то развинченной. Он, морща нос, прошествовал по коридору, толкнул ногой дверь, проворчав: «Пришли, что ли?», бросил сумку на пол и вышел, не дожидаясь ответа.

Каюта была маленькой, узкой и длинной и походила на пенал Раскольникова. На вытяжке администрация, видимо, сэкономила, и обитатели нижней палубы могли без труда определить по запаху, каким будет сегодня фирменное блюдо в ресторане наверху. Наверняка этими райскими условиями я обязана пронырливому сучонку-секретарю, которому Голубчик поручил уладить вопрос о моем размещении. Ушлый парень срубил, должно быть, лишнюю сотню баксов, в отчетности написав, что поселил меня во втором классе.

Я с размаху плюхнулась на застеленную узкую полку — мое ложе на время круиза. Настроение резко испортилось. Шикарная поездка — предмет зависти однокурсниц — вдруг показалась тягостной каторгой. Теперь две недели мотыляться по этому гребаному кораблю, ни в одно кафе не зайдешь — даже на чашку кофе денег не хватит, и любоваться на всех этих хмырей с толстыми кошельками и их обнаглевших баб, да еще терпеть презрительные гримасы обслуги. Еще неизвестно, к тому же, каким там фруктом окажется почетная гостья Голубчика, к которой меня приставят бесплатным приложением. Впрочем, не бесплатным, конечно. По итогам путешествия мне нехило заплатят, надо почаще себе об этом напоминать. Да и кто знает, как сложится жизнь, может, я так замечательно себя проявлю, что Голубчик возьмет меня куда-нибудь на постоянную работу. Или действительно отыщется тут щедрый и не слишком омерзительный кавалер. А что? Разве хуже я любой из этих разряженных блядей? А может быть, сам Анатолий Маркович? Чем черт не шутит?

Я подошла к зеркалу и придирчиво всмотрелась в собственное отражение. Фигурой уж точно бог не обидел, девяносто-шестьдесят-девяносто, все как надо. Глаза… Нормальные глаза, довольно большие, и цвет необычный — фиалковый, как у Элизабет Тейлор. Нос небольшой, губы вот подкачали — пухлые какие-то, впрочем, говорят, это признак страстного темперамента… Я откинула голову, плавно перебрасывая длинные русые волосы с плеча на плечо. Эффектно, ага. Особенно если на открытом воздухе, да в солнечном свете, чтобы пряди заиграли разными оттенками. Ну, хороша, хороша, еще одеться б получше…

Выше нос, Алена Игоревна, кукситься некогда, ты у себя одна. Мамочка, бедная, умерла от рака полтора года назад, а папуля, бухающий без просыху с новой сожительницей в родном Кирове, не в счет. Заботиться о тебе некому, так что дерзай, дорогая, а там еще посмотрим, кто перед кем понты кидать будет.

Из соседней каюты раздались голоса. Слышимость в этом клоповнике оказалась превосходная, будто невидимые собеседники разговаривали ровно за моей спиной.

— Скоты! — гневно бурлила женщина. — Я не могу работать в таких условиях. Я им не прачка и не горничная, мне нужен воздух. От этого угара у меня сядет голос. Пусть тогда Голубчик сам выступает.

— Наташа, ну выйди на палубу подыши, что ты нервничаешь? — сипло отозвался ее собеседник.

— Подыши? — вскинулась тетка. — Прекрасно! Спасибо за ценный совет! Помощи от тебя как от козла молока.

— А что я, по-твоему, должен сделать?

— Что? Действительно — что? Экая задача! Скажем, пойти к управляющему, потребовать, чтобы нас переселили в другую каюту. Кулаком по столу стукнуть, наконец!

— Какое право я имею что-то у него требовать? Я здесь никто…

— Ты всю жизнь никто! — радостно констатировала моя соседка. — Никто, ничто и звать никак.

По грудному поставленному голосу я догадалась, что это та самая толстая хабалка, что отчитывала нерасторопного мужа, затерявшегося в толпе перед отплытием теплохода. Супер! Еще и с соседями повезло, всю дорогу слушать их перепалки. Неплохо бы отомстить им как-нибудь ночью страстными стонами, но это вряд ли. Я девушка одинокая, скромная, в свой пенал никого не приведу. А если уж подыщется кто достойный, пускай на свою территорию приглашает, заодно и проверим, не притаилась ли там законная супруга.

Концерт за стенкой меж тем продолжался.

— Ой, да что с тобой говорить, застегни лучше, — буркнула тетка. — Аккуратней, не дергай. Порвешь платье, на какие шиши я новое куплю? Ты, что ли, сподобишься и заработаешь что-нибудь?

— Что ты хочешь от меня? — вскипел наконец долготерпеливый муженек. — Я делаю все, что могу. Я всю жизнь проработал театральным художником, и пятнадцать лет тебя это устраивало. Пойми, я не виноват, что ситуация в стране изменилась и моя специальность теперь не востребована… Хочешь, чтобы я все бросил и пошел вышибалой в ночной клуб? Так меня не возьмут…

— Я тоже не виновата, что мне кушать хочется иногда, — парировала она. — Я почему-то могу крутиться, вертеться, как вор на ярмарке, там подработать, здесь подсуетиться… А ты слишком гордый у нас, чтобы задницу от дивана оторвать, аристократ долбаный!

Под аккомпанемент семейных дрязг я облачилась в единственное имевшееся в наличии приличное платье — черное, трикотажное, выгодно подчеркивающее фигуру, — расчесала волосы, тронула тушью ресницы. Знакомство с будущей начальницей, по словам Голубчика, должно состояться вечером в ресторане, и я, не без оснований полагая, что это будет мой единственный званый ужин за всю поездку, подготовилась как следует. Время еще оставалось, и я решила прогуляться по палубе, полюбоваться обещанными в программе круиза «живописными российскими просторами» и заодно выветрить из волос прогорклый кухонный запах.

В коридоре я столкнулась с сердитой бабой, как раз выходившей из соседнего пенала. Теперь ее увесистая фигура была помещена в расшитый бисером и пайетками сусально-народный сарафан, а пшеничные косы венчало что-то вроде кокошника. Заманчиво предположить, что соседская парочка на досуге предается сексуальным игрищам с переодеваниями, но я быстро сообразила, что тетка, должно быть, одна из артисток разрекламированной ресторанной шоу-программы.