Энджи Гейнор - Тлеющие угольки Страница 3

— Какими бы ни были ваши основания, мистер Форман, ваше поведение действительно не укладывается ни в какие рамки. Полагаю, раз вы занимаете положение партнера, мистер Симпкинс вряд ли сможет вас уволить, а потому ваши слова насчет того, что вам приказано и что вас якобы ждут неприятности, судя по всему, не имеют под собой никакой почвы. Но даже если бы мой отказ пойти вам навстречу и в самом деле стоил бы вам места, то и тогда я не изменила бы своего решения.

— По правде говоря, это вовсе не Грант Симпкинс велел вернуть вас любой ценой, хотя бы для этого мне пришлось тащить вас за шиворот, а его жена, Нита, наша секретарша и одновременно партнер. У нее на все имеется собственное мнение. Когда Нита выходит на тропу войны, с ней лучше не связываться. Она заявила, что вы ей нравитесь и она хочет видеть вас в офисе. А если Нита чего-то хочет, она, как правило, это получает. Можете мне поверить. Так что считайте, что вы уже приняты на работу.

Линн упрямо вскинула подбородок.

— Очевидно, если она посоветовала вам тащить меня за шиворот, ей известно о ваших наклонностях пещерного человека, о которых я лишь смутно догадывалась. Теперь я меньше прежнего хотела бы работать вместе с вами, мистер Форман. А сейчас прошу меня простить, мне надо побыть одной, выпить кофе и подкрепиться, а заодно подготовиться к следующему собеседованию, до которого осталось, — она посмотрела на часы, — меньше двух часов.

В глазах его отразилось что-то сродни изумленному восхищению.

— Мисс Касл, я настаиваю...

Линн нетерпеливо отмахнулась от него.

— Вы можете настаивать сколько угодно и на чем угодно. Это ни к чему не приведет. Если жена старшего партнера угрожает вам неприятностями, то это ваши проблемы, мой друг, не мои.

Она развернулась и зашагала прочь. Последнее слово осталось за ней, и Линн считала, что вправе гордиться собой. Разумеется, она нуждалась в работе, но не настолько, чтобы пресмыкаться перед таким человеком, как Клифф Форман. А она подозревала, что в этой конторе все — за исключением, может быть, лишь Ниты Симпкинс — готовы плясать под его дудку, иначе он не вел бы себя столь дерзко.

И все же, садясь в машину и выруливая на проезжую часть, она не переставала думать о загадочных «личных основаниях» его нелюбви то ли ко всему женскому полу, то ли непосредственно к ней.

И еще она никак не могла заставить себя забыть эти проклятые ямочки на его щеках.

Два последующих интервью прошли гладко, однако позднее у нее появилось неприятное ощущение, какое бывает, когда тебе говорят: «Не надо нам звонить, мы сами позвоним вам». В одной из фирм, судя по всему, придерживались того мнения, что стажеры должны быть еще совсем юными и проживать с родителями, потому и предлагали такое мизерное жалованье, с которым невозможно было рассчитывать снять приличную квартиру. Линн было некуда деваться, и она согласилась бы на любой заработок — в конце концов, можно было остановиться в пансионе, — но места ей так и не предложили. Возвращаясь на пароме на материк, Линн пребывала в унынии. Не совершила ли она ошибку, столь опрометчиво отвергнув извинения Формана и предложение работать у них? Похоже, но, видимо, опрометчивость ее вторая натура.

Вернувшись в Ванкувер, в общежитие при Ассоциации молодых христианок*, в котором, заканчивая учебу, Линн жила последние два месяца, она обнаружила несколько телефонных сообщений и факсов.

* благотворительно-религиозная организация.

Во-первых, звонил брат; они с женой интересовались, как у нее дела. Линн понимала, что они беспокоятся, и сразу же перезвонила им, чтобы рассказать, как прошли собеседования.

— Послушай, — сказала ей Энн, — если у тебя ничего не вышло, забудь об этом. Ты же знаешь, мы всегда рады тебе. К тому же это и твой дом. Уверена, ты сумеешь найти работу и здесь. Ты можешь открыть собственное дело, не выходя из дома. Места хватит.

Это притом, что в доме полным ходом идет ремонт и царит страшный кавардак, хотела заметить Линн, но промолчала. К тому же она не собиралась быть простым счетоводом. Она слишком долго и упорно училась, и год стажировки ей требовался для того, чтобы зарекомендовать себя в качестве профессионального финансиста-аудитора.

— Пока рано об этом говорить, — сказала она. — Я ведь только начала искать место.

Она не хотела стеснять Тея и Энн. Они имеют право жить собственной жизнью. Она внесла свою долю, полученную от продажи дома матери, понимая, что они не смогли бы приобрести этот старый коттедж в Ладнере без ее помощи. Она расценивала сделку как перспективное вложение. Если когда-нибудь в будущем они захотят — и смогут себе позволить — выкупить ее часть, ради Бога. Пока же это было их жилье, хотя она знала, что всегда будет для них желанным гостем.

Второй звонок был от подруги; та приглашала ее на ужин, и Линн охотно согласилась. Следующим было сухое, лаконичное сообщение от одной ванкуверской аудиторской фирмы: ее извещали, что место уже занято. Затем внимание ее привлекли три факсимильных послания, все они были на фирменных бланках «Симпкинс, Форман энд Ассошиейтс».

В первом, от Формана, Линн прочитала: «Жаль, что мы не сможем работать вместе. Если передумаете, позвоните мне домой». Номер прилагался.

— И не надейся, — сказала она, швырнув факс на туалетный столик.

Второе послание заставило ее рассмеяться. Оно было куда длиннее первого.

«Дорогая моя, поздравляю вас! Вам это удалось! Вы первая женщина, которая смогла поставить на место Клиффа Формана. Теперь вы просто обязаны хватать ноги в руки и мчаться сюда. Это ваш долг перед самой собой и перед всеми уважающими себя женщинами. Искренне надеюсь, что вы измените свое решение и согласитесь работать в нашей компании.

Мне доставило огромное удовольствие наблюдать, как вы, лихо расправившись с Клиффом, уходили с гордо поднятой головой. Жму вашу руку.

Мне не терпится узнать, что конкретно вы сказали ему, когда он бросился за вами вдогонку. Что бы это ни было, он вернулся мрачнее тучи и так шарахнул дверью, что она едва не слетела с петель. Видимо, вы задели его за живое. Возвращайтесь и сделайте это еще раз.

Как бы ни был нам с мужем дорог этот человек, самое время разрушить каменную стену, которую он воздвиг между собой и миром».

Под письмом стояла подпись: «Нита Симпкинс».

Третье послание пришло от ее мужа, самого мистера Симпкинса, и было выдержано в куда более спокойном тоне, хотя говорилось в нем примерно то же самое. Заканчивалось оно словами, которые звучали вызовом.

«Мне показалось, что вы не принадлежите к тем женщинам, которых легко запугать. Не хотелось бы в вас ошибиться».