Кайли Адамс - Как в кино Страница 3

Однако в результате некоторого самокопания, следовавшего за этим вопросом, Татьяна обычно приходила к выводу, что мерзкое ощущение, которое она носила в душе, подпитывалось извне, другими людьми. Джереми, например. Какой же он все-таки ублюдок! Если разобраться, он никогда по-настоящему не представлял ее интересы, во всяком случае, так, как нормальный агент должен представлять интересы своего клиента. А Добсоны... Ну и прохиндеи! Они лепят свои фильмы наспех, по дешевке, нанимают самых завалящих режиссеров из тех, что запросто могут крикнуть во время съемок что-нибудь типа: «У меня голова болит, так что давайте снимем этот чертов эпизод в один дубль!» А Татьяну регулярно отправляют на встречи со зрителями, во время которых она по восемь часов кряду сидит в душной кабинке, а сексуально озабоченные студенты выстраиваются в очередь, чтобы получить ее автограф на глянцевой фотографии восемь на десять. Конечно, она ведь «особая» исполнительница главной роли.

– Способность сказать «нет» – очень важное человеческое качество, – не раз подчеркивала доктор Джи.

Ну, она так и сделала – сказала «нет». Но Джереми и слышать ничего не хотел:

– Советую тебе принять это предложение:

– Боюсь, на этот раз я не последую твоему совету.

– Это что, шутка?

– Нет. Самая смешная шутка – это идея снять четвертую серию «Женщина-полицейский под прикрытием», не говоря уж о пятой!

– Знаешь, что я тебе скажу? Ты не настолько выгодная клиентка, чтобы я с тобой так долго возился. Поищи себе другого агента.

Щелчок. Сначала Татьяна не поверила, но повторяющиеся короткие гудки в трубке настойчиво напоминали, что это не шутка. Она сделала то, что на ее месте сделала бы любая начинающая актриса без перспектив на будущее, – она расплакалась.

Примчался Керр:

– Что случилось?

Татьяна сказала ему правду, но в слегка отредактированном виде. В ее изложении Джереми предстал еще более злобным типом. Татьяна надеялась, что Керр ей посочувствует, но он стал уговаривать ее перезвонить Джереми и сказать, что она все-таки берется за роль.

– Тат, нам правда нужны деньги.

– Тогда почему бы тебе не пошевелиться и не заработать их самому?

Эта фраза заставила его заткнуться до конца дня.

Не прекращающийся стук в дверь гостиничного номера вернул Татьяну к действительности. Она нехотя поднялась с кровати и поплелась к двери.

В номер ворвалась Септембер Мур. В платье с открытыми плечами, сделанном из ткани леопардовой раскраски, и с сумочкой такого же рисунка она выглядела довольно нелепо.

– По-моему, Канны и без тебя похожи на зверинец. Септембер продефилировала мимо Татьяны и плюхнулась в кресло.

– Конечно, но мы же все любим животных.

– Где ты была?

– На вечеринке кинокомпании «Мирамакс».

Татьяна пожала плечами:

– Меня туда не пригласили.

– Меня тоже, но я прорвалась. Отличное шампанское, кормежка – так себе. Там был Бен Аффлек. Я хочу от него ребенка. Вернее, я хочу от него забеременеть, а ребенка он может взять себе.

Септембер Мур стала жертвой ситуации, о которой говорят: «Слишком много, слишком быстро». В двадцать лет она взлетела на пик славы, получив награду киноакадемии как лучшая актриса второго плана за роль в фильме «Открытки из Парижа». Сейчас, пятнадцать лет спустя, она появлялась как приглашенная актриса в сериале «Закон и порядок» и снималась во второразрядных фильмах для кабельного телевидения. Ее последней работой была роль отчаявшейся матери, дочка-подросток которой страдает анорексией, в фильме «Ну еще кусочек, Дженни!».

– В баре я видела Дэвида Уолша, – вкрадчиво сказала Септембер. – Мне показалось, ему было одиноко.

Татьяна задумалась, сможет ли она на практике осуществить свой план. Расклад получался такой: на Каннском кинофестивале она не участвует ни в одном из представленных фильмов, у нее нет агента, короче говоря, она – всего лишь пытающаяся пробиться к славе актриса, которая подумывает, не соблазнить ли ей продюсера, чтобы получить главную роль в новом фильме. Да уж, в ее карьере это определенно шаг вниз. Не хватало еще, чтобы подъехал Хью Грант и предложил ей сесть в машину, тогда ее можно будет официально считать проституткой.

Чувствуя себя совершенно несчастной, Татьяна рухнула на кровать.

– Не знаю, смогу ли я на это пойти. Если надо сыграть шлюху в паршивом фильме, я не против, но в реальной жизни у девушки все-таки должны быть какие-то моральные принципы.

Это короткое моралите не произвело на Септембер впечатления.

– Ты хотя бы представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы достичь моего нынешнего положения?

– Ты имеешь в виду положение в левом нижнем углу «Голливудских крестиков-ноликов»[2]?

– Между прочим, ты зря иронизируешь. Они неплохо платят, а после шоу дают целую корзину подарков.

В дверь стукнули три раза. Татьяна застонала и поплелась открывать. В коридоре стоял посыльный с пакетом «Федерал экспресс». Татьяна прочла адрес отправителя и удивилась: пакет был от Керра. Она разорвала конверт и стала читать.

Дорогая Тат.

Мне предстоит очень нелегкая задача. Ты знаешь, как я тебя люблю, но наш брак уже давно не ладится, поэтому я решил проявить практичность и предлагаю с этим покончить.

Татьяна прочла всего один абзац, но он вызвал в ней такую бурю эмоций, что хватило бы на целую пьесу Шекспира. «Брак давно не ладится». Это еще очень мягко сказано, Керр затронул лишь верхушку айсберга! «Решил проявить практичность». И это пишет поэт!!! Причем ни разу не издававшийся. Керр жил в придуманном им самим мире, наивно рассчитывая, что в один прекрасный день к нему подойдет какой-нибудь волшебник, тронет за плечо и провозгласит его вторым Уильямом Блейком. Татьяна глубоко вздохнула и стала читать дальше.

Однако, даже если я не должен тебе ничего другого, я как минимум обязан сказать правду, не так ли?

Татьяна мысленно чертыхнулась. Она терпеть не могла, когда кто-то задавал в письме вопрос. Ее мать занималась этим постоянно (ну если совсем точно, то два раза в год, в своих крайне неуместных посланиях ко дню рождения дочери и к Рождеству). Татьяна продолжила читать, кипя от негодования.

Существует некая часть моей личности, которую я много лет скрывал от всех.