Кристин Хармел - Теория блондинок Страница 3

Похоже, я цепляюсь за соломинку.

— Небось опять до утра курила и пила «Бакарди»?

Мег как будто прочитала мои мысли. Ее большие карие глаза смотрели на меня с укоризной.

— Примерно, — виновато потупилась я. — В свое оправдание могу сказать, что заедала ром шоколадными кексами. Полкорзинки съела.

Теперь на меня укоризненно смотрели все трое — Мег, Джил и Эмми. Да уж, я как адвокат могла бы выстроить линию защиты более убедительно.

— Ладно, ладно. Всю корзинку целиком, — призналась я и подняла руки вверх, показывая, что сдаюсь. — Расстреливайте.

Я никогда не умела праздновать годовщины, даже посвященные радостным событиям. Все время кажется, что от меня ждут чего-то особенного. Когда нужно было отметить год наших отношений с Питером, я голову себе сломала, выбирая подарок, а в итоге не придумала ничего лучше, чем вручить «Сайнфельд, первый сезон» на DVD, в то время как он презентовал мне красивейший кожаный органайзер с вытесненной надписью: «Харпер Робертс, эсквайр». Крису, парню, с которым я встречалась до Питера, я испекла огромный пирог в форме сердца и выложила на нем кусочками шоколада надпись: «Крис, я тебя люблю»; однако пирог подгорел по краям, а шоколадная крошка растаяла и растеклась, поэтому подарок превратился в этакую оплавленную летающую тарелку с бесформенной кляксой вместо надписи.

Как видите, годовщины для меня нельзя сказать чтобы большая радость. А уж такие, как сегодняшняя, и вовсе тихий ужас. Поэтому я заедаю горе шоколадом, напиваюсь и вспоминаю про сигареты.

— Если приклеишься к стулу и будешь заливать неудачи ромом, точно никого не найдешь, — наставительным тоном заявила Джил, перебрасывая за спину сияющие светлые волосы (ну да, раз в две недели освежает окраску в салоне Луи Ликари на Пятой авеню).

Я сверкнула глазами, уже не скрывая возмущения. Полгода назад она вышла замуж и начала без зазрения совести раздавать бесплатные советы направо и налево. Можно подумать, получив статус замужней, она тут же стала экспертом в вопросах любви. Меня так и подмывало напомнить ей о том, какого дурака валяла она сама, пока не встретила своего коротышку доктора Алека Каца — он не стал тянуть со свадьбой и через полгода после знакомства сделал ей предложение, подарив кольцо с бриллиантом; размером камень не уступал тем зеркальным шарам, которые крутятся под потолком на дискотеках.

— Просто у тебя полоса неудач, — поспешила утешить Мег, метнув в Джил предостерегающий взгляд. — И мы здесь не затем, чтобы устраивать разбор полетов.

Если нужен по-матерински мудрый совет, обращайтесь к Мег, она не подведет. Иногда я забываю, что ей, как и мне, только тридцать пять, а не шестьдесят пять. Она даже выглядит иногда как добрая бабушка: коротко стриженные темные волосы (с короткой стрижкой меньше хлопот), неизменные рубашки и брюки свободного покроя. А еще она надевает дома фартук, когда готовит. Представляете, фартук!

— Тебе легко говорить, — пробурчала я.

Мег вообще-то тоже замужем. Куда ни плюнь, одни замужние. И всех хлебом не корми, дай поделиться ценным опытом.

Уф. Ладно, может, опыт и вправду окажется ценным.

Хотя в такую рань верится в это с трудом.

Впрочем, Мег всегда все знает лучше всех. Наверное, пора к ней прислушаться. В конце концов, за двадцать девять лет, что я с ней знакома, она почти никогда не ошибалась.

Как ни странно для четырех обитательниц Манхэттена, разменявших четвертый десяток, мы с Мег Майерс, Джил Питерс-Кац и Эмми Уолтерс дружим еще со школьной скамьи в Огайо и стали роднее сестер, хотя это не значит, что во всем друг с другом соглашаемся.

С Мег мы стали лучшими подругами в самый первый школьный день, когда она села рядом со мной и заявила, что всегда носит пластырь, тайленол-сироп и антисептик в спрее, и если я упаду с качелей и разобью коленку, она рада помочь. Сейчас, двадцать девять лет спустя, она по-прежнему таскает в сумочке пластырь и антисептик, разве что место детского тайленола занял нурофен в таблетках. Мег всегда была рядом, и именно к ней я кидалась за помощью — во втором классе, когда Бобби Джонстон стащил мой завтрак (Мег прочитала ему целую лекцию о том, почему нужно уважительно относиться к чужой собственности), в одиннадцать лет, когда родители собрались разводиться («Ну, Харпер, они же не с тобой разводятся, — терпеливо повторяла она в сотый раз, глядя, как я отчаянно реву, уткнувшись в подушку. — Они оба тебя по-прежнему любят»), или в девятнадцать, когда меня бросил мой первый парень, Джек, да еще додумался объявить об этом по телефону («Да ну его, он все равно тебе не подходил», — шмыгала носом Мег, подавая мне очередной бумажный платок).

Через два года к нам присоединилась Эмми — острая на язык блондинка, настоящий сгусток энергии, переехавшая с родителями из Лос-Анджелеса. Она поступила в начальную школу Джеймса Франклина Кэша-третьего где-то в середине ноября и моментально покорила всех наших мальчишек густым загаром и ожерельем из ракушек. Мег как-то встала на ее защиту, когда старшеклассница по имени Кэти Клигал хотела стащить у Эмми завтрак, и с тех пор мы дружили втроем.

Последней в наш крохотный клуб вступила Джил. Питерсы поселились по соседству с Эмми во время летних каникул между шестым и седьмым классом, и, хотя Джил была на год младше, она уже знала, как пользоваться тональным кремом, носить лифчик и целоваться по-французски. Разумеется, мы не могли упустить такой кладезь бесценной информации.

— В Коннектикуте, откуда я приехала, девчонки гораздо опытнее, чем у вас в Огайо, — объяснила она с таким рассеянно-скучающим видом, что нам троим стало слегка стыдно за свою принадлежность к штату конского каштана.

С того самого дня, как мы познакомились, Джил изводила нас рассуждениями о том, как найти «того самого, единственного», чем приводила в смущение меня и Мег. Мы с ней тогда еще в куклы играли и всех мальчишек считали дураками.

(Кстати, если подумать, как раз тогда мы были правы — когда подростковые гормоны еще не успели взять верх над разумом. Мальчишки, похоже, и правда дураки. И почему я поняла это только сейчас, в тридцать пять? Выходит, не сильно я поумнела.)

В двадцать два, закончив Государственный университет штата Огайо, мы дружно переехали на Манхэттен. Мег поселилась в крохотулечной бруклинской квартирке, где негде было повернуться, и начала работать в журнале. Эмми год обитала у Мег, каждый вечер раскатывая посреди гостиной свой спальник с мультяшными картинками, и ходила пробоваться на все бродвейские постановки. Джил, окончившая курсы дизайна, как-то умудрилась мгновенно получить должность менеджера в процветающей остромодной фирме Лилы Макэлрой в центре города.