Дороти Иден - Никогда не называй это любовью Страница 3

– Миссис О'Ши, вы способны бросить к собственным ногам любого мужчину. Даже старого пуританина Гладстона! Я ведь только спросил, не сможете ли вы быть снисходительны к усталому мужчине. Разве это за пределами ваших незаурядных способностей? Если вы скажете, что это так, то я ни за что вам не поверю.

Кэтрин вообще не намеревалась что-либо отвечать, ибо в этот момент с любопытством думала о предстоящей встрече с мистером Парнеллом. Во время ужина она посадит его рядом с собой и, если в самом деле окажется, что он не умеет вести себя в светском обществе, сделает все, что в ее силах, чтобы помочь ему выйти из неловкого положения. Конечно, это не за пределами ее способностей. Она очень часто помогала отцу в его приходе, беседовала с множеством людей самых различных слоев общества, и богатых и бедных, очень сочувствовала несчастным и обездоленным, поэтому не считала, что столкнется с какими-либо трудностями в общении с мистером Парнеллом.

Несмотря на то что сама она не была ирландкой, ей очень хотелось после свадьбы отправиться с Вилли на весь медовый месяц в путешествие, – он отказался. Это было тринадцать лет тому назад, в 1867 году, дела тогда обстояли довольно скверно из-за очередного голода, и Кэт могла бы расстроиться, увидев труп, лежащий в сточной канаве, или случайно натолкнуться на похоронную процессию, проделывающую свой скорбный путь по направлению к церковному кладбищу. Все тогда было слишком печально: ирландцы голодали, словно наслаждаясь своими несчастьями и нищетой, словно радуясь при виде своих картофельных полей, почерневших от поразившей их болезни. Со времени кончины королевы нация точно заболела, бесконечно устала от своих неуклюжих, никому не нужных и шумных ссор с буйными и неукротимыми соседями.

Будучи лендлордом, несмотря на то что его имение в Лимерике было заложено и – перезаложено, Вилли объединился с Англией против крестьян, постоянно приносящих ему сплошные неприятности.

Конечно, если бы они с Кэт ограничились визитом в Дублин и получили бы приглашения на балы и приемы в Дублинский Замок, то они прекрасно проводили бы время. Огромные гостиные Дублинского Замка были словно специально обставлены для нескольких самых прекрасных нарядов и драгоценностей в Европе. И никому там не было никакого дела до зловонных подвалов, освещенных единственной сальной свечой, до грязных трущоб, где в одной комнатушке ютилось две, а то и три семьи; да, многие способны отвести глаза от протянутой исхудалой руки умирающего с голоду ребенка, напоминающего скелет, или от груды лохмотьев, когда-то бывших человеком, а теперь обретших вечный покой в тенистой аллее.

Но разве мог Вилли надеяться, что его новоявленная жена с ее надоевшим ему унаследованным от отца социальным сознанием, – от которого она вскоре отвыкнет, как он считал, – будет надевать свои прекрасные, сшитые по последней моде платья из ее приданого, не обращая внимания на иную, господствующую в Дублине «моду», представляющую собой залатанные черные платки, поношенные юбки и башмаки на деревянной подошве или детские платьица, едва ли не рассыпающиеся при дуновении ветра, обнажая костлявое плечико или ягодицы?

Он решил, что не может надеяться на это. Поэтому повез ее в Париж, где они провели время так весело и расточительно, как им хотелось.

Из Парижа, миновав Харфордшир, они отправились в малюсенький домик на Харроу-роуд, где родился первенец Кэтрин Джералд; потом – в более крупный дом в Бьюфорд-Гарденз, где появились на свет Нора и Кармен и где Вилли стал вести светскую жизнь, которая была ему не по средствам; потом – в этот уродливый, огромный викторианский особняк Уонерш-Лодж в Элшеме, принадлежащий тетушке Кэт, где они теперь и жили, пользуясь ее добротой и великодушием… Это путешествие продолжалось тринадцать лет и стало для Кэтрин совершенно мучительным, когда все ее чувства и привязанность (что это никогда не было любовью, она осознала очень давно) к слабовольному, потакающему одним своим желаниям мужу давным-давно умерли.

– Мисс Кэтрин! – донесся до нее голос Люси. – Вы выглядите так, словно в мыслях находитесь где-то очень далеко отсюда.

– Так оно и есть, Люси. Только расстояние исчисляется не милями, а годами. – При этих словах Кэтрин вздрогнула и, тряхнув головой, снова вернулась в настоящее. – Не знаю почему, но я вспоминала день моей свадьбы.

Сморщенное, испещренное морщинами лицо Люси смягчилось. Ей безумно нравилось говорить о свадьбах, тем более теперь речь шла о свадьбе ее дорогой мисс Кэтрин, о которой она заботилась с младенческого возраста.

– Тогда на вас была белая кружевная шляпка, а по полям ее красные розы, их так любил капитан. Вы были похожи на ангела. А потом вы чуть не испортили свою красоту слезами и мыслями о том, что совершаете ошибку. Я еще пристыдила вас. Вообразите только, вот бы капитан увидел свою невесту всю в слезах!..

– С тех пор он достаточно часто видел ее в таком состоянии, – резко заметила Кэтрин.

Но Люси не обратила на эти слова внимания. Она ухаживала за своими питомицами – за Кэтрин и ее сестрами, Эммой, Клариссой и Анной; она присматривала за тем, чтобы они держали головы высоко, а спины – прямо, и исполняла свой долг, не заботясь о себе.

– Я не стану сейчас выслушивать ваши ворчания. У вас прекрасный, красивый муж, который стал членом парламента, и трое премиленьких детей. Как вам не стыдно, мисс Кэтрин! Ну так что, мне укладывать ваши вещи на ночь?

Кэтрин снова впала в мечтательные раздумья, на этот раз перед ее мысленным взором предстали ее дети: ее красавец сын Джералд, который учится сейчас в приготовительной школе[6], и две девочки с розовыми личиками и ласковыми голубыми глазами. Тетя Бен называла их мотыльками, но они скорее похожи на цветы, на веселые букетики розовых, голубых и белых цветов. Единственная радость в жизни, что доставил ей Вилли, – это ее дети.

– Мои вещи на ночь? – Кэтрин поднялась. – Да, конечно, Люси. Я не хочу ехать одна поздно ночью, поэтому остановлюсь в отеле «У Томаса».

Люси ничего не сказала на это, поскольку, отвечая, ей пришлось бы задеть капитана, которого она очень любила. Она знала, что у него есть апартаменты в Лондоне и он редко приезжает в Уонерш-Лодж в другой день, кроме воскресенья, когда отводит детей к мессе. Ему не захотелось бы сопровождать жену домой поздней ночью. Он настаивал на том, чтобы она устраивала для него определенное количество приемов, не обращая внимания на сетования жены в связи с тем, что остаток ночи ей приходится проводить в отеле «У Томаса», где ее знают с детства. Ей бы следовало наслаждаться возможностью вырваться из скучной, однообразной провинции, а она заявляла, что ей нравится жить в Элшеме и играть роль бесплатной компаньонки ее старухи тетки. Хотя вряд ли ее можно было назвать бесплатной компаньонкой, поскольку старая леди предоставляла в распоряжение О'Ши дом, слуг и оплачивала огромное количество их расходов. Она делала все это, ибо Кэтрин оставалась ее любимой племянницей и тетушке хотелось, чтобы она находилась как можно ближе к ней, очень старой и очень богатой. Кэтрин прекрасно понимала, что существующее положение вещей вполне устраивает Вилли, хотя в его намерения и не входило, чтобы это каким-то образом мешало их браку. Так что Кэтрин, холеная, ухоженная и необыкновенно привлекательная, часто появлялась в светском обществе.