Ты родишь для меня (СИ) - Орлова Юлианна Страница 30

Глотая слезы, я упала на пол и рыдала, рыдала, обнимая Германа так крепко, словно он единственный якорь в этом бушующем море. Так вот та боль не сравнится с тем, что я прочувствовала, увидев знакомую широкую спину и спутанные волосы, в которые так любила зарываться пальцами.

Посмотрев на Агапова, я не была готова к той лавине эмоций, что испытала. Слишком сильные они были. Слишком на разрыв.

Весь воздух выбился из легких, одним махом. Раз и все. Одним ударом, ломая ребра пополам. Он своим появлением скинул меня в пропасть. Вот Влад, родной и такой близкий, и в то же время далекий, как неведомый остров в бескрайних водных просторах.

На шум сбежались студенты, все начали разнимать парней, а я так и висела на спине, цепляясь ногтями в небритую шею намертво. Словно пыталась причинить боль, хоть бы наполовину сравнимую с тем, что испытала сама.

— Пацаны, разошлись! — какому-то парню удалось разнять Геру и Влада, на полу лужа крови, у обоих стерты кулаки, у Агапова разбита губа и заплыл глаз, а у Германа не лицо, а месиво. Сплошное месиво, при виде которого тошнота подошла к горлу. Я отошла к стене и тяжело опустилась на корточки, придимаясь лопатками к шершавой поверхности.

— С тобой я закончу позже, а вот ты, — Агапов развернулся ко мне и одарил ненавидящим, пылающим взглядом. Больше всего я боялась сейчас утонуть в нем, сгорая до тла. Стало больнее. От той темной пучины, что бушевала в них. Влад подошел и схватил меня за руку, подняв как пушинку. Я вцепилась в его руку пытаясь вырваться.

— Отпусти меня! — слезы текли градом по щекам.

Влад хмыкнул, на мгновение завис, замечая мою реакцию, а затем поволок меня в коридор.

Герман порывался пойти следом, но ребята удержали его, оттянув за руки.

— Только тронь ее!

— Я уже ее трогал, до тебя трогал, ушлепок! — скривившись, ответил Агапов, продолжая тянуть меня за собой.

Люди смотрели и слушали, худшего унижения просто не придумать.

— Агапов, не время! — кто-то попытался остановить его, но машину не остановить. Я цеплялась за собственные ноги и рыдала, крича во всю глотку, чтобы отпустил.

— Какой же ты подонок!

— Влад, ты потом поговоришь с ней, прекрати! — Агата, не весть откуда взявшаяся, в таком же зареванном состоянии вцепилась в руку Влада, но тот был непреклонен.

— Я ненавижу тебя, Агапов, — прокричала напоследок, когда он подтолкнул меня к стене и отмахнулся от сестры. Мои пылающие ненавистью глаза впились в его. Искаженное лицо на мгновение пронзила какая-то эмоция. Ухватить за хвост которую мне не удалось.

— Скажи мне в глаза, что ты меня ненавидишь. И что теперь ты с Германом. В глаза смотри и говори, — я отвернулась, стирая бесконечные дорожки соленых слез.

Да, идея была глупая до невозможности, но Гера был уверен, что так «он отвянет быстрее». Не будет меня третировать, не станет пытаться все вернуть. Я не смогла бы простить предательство ни каком виде, так что согласилась. Пусть на глупую, кажется, лишенную здравого смысла идею. Но решилась, в который раз выхватывая из толпы осуждающие взгляды подруги. Она не пыталась со мной говорить, как только прошел слух, что мы с Радушиным вместе.

И я не пыталась. Зачем? Она уверена в том, что он не совершал этого, я уверена в обратном, потому что все видела своими глазами. Я склонна верить фактам, они вещь упрямая.

Обе в итоге остались при своем мнении.

Набрав полные легкие воздуха, я заставила себя сделать последний рывок. Шажок к окончанию этого действия.

— Я тебя…ненавижу. Ненавижу, предатель. Подонок! Мразь! И да, я с Германом. Понятно тебе?! А ты…ты просто моя ошибка, — этот крик прошелся лезвием по моим нервным окончаниям, казалось, что в жизни я никогда так не кричала. Никогда не плакала столько, сколько сейчас, никогда не умирала от осознания простой истины: меня предал самый близкий человек.

Агапов замер, а затем вжался в меня, выталкивая из горла слабый стон. Боли. От такой близости, что хотелось избежать.

Схватив меня за подбородок, Влад процедил мне в губы очередные осколки, не слова. Он сказал их, испепеляя своими глазами, что сейчас дарили боль. Оглушающую. Пережить которую я точно не смогла бы в один миг. Она запомнится как самая сильная, как приносящая непрекращающиеся страдания, что рваными ранами оседают в моей душе. Они будут накапливаться огромным скопом. И будут живым напоминанием для будущего.

— Я переспал с Полей, дважды или трижды, не помню. Но это были лучшие ночи в моей жизни, — прозвучало громко. Забив последний гвоздь в уже абсолютно мертвое сердце, Влад справился с полным уничтожением меня. — И буду с ней спать дальше, — наглая, самодовольная ухмылка растянулась на когда-то любимом лице.

Я вырвалась из его захвата и со всей дури замахнулась, чтобы ударить по лицу. Посильнее, помощнее, так, чтобы запомнилось. Мне. Ему. Обоим.

Это был конец.

Оглушающий шлепок разнесся по коридору. Люди, что стояли с разинутыми ртами, замерли. Все ждали реакции Влада, но ее не было. Собственно, я больше ничего не ждала, ни от него, ни от кого бы то ни было еще. Это был мой личный финал «счастливой» истории любви.

— Гера, я тебе ее дарю. Совет да любовь, — прокричал под конец Влад, бросая на меня последний взгляд, наполненный презрением.

Герман был прав. Именно это растопчет все, именно мое решение так закончить отношения не дадут Агапову ни единого шанса попытаться все вернуть.

Когда массивная фигура Влада развернулась, мои пальцы закололо от желания протянуть руку, ноги вибрировали, так хотели побежать вслед. Но голова отчетливо давала мне одну картинку, где он и она. Где был на самом деле конец всему.

Я лишь уберегла себя от лишних столкновений.

И мне было плевать, как это смотрелось со стороны.

23

ВИТА

Меня сжимают в жестоких руках, сильных, но жестоких. Он соврал? Как соврал? Как это все возможно? Я ведь видела своими глазами… Я слышала его слова, я видела его реакцию, все факты указывали на одно. А сейчас он на полном серьезе говорит, что все было ложью? Все годы, которые я прожила с осознанием того, что однажды меня предали, были пустышкой?

Выплаканные за месяцы глаза, душа в клочья, ссоры с родителями и такая жгучая потеря не только парня, но и лучших друзей в лице Агаты и Влада — все это было зря? Так просто?

Распадаясь на жалкие кусочки, я пытаюсь найти хотя бы один довод, почему мне стоит поверить ему сейчас, по прошествии стольких лет. И не нахожу. Меня словно давят тем шарфом, что тогда, много лет назад, сразу после ссоры с Агаповым я сожгла во дворе нашего универа под странные взгляды прохожих. Я сжигала свою боль, смешанную с неверием, неспособностью осознать простую истину — я доверилась не тому.

Все остаточные разумные доводы отходят на второй план, как только я оказываюсь в плену Агапова, крепко прижатая к мускулистой груди. Меня окружает его аромат, что по крупицам оседает в легких и закупоривается там, принося какой-то неземной трепет.

И вместо очевидного сопротивления я утопаю в грубой нежности, что мягкими волнами касается кожи лица, шеи, плеч, спускается ниже по талии и плотно обосновывается там. Впечатывается, словно пытается оставить метку. Клеймо. Грубость сменяется чем-то смутно знакомым, чужеродным, таким, на что я точно не готова. Легкими мазками это чувство касается внутренних струн моей души, оставляет след. Он печет и заставляет трепыхаться.

Не могу впустить весь вихрь этих эмоций. Не позволяю себе окунуться в Агапова полностью, и, когда губы настойчиво прокладывают путь по коже шеи, я отскакиваю, словно получила удар под дых.

— Отпусти, — руки сами впиваются в мужские предплечья, я с силой зажмуриваюсь и дышу так надсадно, словно бежала марафон. — Отпусти меня, — трескающийся голос пугает даже меня.

Влад прижимается губами к виску и лишь сильнее притягивает к себе, в то время как я пытаюсь всеми силами вырваться. Мне нужен воздух, чтобы не задохнуться в присутствии призраков прошлого. Не утонуть в теплой ванне, не дать себе забыть все пережитую агонию.