Ева Модильяри - Черный лебедь Страница 3

И в плохом, и в хорошем старшая дочь Эдисона, казалось, повторяла своего отца. Она была умна, решительна и обладала практической хваткой. В молодости пылкий темперамент заменял ей недостаток миловидности, хотя обвинения в распущенности, звучавшие в ее адрес, пожалуй, были несколько чрезмерными. Теперь же, в свои пятьдесят три года, она переключилась на практические дела и надеялась, что Эдисон, ее старший сын, возьмет на себя важную роль в семье и в издательстве.

– А что касается нашей фирмы, – продолжила Валли, – есть те, кому приходится еще хуже. Времена сейчас трудные.

– Но есть и те, у кого дела идут прекрасно, – коротко отрезал Эмилиано, – несмотря на кризис.

– Это те, кто умеет сглаживать конфликты, – возопила Валли, намекая на яростное семейное соперничество, которое сказывалось на деятельности фирмы.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы вступать в дискуссию о том, какие отношения царят внутри нашего клана, – резко прервал Эмилиано, окинув взглядом сидевших рядом Коррадо Кайзерлана и Фернандо Принетти.

Оба женились на его сестрах по расчету. Не раз они пытались нанести Эмилиано удар в спину, перехватить у него бразды правления, но в результате только наносили ущерб делу.

– Мы много вложили в теле– и радиосеть, – поспешно заявил Коррадо.

Он был президентом издательского дома и в наибольшей степени нес ответственность за нынешний кризис.

– И потеряли на этом четыреста миллиардов, – тут же осадил его Эмилиано. – Но сейчас речь не об этом, так что перейдем к сути дела. Среди нас присутствует Франко Вассалли. В обмен на дополнительную долю акций он готов вывести из кризиса наше дело.

– Готов, как всегда, – иронически заметила Лола.

– А политики? – спросил Коррадо.

Эмилиано сделал усилие, чтобы сохранить самообладание.

– Политики, конечно же, войдут в игру, – объяснил он, – и попытаются навязать нам свои законы. И если мы будем паиньками, как они ожидают, нам оставят иллюзию, будто мы по-прежнему здесь хозяева. Мы даже сможем принять на работу курьера или парочку секретарш, не спрашивая их разрешения. За все надо платить. Не рискуя, не выиграешь. Есть шанс выправить положение, но гарантий никто не даст! Итог всей этой игры можно будет подвести лишь в конце.

Лола вспыхнула. Помимо того, что она была младшей в семье, она к тому же и выглядела моложе своих сорока пяти лет. Красивая, надменная, дерзкая на язык, она могла двумя словами уничтожить самую прочную репутацию.

– Это может оказаться игрой без конца, – со злостью сказала она брату. – Ставка за ставкой без всякого результата. Поиски вечного двигателя.

– Для кого страсть к азартной игре сделалась пороком, только тот и может проиграть, – сухо ответил Эмилиано. – Но, повторяю вам, мы собрались не из-за этого.

После этих его слов среди присутствующих воцарилось настороженное молчание. Все глаза были устремлены на него, все ждали, что он скажет.

– Я принял решение, – медленно проговорил Эмилиано, – которое и хочу сейчас сообщить вам. Я довожу его до вашего сведения для того, чтобы вы не оказались перед свершившимся фактом.

На озабоченных лицах собравшихся застыло напряженное ожидание. На этом корабле, в трюмы которого уже врывалась вода, каждый хотел бы встать у руля, но ни у кого из них, кроме него, не было для этого ни силы, ни способностей. И все они знали это.

– Если ты решил взять всю ответственность на себя и остаться один на капитанском мостике, я предоставляю тебе полную свободу действий, – вмешался Фернандо Принетти, не дожидаясь его дальнейших объяснений.

Эмилиано улыбнулся, но улыбка тут же погасла из-за резкой, пронизывающей боли в боку. На несколько мгновений у него перехватило дыхание.

Прав был Овидий Декроли: пожалуй, Фернандо выразил общее мнение. Но он уже выбрал другой путь.

– Я не останусь на капитанском мостике, чтобы вести наш тонущий корабль к тихой гавани. Я ничего не беру на себя. Я ухожу от дел, и вам придется действовать без меня, – заявил он.

– Я тебя правильно понял? – удивленно спросил Фабрицио.

Решение старшего брата выдвигало вперед его, а этого ему совсем не хотелось. Эмилиано не мог дезертировать и оставить в такой трудный момент его одного.

– Ты прекрасно понял меня, – ответил Эмилиано. – Недавно я надежно поместил свои двадцать процентов в одну компанию, которой будет руководить мое доверенное лицо. К ним я присоединил одиннадцать процентов маминой доли и четырнадцать процентов Ипполиты. Таким образом, это доверенное лицо владеет сейчас сорока пятью процентами акций издательского дома «Монтальдо» и нашего акционерного общества «Монтефин». Излишне говорить, что это доверенное лицо будет распоряжаться акциями совершенно самостоятельно. Я попытался спасти то, что еще было можно.

Франко Вассалли порывисто вскочил с кресла.

– Ты не имел права так поступать! – крикнул он.

Эстер Монтальдо, которая внимательно слушала сына, решила вмешаться в разговор.

– Ты заблуждаешься, мой молодой друг, – сказала она слегка надтреснутым от старости голосом. – Эмилиано может действовать так на основании устава, принятого нашей семьей. Он ведь не предусматривает никакого преимущественного права. Ты должен бы это знать, мой мальчик. И каждый из вас должен знать.

Мягким движением руки она поправила прядь волос, спустившуюся ей на лоб.

– Каждый член нашей семьи, – продолжала она, – может продать, свою долю, не предлагая ее родственникам. Мой сын Джанни, выйдя из дела, продал свои акции нашему самому ожесточенному конкуренту – издателю Ровести. И чтобы выкупить их, мы уступили тебе, Франко, пятнадцать процентов своих акций. Иначе, мой милый, ты не сидел бы здесь.

Финансист посмотрел на нее с ненавистью.

– Но я не раз предлагал изменить этот проклятый устав, – вскинулся он.

Снова подал голос Эмилиано.

– Отклоняя твое предложение, мы преследовали свои интересы, так же как ты, покупая акции, преследовал свои, – сказал он спокойно. – И тогда мы не встретили особого сопротивления с твоей стороны. Наших пятнадцати процентов тебе за глаза хватило. У тебя от них текли слюнки, и потому ты не настаивал больше на своем требовании. Тебе важно было запустить лапу в сейф издательства «Монтальдо». И не понимаю, почему теперь ты так горячишься. В конце концов, это ничего не изменит. Моя компания не будет вмешиваться в ваши решения.

– Я хочу знать имя этого доверенного лица, – разъярился Вассалли.

– Ты его не узнаешь никогда, – твердо ответил Эмилиано. – И вы никогда не узнаете. – Он обвел глазами присутствующих. – Не тешьтесь иллюзией, что сможете узнать это от моей матери или от Ипполиты. Они его не знают. Они доверили мне свои акции без всяких дополнительных условий.