Кэрол Марш - Серебряная цепь Страница 3

— Нет. Это родственники твоего отца, и они приехали из Лондона только для того, чтобы попасть на твой праздник. Будет невежливо, если ты не придешь.

Маргарет машинально вздохнула, и Дана улыбнулась, вспомнив, что каждый приезд Крейга и Молли был для Маргарет лишним напоминанием, что Джосс так и не стал американцем, и это ее мучило.

— Я люблю их, но почему вы с Джоссом не можете с ними разобраться?

— Дорогая, не разобраться, а развлечь. Ты останешься здесь, еще успеешь повидаться с друзьями. — Миссис Уэллес взглянула на бумаги, которые она держала в руке, и пока изучала их, ее голос стал рассеянным. — Ты же знаешь, Дана, я не люблю, когда ты называешь своего отца по имени, постарайся это запомнить.

— Я всегда звала его папочка Джосс. — Дана поднялась с кушетки, облокотилась о спинку кресла и, обняв пожилую женщину, стала читать через ее плечо. — Весь мир зовет его Джосс, даже швейцары в театрах.

— Я знаю. — Миссис Уэллес откинулась назад, в объятия внучки, а затем слегка отстранила ее. — Но мне все равно это не нравится, и, в конце концов, он твой отец.

— Кто все эти люди? — Дана взяла у бабушки несколько листков и стала читать вслух. — Мистер и миссис Айнсворт, мистер и миссис Бьерворт, мистер и миссис Бакли. Я никогда о них не слышала.

— Дана, перестань, мы уже обсудили список приглашенных. Ты прекрасно знаешь, что они вчера приехали с делегацией из Эшвилля. Вчера они были у Хопкинсов, ты их видела.

— Айнсворт — это тот толстый краснолицый парень, который весь вечер курил сигары?

— Ну, я не стала бы его так описывать, но вообще-то да, это Тед Айнсворт.

— Он сказал, что приезжал в Дувенскил. Я что-то этого не помню.

— Последние несколько лет он там не был, приезжал, когда ты была ребенком.

— Но почему мы должны его приглашать, если с тех пор даже не видели?

— Потому что Айнсворты и Уэллесы долгие годы были друзьями, они знали твою мать. Ты и сама прекрасно это все понимаешь.

— На самом деле это твой вечер, правда? — Дана бросила листки на стол и прислонилась к замерзшему оконному стеклу. Центральный парк вдоль Пятой авеню серебрился в лучах зимнего солнца. Сквозь голые ветви деревьев были видны очертания крыш Детского зоопарка, несколько тепло одетых людей ежились на морозе. За спиной Даны были книжные полки до самого потолка и прислоненная к стене приставная лестница. Тяжелый стол вишневого дерева стоял между двумя высокими витринами, где за стеклянными ставнями располагалась коллекция шкатулок Маргарет. По комнате были расставлены несколько удобных кресел, а пол покрывал восточный ковер. С портрета на стене спокойно смотрел Джосс в костюме Гамлета. Дана повернулась и, посмотрев на бабушку, фыркнула.

— Мне остается только надеть белое платье и украсить себя цветами.

— Это семейный вечер, дорогая. — Миссис Уэллес поднялась и тоже подошла к окну. — Ты замечательно проведешь время. Мы все очень гордимся тобой и довольны, что ты будешь очень красивой на своем первом балу. Знаешь, это ведь случается всего раз в жизни. Мы хотим, чтобы волшебный вечер навсегда остался у тебя в памяти. — Ее голос слегка дрогнул, когда она смотрела в окно на замерзший парк и вспоминала свои ушедшие годы. — После долгих лет память о моем дебюте до сих пор свежа. Всю ночь играла музыка, и твой прадедушка угощал всех шампанским на восходе солнца. Было так весело!

— У тебя не так уж много таких воспоминаний, правда? — Дана посмотрела на Маргарет Уэллес, и на нее нахлынула жалость к сдержанной, аристократичной бабушке, которая редко доверяла ей что-либо из своей жизни. Дана подумала о тех историях, которые она слышала о Маргарет Уэллес, единственной дочери епископа и суровой властной матери. Сомерсеты нажили состояние на морской торговле, и Маргарет была воспитана в духе строгих нравов того времени. Дана знала, что ее бабушка росла без ласки, ее жалоб никто не слушал. Маргарет научилась скрывать свои переживания, а внешняя сдержанность, которую она напускала на себя, чтобы заслужить одобрение матери, стала в конце концов привычной степенностью и серьезностью на всю жизнь. Зимы она проводила в огромной квартире на Пятой авеню, в которой они жили и теперь, лето проходило в уединении в отдаленном поместье Дувенскил на Гудзоне, вдали от общества, которое, как решил епископ, было нежелательным для его единственной дочери.

— Есть у меня и приятные воспоминания. Ты слишком все драматизируешь, — решительно сказала бабушка и резко отвернулась от окна. — Ну к сегодняшнему вечеру все готово. Я попросила Маршалла прийти немного раньше остальных.

— Господи, почему он должен прийти раньше остальных?

— Потому что он будет сопровождать тебя, дорогая. Ты ему очень нравишься.

— Это же смешно. Я не видела его целых два года. Это придумано вместе с миссис Фоулер?

— Не спеши. Марта Фоулер была хорошей подругой твоей матери. Ее сын идеально подходит для того, чтобы быть сопровождающим, и я уверена, ты всегда ему нравилась. Он счастлив исполнить мою просьбу. — Маргарет посмотрела на внучку оценивающе. — Знаешь, когда ты повзрослеешь, то будешь рада этому нашему выбору. Он из очень хорошей семьи, с завидными связями, уже пора думать о своем будущем.

— О каком будущем ты говоришь? — возмутилась Дана.

— Он привлекателен, его происхождение безупречно. Он должен унаследовать автомобильную компанию Фоулеров, когда его дядя отойдет от дел. Уже пора наладить отношения с человеком, за которого ты когда-нибудь захочешь выйти замуж.

— Ладно, ладно. — Дана постаралась скрыть раздражение в голосе. — Я согласна на сегодняшний вечер, но до его семьи и фирмы мне нет дела.

Они обе обернулись, когда пожилой седовласый дворецкий появился в дверях.

— Прибыли мистер и миссис Дэвидсон, — объявил он. — Я проводил их в гостиную. Кухарка просила передать, что обед будет готов через двадцать минут.

— Спасибо, Дэймон, сейчас мы к ним присоединимся.

— Я вижу, вопрос об обеде уже решен. — Дана печально усмехнулась, следуя за бабушкой в большой центральный зал. Белый с черным мраморный пол был отполирован для вечера, в больших фарфоровых вазах по обеим сторонам резных дверей лифта стояли еловые ветки, зеленые гирлянды украшали портреты па стенах, а большой шар из ветвей омелы свисал с хрустальной люстры на зеленых и серебряных лентах. В два ряда стояли небольшие позолоченные стульчики с обитыми красным вельветом сиденьями, предназначавшиеся для избранных гостей, приглашенных на обед дома перед тем, как начнется бал в "Сент-Реджисе". Когда Дана и Маргарет проходили через зал, открылась дверь лифта, и из кабины вышел высокий человек со сдвинутой на один глаз шляпой. Увидев женщин, он раскрыл им навстречу объятия.