Лорен Вайсбергер - Месть носит Prada Страница 30

Экран сотового осветился – пришло сообщение.

«Буду в 10. Тебе что-нибудь нужно?»

«Нет, спасибо. Жду».

Энди захотелось кому-нибудь позвонить, чтобы время прошло быстрее, но она не знала, что сказать. «Лили, привет, тебе понравилась свадьба? Нормально назад долетела? Отлично! Да, я как раз жду возвращения Макса, чтобы сказать ему – я хочу взять тайм-аут на пару дней, чтобы во всем разобраться, хотя после свадьбы прошла всего неделя». Энди обкусывала кожу вокруг ногтей, бездумно глядя на телефон, и вдруг он зазвонил. Она чуть не упала с банкетки. Номер не определился, но Энди давно уже не сбрасывала неизвестные звонки.

– Алло? – Дрожь в голосе удивила ее саму.

– Мне Андреа Сакс, пожалуйста.

– Это я, а кто вы?

– Здравствуйте, Андреа, это мистер Кевин из клиники доктора Палмера. Я звоню насчет результатов анализов. Вы сейчас можете говорить?

– Да, как раз сейчас могу.

– О’кей, тогда, значит, так. Анализ на стрептококк отрицательный, как мы и ожидали. Из ЗППП тоже ничего – хламидиоза, гонореи, гепатита, генитального герпеса, ВИЧ, папилломавируса, сифилиса, гарднереллеза у вас нет…

Энди с нетерпением ожидала продолжения, но в трубке повисло неловкое молчание.

– Это же хорошо, правильно? – уточнила она, недоумевая, что за недомолвки. – Значит, все отрицательное?

Мистер Кевин кашлянул:

– Не совсем все.

Энди напряженно соображала, чего же он не назвал. Он говорил ВИЧ? И герпес? Неужели появилась новая, ультрасовременная болезнь, о которой она даже не слышала, и юный Кевин не решается сообщить, что она при смерти? Ну все, поклялась про себя Энди, Макса она заберет с собой.

– У вас очень высокий ХГЧ, Андреа. Поздравляю, вы беременны.

Энди догадалась, к чему он клонит, сразу после слова «поздравляю», но дослушав, не смогла осмыслить сказанное. Будто кто-то закрыл линзы ее жизни огромным черным щитком. Сплошная чернота. Энди была в сознании и нормально дышала, но перестала чувствовать, видеть и слышать. У нее были вопросы, масса вопросов, но сильнее всего было чувство ошеломленности и недоверия. Беременна? Не может быть. Неправда. Наверняка ошибка. Не важно, что внутренний голос твердил: «Ты подозревала это с самого начала. Тошнота, сбои цикла, прыщи, ощущение тяжести и общее недомогание. Ты это знала, Энди, но не могла заставить себя взглянуть правде в глаза».

Лай Стэнли заставил ее очнуться. Песик подавал голос, лишь когда открывалась входная дверь, а это означало, что пришел Макс.

– Андреа?

Энди даже не поняла, кто говорит – Макс или Кевин.

– Да, да, я слушаю, – сказала она в телефон. – Спасибо за информацию.

– У вас гинеколог есть или вам нужно направление? Без УЗИ я не могу сказать, на каком вы сроке, но судя по уровню ХГЧ, беременность началась не вчера. Вам лучше поскорее показаться специалисту.

– Энди, ты дома? – позвал Макс, захлопнув дверь. Стэнли залился радостным лаем.

– Благодарю вас, мистер Кевин, я с этим справлюсь, – солгала Энди в тысячный раз за день. Беременность началась не вчера. Как это понимать?

– Привет, – прошептал Макс, подойдя сзади и целуя ее в шею. – С кем ты говоришь?

Энди прикрыла рукой мембрану.

– Ни с кем.

– Андреа, я чем-нибудь еще могу вам помочь? – спросил бестелесный голос в телефоне.

– Это из-за этого у меня плохое самочувствие? – спросила она.

Мистер Кевин кашлянул.

– Ну, это объясняет тошноту и утомляемость. Доктор Палмер считает, что остальные симптомы – красное горло, температура, боль в мышцах – сюда не относятся. Это может быть вирус, стресс или просто упадок сил. Скоро вам станет лучше.

– Да, я уверена, что скоро мне станет лучше. Спасибо за звонок! – Энди нажала «завершить» и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Все в порядке? – спросил Макс. Он открыл холодильник, вынул зеленый «Гаторейд» и выпил половину бутылки за три секунды.

Энди промолчала, потому что не была уверена, что совладает с голосом.

Макс вытер рот ладонью и виновато посмотрел на жену.

– Прости, я опоздал. Я помню, мы собирались поговорить. Что сказал доктор? Иди сюда, посиди со мной.

Энди позволила увести себя на диван, мысленно прикинув расстояние от гостиной до туалета в коридоре на случай, если ее затошнит. Макс начал гладить ее по волосам, и у Энди не было сил попросить его перестать.

– Поговори со мной, дорогая. Я понимаю, неделя выдалась тяжелая, тут и свадьба, и недомогание, и… вся эта история с Кэтрин, о которой я должен был рассказать. Но повторю еще раз: ничего не было. Ничего. Я много думал… Я хочу, чтобы ты знала: я сделаю все, что угодно, чтобы ты мне поверила и повеселела.

Энди попыталась заговорить, но не смогла. Ребенок. Ее и Макса. Новый Харрисон. Интересно, Барбара и внука не одобрит?

– Что творится в твоей голове? Что сказал врач? Тебе прописали антибиотики? Мне съездить в аптеку с рецептом? Скажи же мне, что происходит!

Энди все никак не могла собраться с мыслями, но чувствовала, как ее переполняют эмоции. Беременна. Беременна. Беременна. Слово эхом отдавалось в голове, и она с трудом сдерживалась, чтобы не прокричать его. Как же ей хотелось сказать Максу!.. Но нет, сначала ей нужно время подумать.

Энди потрепала мужа по руке и сказала:

– Давай поговорим обо всем в другой раз, ладно? Мне по-прежнему паршиво. Пойду-ка я прилягу, хорошо?

И не дав Максу сказать больше ни слова, она ушла.

Глава 8

Никаких «Дэвидс брайдал»[6], гипсофил и крашеных туфель

За неделю после звонка мистера Кевина Энди не поделилась новостью ни с единой душой. Ни с Эмили, ни с Лили, ни с матерью и сестрой, ни, разумеется, с мужем. Ей требовалось время подумать, а не масса непрошеных советов и мнений и, уж конечно, не неизбежные радостные поздравления. С одной стороны, новость была великолепная. Ребенок! Энди не принадлежала к тем девочкам, которые уже в десять лет взахлеб выкладывают все подробности своей будущей свадьбы, от ткани платья до оттенка букета, но она всегда знала, что хочет быть матерью. Когда-то она мечтала, чтобы к тридцати годам у нее было двое детей, мальчик и девочка (первый, конечно, мальчик). Став старше, она поняла, что двое детей к тридцати годам – да даже один ребенок к тридцати! – это немного рановато, и Энди изменила уравнение. За период с двадцати пяти до тридцати лет она пришла к выводу, что идеальный вариант – это двое или даже трое малышей, рожденных ею в возрасте от тридцати до сорока. Первые двое, мальчик и девочка, родятся с разницей в два года – это гарантирует им близость и дружбу, несмотря на разность пола. А третий ребенок, девочка, появится еще через три года – достаточно, чтобы Энди успела отдохнуть, но не состариться, и чтобы новый ребенок стал лучшей подружкой старшей сестренки и зеницей ока для братика.