Не твоя дочь - Кристина Майер Страница 30

Я не могу осуждать ту девушку. Не могу. Помню, как мне самой было больно, когда я узнала о болезни Вани. Как плакала в подушку и боялась, что его может не быть. Порой мне тоже хотелось сбежать, чтобы после потери не сломаться. Он выстоял. Выстоял без меня. Моя малышка в животе требовала очень много душевных сил, а их не было, потому что душа была истерзана в клочья. На Ваньку меня не хватило.

— Вань, ты меня прости, что не смогла тогда к тебе приехать… — шепчу в темноту.

— Хорошо, что не приехала. Тебе о Варе думать надо было. Увидел бы тебя с животом – выгнал бы. Тебе в то время положительные эмоции нужны были… — оборвал себя.

Он, как никто, знал меня, знал, как глубоки мои чувства к Глебу. О каких положительных эмоциях могла идти речь, если я несколько месяцев собирала себя по осколкам? Только первые шевеления заставили меня хоть немного взять себя в руки. Это уже после рождения Вари я строго-настрого запретила себе думать о нем.

— Любишь его до сих пор? — негромко, почти не нарушая тишины. Не уверена даже, что это был вопрос.

Ваньке соврать не получится. Язык не повернется.

— Вань, какое это имеет значение, если я не вижу нас вместе? Я больше не хочу во «вселенную Глеба», не смогу в ней существовать. Каждый день ждать подвоха, очередного предательства? Он ведь выгнал меня из своей жизни не потому, что разлюбил, а потому что посчитал, что так будет лучше. Где гарантия, что это не повторится?

— Обычно только дураки не учатся на своих ошибках, но не думай, я тебя ни к чему не подталкиваю.

Наблюдая сейчас за Глебом, я видела изменения. Возможно, он действительно многое переосмыслил, но где гарантия, что это не очередная прихоть? Что мне вновь не укажут на дверь, если в его жизни случится банкротство, какая-нибудь болезнь или новая любовь? Последнее самое болезненное. А если еще и Варю захочет отобрать…

— Вань, а ты смог бы простить предательство? — это не было стебом, я действительно хотела услышать его мнение. — Смог бы жить с человеком, не ожидая очередной подножки?

— Нет, — не задумываясь, отвечает он. — Мои отношения с Соней были полным предательством не только по отношению к ее мужу, но и по отношению к себе. Она ведь не только со мной ему изменяла. Получается, изменяла и мне… А я ведь мечтал, что она родит мне ребенка. Потом уже стало все равно, потому что не думал, что буду жить. Дураком был, думал, что люблю ее.

— А когда понял, что не любишь? — спрашиваю я, хочу понять, насколько тяжело он пережил ее потерю, пусть даже не показывал. Как ни страшно это звучит, но у меня нет жалости к ней. Смерти я Соне не желала, она была молодая красивая девушка, могла прожить еще много лет… только жить не умела.

— Когда встретил и полюбил другую, — отвечает Ванька, тихо усмехнувшись.

— Это ту девушку, с которой расстались? — любопытничать – так до победного. Мне жаль, что они не вместе. Хорошая, видимо, девочка, раз смогла так глубоко проникнуть Ване в сердце.

— Угу… Она, — странно как-то отвечает Ванька, пытаюсь подняться, чтобы заглянуть ему в глаза, а он удерживает мою голову у себя на плече. — Все прошло, Милада. Мои чувства к ней изменились…

Глава 38

Милада

От слов Ваньки становится грустно. Такое чувство, будто он лишился чего-то дорогого, но уже не сожалеет о потере. Возможно, я переношу ситуацию на себя. Больно, оттого что мою любовь растоптали. Пока не появился Глеб, казалось, что я справилась, что отпустила. А нет, все так же: сердце бьется в ритм с его сердцем.

Для Ваньки хочется другого, верю, что в его жизни все еще случится. Встретит ту, с кем будет по-настоящему счастлив до конца дней.

Мы с Глебом не сберегли свои чувства. Два года прошло, а до сих пор рана кровоточит, будто это было вчера. Я не хочу об этом думать, но отогнать мысли не получается. Я всегда помню, что он рядом, что мы в одном городе.

— Я пойду гляну, как там Варя, не проснулась?

— Она спит, Вань, — демонстрирую ему приемник.

— Точно работает? — не могу сдержать улыбку, вот они – Тихомировы. Даже технике не доверяют, нужно самим все контролировать.

— Точно, сбоев еще не было. Батарейки только вчера меняла, — опережая его следующий вопрос.

За окном разыгралась непогода. Ветер стучит по крыше, бьет по стеклам мелкой ледяной крошкой. К утру вновь все заметет снегом. На Ванькином плече удобно лежать, нам не мешает тишина. Все как раньше. Только мои мысли сейчас далеко отсюда. Крутятся вокруг Глеба. Переживаю, как он добрался до дома.

Понимаю, что по щелчку подъедет охрана и эвакуирует его, но сердце не на месте.

— Вань, спроси у Глеба, как он добрался до гостиницы, — беспокойство подначивало поинтересоваться. Устала с собой бороться, сдалась.

Ванька без лишних слов достал телефон и набрал брату.

— Глеб, ты где? — включая громкую связь, интересуется Ваня.

— В офисе, — звучит устало, я знаю все оттенки его голоса, будто не было этих двух лет разлуки.

— Почему в гостиницу не поехал?

— Сегодня здесь переночую, — я помню из прошлой жизни, что Тихомиров остается в офисе, если аврал на работе или ему не хочется находиться дома. Работать в таком состоянии он вряд ли станет. — Как там обстановка? Милада уже спит? — Ванька смотри на меня, молча спрашивает, что ответить.

Сложно собрать мысли в кучу. У Глеба усталый голос, но интересуется мною с такой заботой и теплотой, будто только это придает ему сил. Я этого человека не знаю. Раньше, несмотря на недопонимание между нами, он умел переключаться. Бизнес стоял в приоритете, а сейчас ощущение, что он может легко все бросить.

— Все тихо, — заговорил Ванька, так и не дождавшись от меня ответа. — Ромашов со Стешей спать отправились, мы с Миладой… вот – сидим в гостиной, общаемся, — возникла короткая пауза, которая напряжением отозвалась внутри.

Ждала каких-нибудь вопросов или смены тона в его голосе, но Тихомиров вновь удивил.

— Вань, ей отдыхать нужно, не задерживай допоздна.