Кэролайн Хаддад - Отмщение Страница 3

Двигатель заурчал, лимузин медленно и осторожно начал пробираться сквозь толпу. Сиденья, как в карете, были расположены напротив друг друга. Скоро толпа осталась позади, водитель прибавил скорость. Женщины облегченно вздохнули.

— Извините, — сказала Киттен, — но я, кажется, села не по ходу движения. Мне всегда становится дурно, когда я смотрю против хода. Помнится, когда я впервые приехала на кинофестиваль в Канны…

— О Господи! — резко перебила ее Грэйс. Грэйс Мэндлин никогда не отличалась терпеливостью, а сегодня уж и подавно. Тем более Грэйс не переваривала Киттен Фэрлей, которая была для них абсолютно чужим человеком. Грэйс, Одель и Труди, как экс-жены Томми, были знакомы между собой уже несколько лет, а с Киттен все они встретились сегодня впервые. Разве могли эти три женщины хорошо отнестись к той, у которой нельзя обнаружить видимых недостатков? Если, конечно, не считать одной этой маленькой слабости — будто Киттен не может сидеть против хода.

— Знаешь. Киттен, садись на мое место, — сочувственно предложила ей Труди, добрая душа даже с чужими людьми. Но сейчас закавыка состояла в том, что добрячка Труди сидела рядом с Киттен, и тоже лицом против хода машины.

— Меня начинает тошнить, сейчас вырвет, — пообещала Киттен.

— Возьми. — Грэйс Мэндлин сняла шляпку и протянула ее Киттен. — Она от К. Марта. Я купила ее специально для похорон и больше не собираюсь носить.

— Правильно, Грэйс, — прокомментировала Одель, — эта шляпка тебе совсем не идет.

— Уже начинается, — застонала Киттен и наклонилась над пресловутой шляпкой.

Грэйс и Одель немедленно отодвинули коленки подальше от Киттен и повыше задрали юбки, чтобы они не забрызгались рвотой. Но увы! Великая актриса Киттен не смогла вызвать у себя рвоту. Что ни говорите, а выжимать из глаз слезы гораздо легче, чем по заказу освобождать желудок.

— Мне очень плохо, вот-вот вырвет, — упорно жаловалась бедняжка Киттен.

— Хорошо, — сказала, глядя в окно, Одель. — Как хорошо смотреть вперед, по ходу, когда едешь домой.

— Это не твой дом, — огрызнулась Киттен, — а мой. Мой и Томми.

— Киттен, это просто образное выражение, — высокомерно объяснила ей Грэйс. — Кроме того, все мы знаем, что дом находится там, где человек оставил свое сердце. По крайней мере тот человек, у которого есть сердце.

— Как же об этом любил говорить Томми? — начала вспоминать Киттен, зверски терзая в руках шляпку Грэйс.

— «Прислушивайся к тому, что у тебя между ног», — весело подсказала Труди.

— Ах, Томми, Томми, — добавила Одель, — большой мастер слова! Художественного слова!

Лимузин бесшумно мчал их на север по извилистой горной дороге. Потом водитель свернул направо на частную дорогу, круто взбирающуюся вверх к дому, не очень большому, но великолепной архитектуры. Этот дом Томми называл по-испански «Ми асиенда». Но подъехать к самому крыльцу дома не удалось — путь преграждали полицейские машины.

— О! Боже мой! — воскликнула Киттен и отбросила истерзанную, но так и не использованную шляпку. — Неужели снова кого-то убили?!

Но все оказалось прозаичнее. Просто детектив Сэм Моррис, занимающийся расследованием преждевременной кончины Томми, приехал, чтобы задать Киттен еще несколько вопросов. Киттен Фэрлей театрально повернулась к женской аудитории и с иронией произнесла:

— Он думает, что Томми убила я!

— Знать Томми Паттерсона, — сказала Грэйс, в упор рассматривая ослепительную блондинку, жемчужину Калифорнии, — это значит хотеть убить его.

Глава 2

Утешение в Гилеаде

Тамара Литевски, адвокат Томми Паттерсона, сидела в своем офисе за чашечкой кофе и просматривала утренние газеты. Снова заголовки кричали о Томми Паттерсоне. На этот раз описывались его похороны, обильно иллюстрированные выразительными фотографиями Киттен Фэрлей, убивающейся от горя. Рассматривая эти снимки, Тамара удивленно поднимала брови, хотя человеку ее профессии ничему не следовало удивляться — об этом она часто слышала, когда была еще студенткой.

Впрочем, что тут удивительного, размышляла Тамара, ведь убийство Томми потрясло всех и даже, вероятно, Киттен. Тамара до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что Томми больше нет, — еще совсем недавно, всего за два дня до своей смерти, Томми сидел здесь, в этом кабинете, и писал свое новое завещание. Почему Томми вдруг решил составить новое завещание? Знал о грозящей ему опасности? Или он просто мучился дурным предчувствием?

— Зачем тебе это, Томми? — спросила она его тогда, поправляя в завещании очередную фразу. — Ты хочешь расплатиться за свои грехи?

— Грехи? — переспросил Томми и рассмеялся — Мне не за что и не у кого просить прощения. Ты же знаешь, Тамара, что я из себя представляю. Я такой, какой есть. Каким я был, таким и остаюсь, это всегда было моей философией. Быть Самим Собой. Разве не к этому я призывал людей во всех своих книгах?

— Но это новое завещание…

— Это защита. Или, если угодно, это можно назвать развязкой, заключительной главой, эпилогом. — Тут Томми немного печально задумался. — Знаешь, я недавно имел неприятную стычку с одной из своих бывших жен, мы крепко с ней поругались. После этого я понял, как сильно мои бывшие жены могут навредить мне после моей смерти, если только захотят. Мое новое завещание заткнет им рты. Они навсегда окажутся опутанными невидимой сетью, искусно сплетенной для них умелым мастером. — Он заулыбался, довольный блеском своего остроумия. Для Томми Паттерсона лучшим ценителем его собственного ораторского и писательского искусства был он сам. Не потому ли он не пропускал ни одного зеркала?

— Но ты отдаешь им все, что у тебя есть, — упорствовала Тамара.

— А зачем все это мне будет нужно после смерти, — засмеялся Томми.

Смерть. Как далека казалась она в те минуты, когда они вместе шутили, обсуждали, как лучше сплести защитную паутину против его четырех жен. А всего через два дня после этого Томми встретил свою смерть на крутом обрыве утеса недалеко от дома.

По одной из версий убийство совершил ночной вор-взломщик. Это предположение возникло потому, что входная стеклянная дверь дома была разбита, причем осколки упали внутрь. Возможно, Томми вернулся как раз в то время, когда вор еще находился в доме. Но эта версия не давала ответов на многие вопросы. Например, почему из дома ничего не пропало? Если Томми наткнулся на вора внутри дома, тогда почему убийство произошло вне дома? Полиция была склонна объяснить это тем, что Томми выбежал из дома во двор и бежал, не разбирая дороги, до самого утеса. Во время падения с крутого обрыва тело его было так искалечено об острые скалистые выступы, что невозможно было с уверенностью сказать, получил ли Томми какие-нибудь увечья до падения.