Хеди Уилфер - Биение двух сердец Страница 3

Кристине показалось, что все это ей снится в каком-то кошмарном сне. Почему Долли стремится причинить ей боль? Кристина решила больше не слушать ее. Она просто не может позволить себе это, иначе сойдет с ума.

Пора было идти к машине, и Кристина молча миновала мачеху, когда та вдруг с ожесточением схватила ее за руку, шипя как змея:

— Я понимаю, на что ты надеешься. Не думай, что Стив постепенно полюбит тебя, не трать время даром. Он уже любит кое-кого. Не веришь? Сама спроси его! Боишься? Если ты не веришь мне, спроси его сама! Спроси прямо сейчас, пока вы еще не женаты... Посмотрим, такая ли ты смелая, как делаешь вид.

Воспоминания о давно минувших днях долго не оставляли Кристину. Но наконец она сделала над собой усилие и вернулась к насущным проблемам. Весь перелет из Найроби до Бостона Кристина провела, мысленно репетируя свою речь, пытаясь уделять внимание и тому, что она скажет, и своему тону, и выражению лица. Она все время напоминала себе, что она уже не та наивная восемнадцатилетняя девушка, которая почти ничего не знала об окружающем ее мире и о теневой стороне жизни, девушка, которую отцовская любовь оберегала и хранила от повседневных забот и тягот.

Теперь она — взрослая женщина двадцати двух лет от роду, которая уже многое повидала в жизни, пережила боль и измену, видела нищету и моральный упадок. Но Кристина также знала, что как бы ни была тяжела жизнь, в ней всегда есть и любовь, и сострадание, и щедрость духа.

Оглядываясь на последние четыре года, Кристина удивилась тому, что не обнаружила в себе почти ничего общего с той глупенькой девочкой, которой она была прежде.

Девушка закрыла глаза и откинулась в кресле. Она летела в экономклассе. Жизнь приучила ее экономить. Если ты каждый день видишь обездоленных сирот, готовых драться друг с другом до смерти из-за куска хлеба, то начинаешь по-другому относиться к деньгам. С помощью благотворительной организации, в которой она работала, некоторые маленькие бродяжки обрели кров, хлеб, начальное образование и самое главное, как считала Кристина, — любовь.

За годы, проведенные в Найроби, Кристина научилась ценить и защищать свою частную жизнь, избегать нескромных вопросов, попыток залезть ей в душу, с какими бы благими намерениями они не совершались. Она перестала безоговорочно доверять людям. Она не любила говорить о своем прошлом и не обсуждала его ни с кем.

Конечно, у нее было немало друзей, но ее прошлое оставалось запретной темой и для них. Кристина умудрялась держать всех, даже самых близких людей, на некотором расстоянии. Особенно подозрительна она была к мужчинам. Увлекаться, питать нежные чувства — это было теперь не для нее. Кристина опять вздрогнула, как только имя Стива мелькнуло в ее мыслях. Даже сейчас, спустя четыре года, он продолжал являться к ней во сне, чтобы опустошить и измучить ее настолько, что ей потом нужно было несколько дней, чтобы прийти в себя.

Кристина не могла сказать точно, когда она начала сожалеть о том, что отказалась от отцовского наследства. Ее неотступно преследовали мысли о том, насколько легче бы жилось их приюту, если бы она могла использовать эти деньги на нужды благотворительности, вместо того чтобы из гордыни бросить их в лицо обидчикам.

Каждый раз, когда в адрес их организации поступали какие-то дары, радость освещала морщинистое лицо сестры Марии. Но Кристина прекрасно знала, что эти суммы составляли лишь крохотную часть денег, которые могла бы пожертвовать она.

Гордость — это, конечно, хорошо, но почему обездоленные дети должны расплачиваться за нее? Эти и многие другие, такие же болезненные вопросы, заставляли Кристину не спать ночами, думая над тем, как же ей поступить. Наконец она приняла трудное решение.

Сначала Кристина думала, что будет достаточно написать своему поверенному о том, что она изменила свое решение по поводу завещания. Она попыталась как можно проще объяснить, что она хотела бы использовать эти деньги на благотворительные цели, для нуждающихся детей. К своему разочарованию, она получила письмо от некоего Пола Стивенсона. Это имя не говорило ей ни о чем. Она-то надеялась, что ей придется иметь дело с милейшим Тимом Волби, которого она знала с детства. Господин Стивенсон написал, что старый Волби умер, а он является его племянником и преемником.

Кроме того, вместо прямого ответа на ее запрос о деньгах, причитающихся ей по завещанию, следовало туманное заявление о том, что ситуация несколько усложнилась, и ей, не теряя времени, необходимо приехать в Америку для разрешения этих вопросов.

Сначала Кристина с негодованием отвергла саму эту идею, но, подумав, решила, что ей нечего больше бояться теней прошлого. Ей хотелось поскорее решить все вопросы и с радостью написать сестре Марии о том, что она вскоре с победой вернется в Найроби.

Ее желудок сжало от неприятного предчувствия, но она успокоила себя тем, что это обычная реакция организма во время снижения самолета.

Кристина, улетавшая из Америки четыре года назад, была хорошенькой девушкой. Природа наделила ее прекрасными глазами необычного фиалкового цвета, совсем такими же, как те, которыми славилась ее мама. Эти глаза были широко распахнуты навстречу окружающему миру и так же, как и мамины глаза, были полны тепла и любви к людям. Копна блестящих черных волос венчала ее головку.

Женщину, которая вышла из самолета в аэропорту Бостона, никто бы не решился назвать просто хорошенькой. Трудная жизнь, которую она вела, без роскоши, а часто и без какого-либо элементарного комфорта, работа, в которой она растрачивала не только физические силы, но и тепло своей души, все это вместе взятое лишило ее тело детской пухлости и придало лицу одухотворенное выражение.

Ее черты были совершенны, а глубокий аметист глаз стал еще более заметен. Она стала ярче, эффектнее, но не за счет физической красоты, а благодаря тому духовному свету, который, казалось, лучился из ее глаз. Люди оборачивались ей вслед, чтобы взглянуть на нее еще раз.

Хотя ее одежда — свободные светлые брюки и белая хлопковая рубашка — была скроена очень просто, но она не могла скрыть тонкости талии, соблазнительного изгиба бедер, стройности длинных ног и округлости груди. Ее кожа привыкла к яркому африканскому солнцу, позолотившему ее теплым загаром.

Девушка непроизвольно подняла руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, внезапно выглянувшего из-за туч. На ее руке блеснули изящные золотые часики, которые ей подарил отец незадолго до своей смерти. Красавица-стюардесса, проходя мимо Кристины, с завистью посмотрела на роскошную копну ее волос, небрежно стянутых сзади белым шелковым шарфиком.