Телохранитель для стервы - Анна Сергеевна Одувалова Страница 30

Просто я недостойна, чтобы ради меня рисковать. Просто я непостоянна и на меня нельзя положиться, просто я балованная стерва, спать с которой себе дороже. Я думаю, он размышляет именно так. «Что будет, когда мы вернемся в город?» — уточнил Марк, а я не смогла ответить. Я его представлю папе? Друзьям? Или буду скрывать, как постыдный секрет? Я и сама не знаю, но мне наплевать на завтрашний день, а ему, видимо, нет. Неверное, он умнее и уж точно лучше контролирует себя и свои желания. Я же не привыкла себе отказывать ни в чем. Наверное, поэтому мы и не можем найти общий язык, хотя глупо отрицать — нас тянет друг к другу.

По дороге домой я покупаю себе еще один алкогольный коктейль. Марк смотрит неодобрительно, но естественно молчит. Представляю, что он обо мне сейчас думает. То, что я алкоголичка? Хотя ответ несколько сложнее и глубже. Я не хочу возвращаться в дом. Блин, я готова ночевать на пляже, лишь бы не оказаться снова одна в комнате, которая когда-то была моей детской. Я знаю, как только закрою двери, меня сразу же накроют воспоминания — яркие, ковыряющие душу изнутри, мешающие спокойно спать и бередящие старые душевные раны.

Я хочу, чтобы алкоголь заглушил боль, и я уснула. Но увы. Шампанское из головы давно выветрилось, а один коктейль не способен отправить меня в блаженный сон.

Домой мы возвращаемся, когда совсем стемнело. Я вижу поблескивающие в темноте глаза Марка и едва заметную улыбку на губах. Он стоит так близко, что можно сделать всего один шаг и прильнуть к груди. Снова испытать его на прочность и, возможно, даже выиграть у него очередной раунд. Только вот он не хочет сдаваться. Меня снова ждет поцелуй, от которого снесет крышу у обоих, а потом Марк опомнится и уйдет. Как всегда ничего нового. Поэтому я просто желаю ему спокойной ночи и поднимаюсь на второй этаж, оставив парня в одиночестве и темноте холла.

Марк

Ника уходит, а я задумчиво смотрю ей вслед и думаю, что будет, если я сейчас поднимусь за ней. Поймаю на лестнице и прижму к себе упругими ягодицами, проведу руками по плоскому животу и поцелует в шею, которая до сих пор, наверное, пахнет морем и солнцем. Останется она такой же решительной, как была сегодня, когда рассуждала о том, что им стоит и не стоит делать? Или отступит в последний момент, осознав, что спать со мной не самый лучший вариант. Только вот проверять не хочется. Эти сотни разных «почему» я озвучивал себе много раз. Смысл повторяться? На какое-то мгновение становится жалко того не выпитого коньяка. Наверное, с ним было бы проще. Вопрос: что? Забыться или нырнуть с головой в эти отношения, которые не могут принести ничего хорошего. Два дня счастья. Стоят ли они потом разбитой жизни, которая стала хоть немного обретать смысл?

Я в очередной раз говорю себе о том, что Ника того не стоит, и ненавижу себя одновременно за нерешительность и за то, что не могу и не хочу относиться к ней, как к другим. За то, что держу ее на расстоянии по одной причине (хоть в голове их крутятся сотни), но правда состоит в том, что я боюсь. Боюсь обжечься и остаться ни с чем.

Всю жизнь меня не интересовали отношения. Подцепляя очередную девчонку, я знал, что это ненадолго и меня полностью устраивало такое положение вещей. Идеальный вариант Дина — беспроблемная, готовая на все и сексуальная. С ней не нужно думать о том, что дальше. Это и так понятно — секс. И ведь Ника, положа на руку на сердце, скорее всего такая же. Она не скрывает свой интерес и желание, она не просто так просила выключить телефоны. Время пока молчит телефон — вот срок их романа. Может чуть больше. То время, которое они проводят тут в этом доме, где рядом нет никого. Зачем отказываться?

Я медленно поднимаюсь по лестнице, замираю на площадке второго этажа перед ее комнатой и упираюсь лбом в дверь. Нужно просто зайти так, как любила заходить она. Без стука, без извинений и будь что будет.

От мысли о сонной обнаженной Нике под простынями становится жарко, кровь приливает к паху и дыхание перехватывает, а потом я слышу приглушенные рыдания и уже без раздумий открываю дверь.

Ника сидит на полу, сжавшись в маленький беззащитный комочек, закрыв лицо руками, и плачет.

— Эй… — Присаживаюсь рядом с ней. — Что произошло?

— Ничего, — всхлипывает она и пытается отвернуться, видимо, не желая демонстрировать слезы.

— Это я? Из-за меня? — мелькает неприятное подозрение.

— Нет. — Она качает головой и инстинктивно тянется ближе, позволяя себя обнять. Прижимается дрожащим телом и утыкается мокрым лицом в плечо.

— Раз уж ты пришел, можно я тебя попрошу? — шепчет тихо, не поворачиваясь и пряча взгляд.

Прикрываю глаза, понимая, что этой, несчастной и маленькой, зареванной Нике я готов позволить все, что угодно, и выполнить любой каприз. Она невероятно нежная и трогательная и совсем не похожа на стерву, которую я знал совсем недавно.

— Что ты хочешь?

— Забери меня к себе. Пожалуйста!

Желание жгучее и неконтролируемое вспыхивает в душе, сжимаю зубы, так как член стал каменным в ответ на ее просьбу, высказанную хриплым от слез голосом. Она хоть понимает, что творит? Судя по вздрагивающим плечам и мокрым щекам, которыми она прислоняется к моей груди — нет. Как раз сейчас Ника меньше всего думает о сексе. Ей просто плохо.

— Ник… — шепчу, пытаясь убрать волосы с ее лица.

— Марк, просто забери. Я не прошу ничего. Я все поняла и не буду навязываться. — Она невесело хмыкает. — О’кей, я понимаю, когда меня посылают. Я тебе не нравлюсь… просто забери.

«Не нравлюсь»… Если бы это было так, тогда все было бы проще. «И все же она тоже думает о сексе» — эта мысль рождает в душе какое-то болезненное удовлетворение.

— Я не могу находиться тут. Просто не могу! Я не усну в этом месте.

— Хочешь, поменяемся комнатами, я могу поспать тут или внизу? — предлагаю я скорее из вежливости, потому что утащить ее к себе в берлогу сейчас кажется единственно верным решением.

— Мне кажется,