Зоэ Арчер - Сладкая вендетта Страница 30

– Как скажете, милорд, – ответил тогда Джек.

Паршивец имел в виду происхождение, наследственность, а не ту кровь, что текла в его венах, не ту, что вытекала из Эдит, окрашивая в красный цвет половые доски и воспоминания Далтона. Это тоже навсегда.

Джек то и дело бросал быстрые взгляды на Еву. Она говорила, что они собираются следить за Рокли, но что, если у нее есть другие планы? Сдавать его в полицию она вроде бы не собиралась, но кто знает, что у нее на уме? Ему нужно быть с ней настороже.

На Гросвенор-стрит кэб остановился. Несколько слуг, дежуривших у парадных входов домов, бросали враждебные взгляды на их экипаж, но не прогоняли.

– Приехали, – сказал Джек и кивнул в сторону дома в середине квартала. – Это дом Рокли.

Ева наклонилась к окну, чтобы посмотреть. От нее исходил легкий свежий аромат, но его все равно было недостаточно, чтобы успокоить бушевавшую в Далтоне бурю, ведь он находился всего за полквартала от дома убийцы своей сестры.

Дом Рокли украшали колонны и небольшой выступающий козырек над парадной дверью. Сама дверь была так отполирована, что как черное зеркало отражала широкие ступени лестницы и улицу. По бокам стояли два дерева в кадках. С фасада из превосходного кирпича на улицу смотрели высокие окна, отдернутые занавески впускали в дом солнечный свет. Когда Джек увидел этот дом впервые, он онемел от потрясения. Люди на самом деле так живут? И в то же самое время где-то в Бетнал-Грин набивается по десять человек в комнату? Как такое возможно? Но так оно и было.

– Здесь мы уже проводили наблюдение, – сказала Ева. – Нам еще удалось получить план дома, так что мы знаем расположение комнат.

– План не расскажет вам, что Рокли держит в коридоре за дверью своей спальни вооруженного человека. И что, когда возвращается домой поздно ночью, он проходит переулком.

– Я сейчас не вижу дополнительной охраны перед его домом.

– И не увидите. Но внутри есть его люди. Рокли не хочет, чтобы его респектабельные соседи знали, что он нанял кучку ист-эндских головорезов, чтобы они охраняли его задницу.

Ева кивнула, принимая эту информацию к сведению.

– Посмотрите вон туда. – Джек показал на окна второго этажа. – Видите тень? Это коридор. Спальня Рокли выходит окнами на другую сторону, где тише. Но в этом коридоре перед его комнатой я, бывало, стоял, пока Рокли одевался для выхода из дома. Сейчас он нанял кого-то другого на эту работу.

– Значит, он все еще дома. – Ева посмотрела на карманные часы. – Двенадцать пятьдесят. В точности как вы сказали.

– И примерно через пять минут подъедет коляска и будет ждать его у парадного входа.

– Если только он, обеспокоенный вашим побегом, не предпочтет выйти через черный ход.

Джек покачал головой.

– Нет. У него есть заведенный порядок. Он будет заниматься своими делами как обычно, это своего рода заявление. Рокли не позволит какому-то ничтожеству вроде меня нарушить его распорядок.

Ева резко посмотрела на него.

– Почему вы так говорите?

– Потому что для Рокли… – Джек развел руками, – нет ничего важнее видимости.

– Нет, я имею в виду, почему вы называете себя ничтожеством? Вы что, правда так о себе думаете?

Джек заморгал.

– Я о себе никак не думаю. Я просто есть.

Еву эта фраза, казалось, совершенно сбила с толку.

– Но должна же у вас быть какая-то самооценка. Некое представление о том, кем вы себя считаете.

Он коротко рассмеялся:

– Рефлексия? Кажется, это так называется. Эта роскошь предназначена для тех, кому не надо беспокоиться, когда и что он в следующий раз будет есть и не потечет ли сквозь дыры в крыше дождь. А для таких, как я, существует только выживание. И если ты не борешься за выживание… – Джек пожал плечами, – то и не выживешь.

– Неужели вы ни разу, слушая шум дождя через худую крышу, не задумывались о том, кто вы и какое у вас предназначение? О чем-то помимо выживания?

Джек заерзал на скрипучем сиденье и отвел взгляд от ее пронизывающих янтарных глаз.

– Возможно, задумывался, – пробормотал он.

У него были кое-какие мечты и планы. Надежды на жизнь где-то еще, помимо тесных грязных переулков, которые он знал. Например, была мечта открыть собственную школу бокса. Вроде той, что открыл Макларен, но только Джек тренировал бы не мужчин, а мальчиков, его школа была бы местом, куда они могли уйти с улицы, подальше от трактиров и игры в кости. Местом, где они могли бы почувствовать себя в безопасности и тоже позволить себе мечтать.

Он покачал головой, стряхивая паутину старых надежд.

– Это не имеет значения. Все вело меня сюда.

– Но я… – Ева внезапно замолчала, выпрямилась на сиденье и стала сосредоточенно смотреть на что-то за окном.

Джек напрягся. Он понял, что она увидела, он медленно повернул голову, чтобы посмотреть в окно. Лакей придерживал открытую парадную дверь, из которой вышел плотный крупный мужчина. Это был не Фаулер, не Кертис и даже не Восс. Наверное, их перевели на другую работу или они умерли. Люди вроде них, вроде самого Джека, несмотря на их размеры, никогда не живут долго. Их жизнь, что называется, опасна для здоровья.

Этот новый малый был в клетчатом костюме и котелке. Джек не знал, как его зовут, но имена ничего не значили. Пять лет назад этим человеком был он. Телохранитель посмотрел вдоль улицы сначала в одну сторону, потом в другую, высматривая малейшие признаки опасности. Его натренированное тело было готово к бою в любой момент, если возникнет опасность. Красноречивый бугор под сюртуком выдавал очертания револьвера. Джек в свое время предпочитал «энфилд МК-II», если не удавалось завершить дело с помощью кулаков.

Взгляд наемника скользнул по кэбу, Джек быстро отпрянул в глубь кэба.

– Это Фред Баллард, его главный телохранитель, – сказала Ева и спустя секунду добавила: – Рокли выходит.

Джек снова приблизился к окну. Он видел, как Баллард быстро кивнул кому-то, стоящему в дверном проеме. Появился Рокли. Кровь в венах Джека вскипела, перед глазами поплыл туман, горло, казалось, сжала чья-то рука. Ему отчаянно захотелось выскочить из кэба. Он почти чувствовал хруст костей под своим кулаком, когда ударит по красивому лицу Рокли. Он чувствовал запах крови, стекающей на чистейшие ступени парадной лестницы, слышал влажное бульканье, когда Рокли попытается дышать своим разбитым аристократическим носом.

– Далтон.

Женская рука в перчатке сомкнулась вокруг его запястья, когда он уже схватился за ручку двери кэба. Джек непонимающе уставился на эту руку.

– Далтон! – настойчиво повторила женщина напряженным шепотом.

Он поднял глаза. Женщина пристально смотрела на него. У нее были глаза цвета шерри и волосы цвета спелой пшеницы, и он ее не узнал. Сначала не узнал.