Николя Барро - Однажды вечером в Париже Страница 30

– Нет, нет, нет! Робер, я знаю! Все совсем не так! – Я старался развеять чары, разорвать опутавшую меня неумолимую логику Робера. – Почему ты всегда предполагаешь самое плохое? – Мой взгляд упал на официантку-великаншу, которая в это время стояла, прислонившись к косяку, в дверях кафе и с любопытством поглядывала в нашу сторону. – Мой друг пессимист, понимаете? – сказал я, глядя на нее.

Она одарила меня ослепительной улыбкой в духе Кармен, но расслышать мои слова, конечно, не могла – стояла слишком далеко, поэтому она нарисовала в воздухе вопросительный знак: не надо ли еще кофе? Я отрицательно покачал головой.

– Твой друг реалист, – возразил Робер.

– Мы же не знаем, ее ли было то окно. Если свет горел не в ее квартире, все твои теоретические построения рушатся, как карточный домик.

– Тогда остается только один выход. – Робер потряс в воздухе своим трофейным знаменем и посмотрел на меня сочувственно. – Отправляйся на улицу Бургонь и выясни все на месте.

– Представь себе, эта идея мне тоже пришла в голову. Я так и сделаю сегодня вечером. А тогда посмотрим.

Робер ухмыльнулся:

– Посмотрим. Во всяком случае, желаю тебе получить массу удовольствия от общения с жильцами.

– Не беспокойся, уж как-нибудь сумею расспросить людей. В конце концов, что тут трудного?

– Ровным счетом ничего. Тебя ждет премилое развлечение. Приобретешь множество новых знакомых. – Роберу, конечно, ужасно понравилась картина, которую он нарисовал в своем воображении: как я стою перед табличками с фамилиями жильцов и звоню по очереди во все квартиры, пытаясь что-то разузнать. – Здорово, что ты знаешь только ее имя, без фамилии. А то слишком простенькая была бы задачка. – Он весело захохотал.

– Здорово, что ты такой остроумный.

– О! Вот и Мелисса!

Робер вскочил и замахал рукой – к нам спешила стройная девушка с длинными и гладкими рыжими волосами. В джинсах, белых кроссовках, в коричневой замшевой курточке и пестрой футболке. Девушка улыбалась.

– Мелисса, это мой друг Ален. Садись, мы уже все, можно сказать, обсудили. – Робер обнял Мелиссу и поцеловал в губы, потом усадил поближе к себе.

У этой девушки были необыкновенные глаза – совершенно прозрачные и чистейшего зеленого цвета.

– Привет, Ален! Много о вас слышала. Лучший друг Робера. О-ла-ла!

«Лучший друг Робера» – это было сказано с каким-то особенным выражением, и веселая, приветливая Мелисса сразу же мне понравилась. Я улыбнулся и мельком подумал: интересно, что же Робер говорил обо мне своей новой приятельнице?

– Я о вас тоже много слышал, – сказал я, и ее зеленые глаза заблестели.

– Ах, в самом деле? – Она шаловливо взлохматила Роберу волосы. – Интересно, и что же ты рассказываешь про меня? Надеюсь, только хорошее, mon petit professeur?

– Конечно, малышка, – ответил Робер. – Ничего другого я и не мог бы. – «Маленького профессора» он безмятежно пропустил мимо ушей и подмигнул мне. Лицо Робера говорило без слов: ну что, я слишком много обещал? Сенсация или, скажешь, нет?

Я улыбнулся.

– Моя миленькая, надеюсь, ты не обиделась, что я сегодня утром вдруг умчался сломя голову? – Робер игриво потянулся к руке Мелиссы и сплел ее пальцы со своими. – Иначе нельзя было. У этого молодого человека, понимаешь ли, проблемы.

– О! Как жаль. Надеюсь, ничего серьезного?

– В общем, ничего, – сказал я.

– Мелочи жизни, – добавил Робер.

Мелисса с удивлением посмотрела на меня, потом на Робера.

– Вчера вечером Алена оставила с носом женщина, с которой он разок поцеловался. И вот он считает, что это самый тяжелый удар судьбы за всю его жизнь, – с самодовольной ухмылкой пояснил Робер и театральным жестом воздел руки. – И к сожалению, к сожалению… ему известно только ее имя. Мелани. А ты знаешь кого-нибудь по имени Мелани?

– Ну конечно! – Мелисса засмеялась. – Моя преподавательница музыки, виолончелистка, ее зовут Мелани. Мелани Бертран. Да только наверняка это не она. У нее седые волосы, и целые дни она пилит на виолончели как одержимая. Маленький тощий бесенок с громадной виолончелью. А когда я фальшиво играю, ужасно сердито смотрит – вот так… – Мелисса наморщила хорошенький лобик и прищурила глаза. – «Мадемуазель Мелисса, вы должны заниматься, заниматься и заниматься, – передразнила она старческий ворчливый голос. – Иначе из вас не выйдет толку».

Мы засмеялись.

– Нет, – сказал я, – эта Мелани не та, которую я ищу. Упаси бог.

– Мой друг вбил себе в голову, что должен разыскать ту девушку. Я его отговариваю. Человек может найти более дельное применение своему времени. – Он положил руку на колено Мелиссы и улыбнулся с видом человека, который умеет с толком распорядиться своим временем.

– Все равно я буду ее искать, – улыбнулся я с видом человека, который в этих вещах разбирается лучше. – В любом случае, спасибо тебе, что пришел. – Я поднялся и достал кошелек.

– Ох, его невозможно наставить на верный путь. Вот это я в нем как раз и ценю, – сказал Робер. – Нет-нет, уж позволь мне… – Он отстранил мою руку с бумажником. – А все-таки, Ален, если серьезно: не горячись. Ты же можешь спокойно выждать какое-то время. Сейчас у тебя стресс, хорошо ли это? Она знает, где находится твой кинотеатр, так что, если ты для нее хоть что-то значишь, она сама объявится. Верно? – Он обернулся к Мелиссе, ожидая подтверждения своих слов.

– Необязательно, – сказала девушка. И сразу показалась мне еще симпатичней. Опершись подбородком на руку, она кокетливо взглянула на меня. Переливающиеся зеленые глаза и рыжие, разделенные прямым пробором волосы, закрывавшие виски, узкое личико – она походила на русалку или нимфу ручья. – В общем, по-моему, все это очень романтично. – Она мечтательно вздохнула. – Не сдавайтесь, Ален. Ищите ее.

16

Двадцать фамилий. Ровно двадцать фамилий и ни одного имени. Я стоял перед зелеными воротами на улице Бургонь и внимательно изучал гравированные латунные таблички возле звонков.

«Задача гораздо сложнее, чем ты думаешь», – сказал Робер. Но тогда он даже не представлял себе, о чем шла речь. И никто не представлял.

А теперь-то стало ясно, что мой друг, о том не ведая, попал в точку, и в этом была некая ирония судьбы. Задача действительно оказалась гораздо сложнее, чем все мы думали, а лучше сказать, она оказалась настоящей головоломкой.

Но в тот четверг, ранним вечером, когда я смущенно и в то же время преисполнившись решимости и известного оптимизма смотрел на таблички с фамилиями жильцов, тепло заходящего солнца еще не покинуло узкую улицу, а я еще не потерял надежды. Ладно, подумал я, дело, разумеется, предстоит непростое, однако оно не превышает пределов возможного.