Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа Страница 30

– Да, да…– ответил Пекер, наблюдая за выражением лица Реми.– Мне известно, что вы часто вместе появляетесь на людях. Это очень мило с твоей стороны. Ты правильно делаешь, и это в твоем стиле.

Неожиданно он замолчал, словно вдруг о чем-то подумал. Затем улыбнулся какой-то грустной улыбкой, настолько не вязавшейся с его обликом, что она была похожа на гримасу боли.

– Бедняжка Меме! В глубине души я ее люблю. Я ее очень люблю. Но чтобы с ней жить… Она слишком мила, ты меня понимаешь? Это быстро начинает утомлять… По крайней мере, людей, похожих на меня. И все несчастье в том – наше с ней общее несчастье, – что она влюбилась в такого типа, как я.– И Пекер с живостью обернулся к Реми.– Скажи, разве вы?.. Вы не вместе?

Реми воскликнул:

– Ты с ума сошел? Конечно нет, что за идея!

– А почему бы и нет? – вполне искренне спросил Пекер.– Мне кажется, что так было бы лучше. Честное слово! В любом случае если ты подумал обо мне, то ошибся. Конечно, я продолжаю по-дружески относиться к Меме. И я не против, если время от времени она хотела бы… Но жить вместе с ней избави Бог!.. Если бы я узнал, что она нашла утешение с приятным молодым человеком, который не похож на меня…

– Но я об этом совсем даже не думаю! – с раздражением произнес Реми.– Да, я ей звоню, навещаю, выхожу с ней в свет, и все. Что ты хочешь, ведь она совсем одна! К тому же не в ее характере вешаться на шею первому встречному. Тебе это хорошо известно. Да, я ей составляю компанию. Мы дружим, вот и все.

– О! Ладно, ладно… Я ведь забочусь о ней. Ты бы сделал ее счастливой.– Помолчав, он добавил: – Хотя…– И снова замолк.

– Что? – спросил Реми.– Что ты хочешь сказать?

– О! Ничего…

***

Вытянувшись в постели и тесно прижавшись к Эме, Реми наслаждался полным покоем после того, как только что занимался с ней любовью.

Почему он неожиданно почувствовал себя в безопасности? Куда девалось привычное разочарование? Почему у него так легко на душе? Неужели потому, что, предполагая у Эме дряблое и старое тело, он с удивлением обнаружил, что ему приятно прикосновение ее поразительно нежной прохладной кожи, ее крутых бедер, отяжелевшей, но еще упругой груди? И только живот ее утратил былую твердость, но Реми утешился мыслью о том, что фигура Меме просто вышла из моды, так как до войны считалось, что хорошо сложенная женщина должна быть непременно в теле.

Однако дело было не только в том, что он был приятно удивлен. Чувство, которое испытывал Реми, было совсем другого порядка. Неожиданно для себя какими-то таинственными путями он пришел в состояние полного душевного равновесия, чего с ним раньше никогда не случалось. Реми искал причину непривычного для него ощущения радости бытия и почти ее угадал.

Что же это было на самом деле? Показалась ли ему Зме более опытной любовницей, чем другие? Нет, совсем наоборот. Она скорее была пассивной… Ах, вот в чем дело! Вот что по-настоящему удивило Реми! Конечно, он уже давно отказался от сложившегося у него мнения об Эме в те времена, когда они еще не были друг с другом знакомы. Однако Реми никогда не удавалось забыть возраст этой женщины. И возраст, и чрезмерная слабость к молодым людям, и отнюдь не бескорыстные отношения, которыми она пыталась их окружить, давали Реми основание предполагать, что в постели она окажется разъяренной фурией. Не имея других преимуществ, Эме должна была показывать в постели особое рвение. На самом же деле оказалось, что ее физические данные совсем не такие уж незаурядные и, сверх того, она вовсе не считала нужным прибегать к полному набору любовных ласк.

И это спасало ее в его глазах. Она не использовала унизительных для нее приемов, не шла ни на какие уловки, к которым прибегают в постели женщины, превращаясь в прилежных учениц, демонстрирующих все, на что они только способны. Сколько раз Реми тешил свою чувственность, испытывая душевную неудовлетворенность от такой сомнительной активности! Сколько раз ему приходилось выслушивать восклицания, междометия и эпитеты, которыми, как считают некоторые женщины, они добавляют удовольствие своему партнеру! Ничего подобного он не услышал от Эме.

Кроме того, она не демонстрировала превосходство в любовной практике, необоснованное бахвальство и самомнение, чем грешили многие женщины, с которыми имел дело Реми. Он вдоволь насмотрелся на всегда уверенных в себе любовниц, считавших, что никто не может лучше их заниматься любовью, глядевших свысока на распростертого рядом, притихшего после любви партнера. Они были в полной уверенности, что довели его до пароксизма страсти, показали ему высший пилотаж и выжали как лимон, в то время как на самом деле он уже думал о чем-то другом. Однажды одна из таких самоуверенных особ, после того как едва разомкнулись их объятия, произнесла: «Ну, что ты об этом скажешь? Когда Шунетта отдается, это тебе не что-нибудь!» В действительности самонадеянная Шунетта очень плохо занималась любовью.

Рядом с Эме все было по-другому. Удовольствие пришло само по себе, совершенно естественным путем, без всякого напряжения, не позже и не раньше времени. Эме не считала нужным казаться активной или бесчувственной. Она попусту не суетилась, даже ни разу его не укусила или оцарапала. Но самое главное, она молчала.

Она просто-напросто отдавалась. И казалось, делала это с удовольствием. Во всяком случае, с ее лица от начала и до конца не сходила улыбка.

В конечном счете ей нравилось быть женщиной. И Реми был близок к мысли спросить себя: уж не первая ли она у него женщина?

Он заметил, что почти полулежал на ней. Его лицо так касалось прохладной кожи Эме между плечом и мягкой грудью, что, целуя, он вдыхал ее аромат. От Эме исходил приятный запах. Безусловно, перед ним была самая ухоженная женщина, которую он когда-либо знал. Он догадывался о том, какое внимание, граничившее с навязчивой идеей, она придает своему туалету, сколько труда тратит на содержание в чистоте своего тела. И если возраст заставлял ее соблюдать столь безупречную гигиену, он подумал, что и к самому возрасту надо подходить с пониманием.

Да, от Эме исходил приятный запах; она сохраняла свежесть; ее простыни были из тонкого полотна, а постель