Ненавижу тебя, сводный брат! - Амира Ангелос Страница 30

Нервы на пределе, чувствую, что мне необходимо выпить.

Если бы еще вчера мне кто-то сказал, что буду у дочки Нелли на побегушках, я бы не поверил. Разбил бы в кровь поганые губы, что посмели допустить такое.

И вот, пожалуйста. Реальность жестока.

Больше всего меня бесит сочувствие. Глупое, странное, зудит глубоко внутри. Мне жаль девчонку, видно, что ей сейчас плохо.

По блестящим глазам и подтекам туши видно, плакала.

Всю дорогу в машине ее потряхивало, несмотря на включенную печку.

Еще бы, столько эмоций. Девочка-огонь.

Когда увидел ее на танцполе, сражающуюся с каким-то здоровяком в три раза крупнее, стало страшно.

Блядь, да я в жизни ничего не боялся. И тут это странное чувство.

Желание защитить. Разорвать глотку любому, кто ее хотя-бы коснется.

Когда договаривались с Бесом пересечься в клубе, уж точно не ожидал такой встречи.

Самое странное, заметил в глазеющей на скандал толпе Диму, парня Ульяны. Он просто стоял и пялился. Лицо бледное, растерянное. Охереть просто, он правда такая скотина и тряпка? Настолько трус, что не подумал даже помочь своей девушке?

Потом увидел, что его держит за руку размалеванная швабра.

Похоже, этот дебил последние мозги пропил.

Потерять такую как Ульяна. Променять на дешевку.

И снова накрывает волна ярости на самого себя, на собственные дебильные мысли. Блядь, совсем крыша потекла, Эстемиров? Тебе не пох, что творится в жизни этих малолеток? Встречаются, ссорятся, расходятся.

Зачем тебе думать об этом?

Бесполезно. Не могу выкинуть из головы, перестать анализировать.

Два кубика льда, приличная порция виски. Придется ночевать здесь, за руль уже не сядешь. Завтра встреча по бизнесу с утра, надо хоть немного поспать. Вот только смогу ли, зная, что она спит в своей комнате? Что мы одни в доме?

— Можно мне тоже? — дрожащий голос заставляет повернуть голову.

Стоит в дверном проеме. Босиком. Все в том же платье. Невинном и развратном одновременно. У нее охуенно длинные ноги, которые в любом наряде будут сводить с ума. Кошачья грация. Мягкая походка.

Девочка-мечта. Вся такая гибкая, тонкая.

— С тебя достаточно на сегодня алкоголя.

— Тебе жалко? — голос звучит обиженно.

Испытывает мое терпение. Смотрю на нее мрачно, затем берут стакан, кидаю лед. Наливаю совсем немного, пару глотков. Толкаю стакан к краю стола.

Не хочу, чтобы приближалась. Чувствовать ее запах — пытка.

Подходит робко, берет стакан. Переминается с ноги на ногу.

— Я подумала… Что должна сказать тебе спасибо, что подвез меня. Хотя догадываюсь, что ты не просто так это сделал.

— Не просто так? Ты о чем?

— Будешь шантажировать меня?

Ну конечно, какого еще она может обо мне быть мнения?

— Обязательно.

Замирает, делает глоток, закашливается.

Отдышавшись, садится в кресло, напротив. Нас разделяет стеклянный низкий столик. Ульяна возвращает на него стакан. Обхватывает себя руками.

— На секунду мне показалось, что ты можешь не быть сволочью, — произносит шепотом. — Хотя-бы иногда.

— Ты ошиблась.

— Слушай, я понимаю, за что ты ненавидишь нас с мамой. Я тоже не хотела, чтобы мама была с твоим отцом. Честное слово. Мне не нужна вся эта роскошь, — обводит рукой комнату. Я здесь только потому что мама настояла.

— Тебе не надо оправдываться.

— Конечно. Тебе ведь не интересно. Гораздо проще иметь врага. На которого можно сорваться…

— Чего ты хочешь, Ульяна? Мира? Дружбы? — спрашиваю хрипло.

— Было бы неплохо жить без ненависти и страха, — произносит робко.

— Значит, у нас ночь откровений? — спрашиваю язвительно. — Тогда поделись, что там с Димой случилось? Тебя бросили? Поэтому ты спустилась сюда? Ищешь утешения?

Вскидывает глаза, смотрит с яростью. Открывает и закрывает рот. Затем подносит к губам бокал, выпивает залпом оставшийся виски. Там всего глоток, но видно, как ее пробирает до костей. Трясется, снова кашляет.

Ставит стакан, бросается к двери.

Понимаю, что сделал все, чтобы хрупкая нить доверия снова порвалась в клочья. Оттолкнул, потому что иначе хуже будет.

Потому что иначе я трахну свою сводную сестру.

Теперь уже свободную девушку.

Я все правильно сделал, оттолкнул жестко, обидел, чтобы не питала иллюзий что между нами может быть доброта. Или понимание. Только все мои правильные намерения летят в ад, потому что, не контролируя себя вскакиваю с дивана, догоняю беглянку.

Настигаю возле лестницы, дергаю на себя.

Ульяна теряет равновесие, вскрикивает, но я успеваю закрыть ее рот ладонью. Стаскиваю со ступеней, дергаю к себе, в темноту холла. Прижимаю к стене под лестницей.

— Ты больной урод! Совершенно безбашенный! Отпусти меня немедленно, — вырывается, дерется, шипит как дикая кошка. Только сильнее возбуждая этим. Ведь чем больше трепыхается, тем больше могу ее лапать. Трогать, тискать. Я и правда становлюсь рядом с ней одержимым.

— Ты сама ко мне спустилась, — произношу язвительно. — Значит, хотела.

— Хотела сказать спасибо! И теперь скажу! Только за другое уже! Ты более чем доходчиво объяснил, что надо держаться от тебя как можно дальше! — выкрикивает яростно. Отталкивает меня, пытается лицо расцарапать. Приходится уворачиваться.

— Отпущу, когда на вопрос ответишь. Не люблю, когда уходят не договорив.

— Какой вопрос? — едва не плачет.

— Почему ты напилась, Ульяна?

На самом деле мне куда интереснее, зачем она вниз спустилась. В желание сказать простое «спасибо» я не верю. Да, некрасиво сбежала из машины, но при наших «сложных» отношениях это куда более естественно, чем визит в гостиную босиком. Она хотела меня подразнить?

Потому что, если это так… Внутри сразу закипает буря. Да, я хочу поиграть с тобой, девочка. Очень сильно хочу.

— Тебе какое дело? — ладонь рассекает воздух, Ульяна все же изворачивается и добирается до моей рожи. Пощечина от души. Хлесткая, со всей силы, до искр перед глазами. — Ненавижу тебя! Все никак успокоится не можешь, делаешь мою жизнь невыносимой!

— Что произошло в Самаре? — трясу головой, стискиваю руки девчонки, продолжая выпытывать ответы.

— Что? Зачем тебе это?

— Почему ты вернулась такая взвинченная, что он сделал?

— Да какое тебе дело? — сипит, задыхаясь.

— Если бы я оказался на месте этого придурка, с тобой в гостинице, в одном номере… Ты бы ходить потом неделю не могла.

— Ты…

— Да, знаю. Больной ублюдок.

Хватаю девчонку за волосы, рассыпанные по плечам, притягиваю к себе и впиваюсь в губы поцелуем. Выплескиваю все бешенство, что копилось со дня нашего знакомства. Похоть затапливает с головой, контроля нет. Никогда еще я не был так близок к животному.

Углубляю поцелуй, проникаю языком в горячий и влажный рот. Сжимаю до хруста в объятиях. Ее