Ольга Карпович - Идеальные любовники Страница 3

«Вроде не наркоман, и алкоголем не пахнет. Просто устал и прилег вздремнуть? В незнакомом доме, в то время как за воротами его караулят? Да уж, удивительный малый». – Алиса потрясенно вглядывалась в бледное лицо.

Веки спящего подергивались, губы кривились, наверное, ему снился неприятный сон. И девушка неожиданно для самой себя развернула клетчатый шотландский плед и набросила его на парня. Затем взяла ружье и села в кресло напротив. Голова ее клонилась на грудь, но Алиса не могла позволить себе уснуть, когда в доме такой неадекватный гость. К тому же, по его собственным словам, вор.

Она не понимала, что заставило ее приютить этого типа. Совершать бескорыстные добрые поступки – этого давно за ней не водилось. Когда-то она умела приходить на помощь по первому зову, но со временем друзей-подруг не осталось. Теперь она ни с кем не дружит, никому не верит и знать ничего про такие дела не желает. Все это пустое…

Когда-то она свято верила в свою профессию, театр, искусство. После репетиций специально не сразу шла в метро, а петляла по улицам, чтобы дольше сохранить в себе волшебную атмосферу храма искусства. Брела по Арбату, любуясь теплым светом фонарей в сумерках; спускалась по Моховой мимо старого здания университета с томящимся за витой решеткой Ломоносовым; сворачивала в переулки, где теснились старинные каменные дома с замысловатыми карнизами, высокими окнами и арками, и думала, думала… Она мучительно-сладостно мечтала отдавать зрителю нечто вечное, чистое, светлое. Все это давно прошло.

Отметив восьмилетие окончания известнейшего творческого вуза, она догадалась, что совершила в жизни крупнейшую ошибку, несмотря даже на пару-тройку нашумевших картин, в которых ей удалось-таки сняться. Зачем носиться по бесконечным пробам и в большинстве случаев слышать дружелюбный отказ? При ее способностях к языкам она могла бы работать в американском консульстве, а не ждать милостей от судьбы, жить на зарплату и быть независимой, а не развлекать в часы досуга влиятельно бизнесмена…

Впрочем, все сложилось так, как сложилось. У нее богатое прошлое, два официальных мужа, теперь уже давно бывших, и много бессмысленных ошибок. У нее проблемы со здоровьем, непростые отношения с алкоголем, десяток пластических операций и, соответственно, склонность к депрессиям… Ей исполнилось тридцать лет, и она, как кошка, давно уже не привязывается к людям. Что ж, так или иначе, но такая бурная жизнь привела ее сюда, в уютный, спрятавшийся в зарослях жимолости белый особняк. Не самый плохой финал, не так ли?

Алиса калачиком свернулась в кресле, все еще сжимая в руках ружье, и незаметно для себя задремала…

Яркий теплый луч пробрался сквозь легкие белые занавески, скользнул по Алисиному лицу и солнечным зайчиком замер на щеке. Она потянулась и открыла глаза, не сразу сообразив, почему спит не в собственной светлой спальне с видом на океан. Алиса откинула легкое одеяло – откуда оно взялось, она не приносила его вчера, это точно, – увидела, что ружье на журнальном столике, а Джона на диване нет.

«Обчистил все-таки дом, подонок! Воистину, любое доброе дело наказуемо!» – Она вскочила, одернула смятую блузку, легкие белые брюки и влетела в кухню.

В сковородке, шкворча, жарился бекон. Джон, умытый, посвежевший, колдовал у плиты. Его движения были точны и умелы, словно всю жизнь он только и делал, что готовил завтраки в незнакомых домах. Алиса недоуменно уставилась на него.

– Доброе утро! Вы хорошо спали?

– Прекрасно, – процедила девушка. – Обожаю спать в кресле. Что ты тут делаешь, хотелось бы знать?

– Завтрак готовлю, – пояснил он, словно это было само собой разумеющимся.

Алиса даже растерялась от такой бесцеремонности. Она села за стол и потянулась за пультом телевизора. Однако тот почему-то не включался.

– Сломался, что ли… – пожала плечами Алиса.

– А вчера работал? – с готовностью спросил Джон.

– Не знаю. Вообще-то я не смотрю телевизор.

– Совсем не смотрите? – Почему-то ее сообщение привело его в восторг. – А кино?

Алиса закатила глаза:

– Да я терпеть не могу кино! В любом виде!

Джон, очень довольный ответом, поставил перед ней тарелку с яичницей, уселся напротив и с аппетитом принялся за завтрак. Алиса тоже принялась за еду. Яичница оказалась на удивление вкусной.

– Телевизор вы не смотрите, в кино не ходите, – вернулся парень к разговору. – Как же вы развлекаетесь?

– Мемуары пишу, – невесело пошутила Алиса.

– Мемуары? Вы же такая молодая…

– Кто, я? – хохотнула Алиса. – Да мне сто лет! Живописные развалины…

– …такая красивая. – Джон мечтательно улыбнулся, продемонстрировав ряд ровных снежно-белых зубов.

– Ты что, заигрывать, что ли, со мной вздумал? – изумленно подняла брови Алиса. – Давай, приятель, дожевывай и проваливай. На дороге уже никого нет.

– Почему вы меня гоните? – Он собрал со стола грязные тарелки и принялся их мыть.

Алиса начинала проникаться к нему добрыми чувствами: «Смотри какой! Накормил, посуду помыл. Ну просто идеальный мужчина. Вот только вор».

– Потому что это вилла моего мужа, доходчиво объяснила она. – Как думаешь, ему понравится, что ты здесь хозяйничаешь?

– Мужа? – сник Джон. – А я думал, вы не замужем. Думал, просто в отпуск приехали… ну а виллу арендовали… Вы ведь недавно из России…

– Так. – Алиса скрестила на груди руки и грозно посмотрела на слишком поздно осознавшего свою оплошность Джона. – Все-то ты знаешь… И про Россию, и про мужа, и как давно я сюда приехала… В вещах моих рылся, да?

– Я не рылся. В спальню поднялся за одеялом и случайно увидел документы… на столе лежали…

– Случайно! Давай-ка случайно собирай свои манатки и уматывай. Слышишь? Пока я полицию не вызвала! Считаю до трех! – Алиса выхватила из кармана телефон и сделала вид, что собирается набрать номер полицейского участка.

– Хорошо, хорошо, не злитесь. – Джон поспешил в гостиную, схватил плащ, сунул в карман шапочку и вылетел из дома.

Убедившись, что парень действительно ушел, Алиса приняла душ и, облачившись в светло-голубое бикини, спустилась к бассейну.

«Надо все-таки проверить, не спер ли он чего, – подумала она, блаженно растягиваясь на полосатом шезлонге. – Впрочем, наличных в доме все равно почти нет».

Некоторое время Алиса, закрыв глаза, подставляла солнцу узкую спину. Плавился жаркий июльский воздух. Вокруг стояла ничем не нарушаемая тишина, и почему-то стало вдруг неуютно, тоскливо в этом раскаленном пустом раю: «Одинокая и самодостаточная? Не очень-то это весело, оказывается».

Со стороны ворот послышался легкий шум. Алиса поднялась и увидела, что там смущенно переминается с ноги на ногу Джон. В первое мгновение Алиса обрадовалась, словно именно о его уходе жалела, затем разозлилась: жизнь, видимо, ничему не научила ее, если она готова радоваться навязавшемуся на ее голову уличному воришке, пускай и с неотразимой улыбкой.