Imanka - Босиком по лужам Страница 30

 — Что ты не понимаешь? Я хочу, чтобы ты, Билл Каулитц, сейчас снял кеды, закатал джинсы и босиком прошелся со мной по траве, по лужам, по асфальту. Я хочу, чтобы мы хулиганили, вот так, — я со всей силы топнула по луже, в которой стояла, окатив его теплой водой. Лицо непроницаемое, словно я требую вернуть миллион евро, которые он взял до зарплаты в прошлом месяце. — Ты же спрашивал про мое желание. Ты обещал, что исполнишь его. Исполняй.

 — Но…

 — Исполняй мое желание, — жестко, на грани ультиматума.

 Билл послушно присел и принялся развязывать шнурки и закатывать штанины. Я с улыбкой наблюдала за его нервными действиями. Мальчишка, глупый тщеславный мальчишка. Ума совсем нет. Сплошные комплексы. Он связал концы шнурков и повесил кеды на шею. Лицо довольное, светится. Взгляд игривый, хулиганский.

 — Вот так? — и он топнул по той же луже.

 — Вот так, — подтвердила я, вновь поднимая мириады капель в воздух.

 Мы носились по дорожкам. Мы топали по глубоким ручьям, что образовались после ливня, брызгались. Мы смахивали с гранитных плит лужицы в лица друг друга. Если наши импровизированные салки заводили нас на траву, к деревьям, то Билл подпрыгивал и дергал за ветки. И меня окатывало водой с листвы. Мы дурачились. Пихались и толкались. Мы истерично хохотали. Дождь усиливался. Уже не ливень, но тоже стремительный, краткосрочный. Было бы солнце, я бы сказала, что он грибной. И вообще над нашими головами сейчас обязательно должна быть радуга. И никак иначе! Я так хочу! Радуга!

 — Свобода!!! — орал Билл на всю округу, раскинув руки в стороны, задрав лицо к небу и кружась. — Сво-бо-да!!! Я свободен! Сво-бо-ден!!!

 Я смотрела на него и улыбалась.

 «Я счастлива, — родилось в сознании. — Я нереально счастлива».

 Сама себе не верила. Я давным-давно забыла это чувство. Вычеркнула его, уничтожила, жила как живется. И вот сейчас я счастлива просто от того, что вон тот немецкий мальчишка орал как потерпевший о своей свободе. Я счастлива от того, что кто-то другой счастлив.

 — Билл, вон там лесенка, — указала в сторону. — Мы тут навернемся.

 Мы стояли на крутом пригорке. Прямо перед нами внизу ртутью блестела аллея, а по бокам метрах в тридцати с каждой стороны две лестницы.

 — Не хочу по лесенке, хочу по траве! — капризно поджал губы и потянул меня за собой.

 — Мы не спустимся, слишком круто.

 — Спустимся! Держись за ме…

 Билл вскрикнул и, поскользнувшись босыми ногами на мокрой траве, плюхнулся на задницу, уронив меня следом. Только в отличие от него, я упала лицом вниз, неловко выставив свободную руку вперед, и покатилась по склону. Кочки и неровности больно били по ребрам, перед глазами все вертелось, голова, казалось, сейчас оторвется. Черт бы побрал этого упрямого осла! Я застонала, когда в спину впилась мерзкая колючая ветка. Но через мгновение поняла, что это были цветочки, ягодки рухнули на меня сверху, полностью раздавив. Я сдавленно крякнула, перед глазами все поплыло. Билл ржал, уткнувшись носом мне в грудь, всхлипывал даже.

 — Сколько ты весишь-то? — промычала я.

 — Пятьдесят три.

 — Блин, а такое чувство, что все пятьдесят четыре, — притворно захныкала.

 — Ну может быть с курткой…

 Серебристые крупные капли летели в лицо. Попадали в глаза, от чего пришлось их закрыть и просто слушать его счастливый смех. Я лежала и наслаждалась тяжестью его вздрагивающего тела. Вода забиралась под поясницу. Плечо ужасно саднило. Ноги давно заледенели и мало что чувствовали, но мне было так хорошо, что хотелось, как Билл, кричать об этом на весь мир.

 Губ что-то коснулось. Аккуратно и осторожно, словно спрашивая разрешения. Дотронулось и чуть задержалось. Его губы — осенило уставшую головушку. Мой язык слегка лизнул его в ответ. Он всосал мою нижнюю губку и тихонечко прикусил ее. Пришлось проделать тоже самое с его верхней губой. По зубам прошелся требовательный язык, встретился с моим…

 Каждый его поцелуй проливался на меня невозможной нежностью, разливался по телу удивительной теплотой, пропитывая разум негой. Мы просто целовались, пробуя друг друга на вкус. Его ладони обхватили мою голову, мои — покоятся на его пояснице. Никаких лишних движений. Никакой пошлости. Иногда он отрывался, чтобы посмотреть в мои глаза, смахнуть с лица прилипшие пряди или чуть потереться носом о нос, а потом опять припадал к губам, словно путник, мучающийся от жажды, смакующий малейшую каплю драгоценного напитка.

 Еще один долгий поцелуй и он, рывком перевернувшись, развалился рядом на газоне.

 — Знаешь, когда я устаю, то вот так ложусь в номере на пол, закрываю глаза и представляю, что надо мной небо, звезды, луна. Я стараюсь не думать о проблемах…

 — И что, помогает?

 — Да, это помогает прийти в себя. А вот сейчас я лежу, смотрю на небо, на звезды, на луну, и мне удивительно хорошо. И знаешь что?

 — Что?

 — Когда в следующий раз мне будет плохо, когда будет казаться, что всё против меня, что жизнь вот-вот закончится, и нет спасения, нет выхода, я подойду к окну и буду смотреть на звезды. Я скажу: «Звезда, звезда, помоги мне». Я вспомню тебя, и… она мне поможет. Обязательно поможет.

 Я поднялась на локтях, наконец-то убравшись с ненавистной колючки, посмотрела в жмурящиеся глаза. На лбу легкие морщинки из-за почему-то нахмуренных бровей. Щеки с легким румянцем. В растрепанных волосах запуталась какая-то трава и листик. Я убрала его. Взгляд скользнул по телу. Перемазанная в грязи одежда. Язык медленно и аккуратно слизнул капельку с уголка губ.

 — Обещаю, что где бы я ни была, поднимая глаза к небу, я буду видеть там всего одну звездочку, — улыбнулась в ответ. — И если мне будет трудно, если руки опустятся, надежда покинет, я произнесу: «Звезда, звезда, помоги мне». И она мне поможет. Обязательно поможет.

 Склонилась над ним и нежно поцеловала приоткрытые губы. Звезда, звезда, помоги мне…

 ***

 Я остановилась перед незапертой дверью в ванную и замялась: стоит ли мне туда заходить. С другой стороны, если Билл и дальше планирует валяться в горячей воде, то ужин окончательно остынет и будет не вкусным. Ладно, почему бы не попробовать для начала постучать. Я тяжко вздохнула и поцарапала остатками ногтей по двери.

 — Н-да? — довольно протянул он. Слишком быстро отозвался, словно ждал.

 — Билл, я вот думаю, может быть ты в ванной поужинаешь. Романтики, конечно, никакой, гигиены тоже, зато два в одном: и из воды вылезать не будешь, и поешь.

 — Кофе в постель мне приносили, а вот ужин в ванну! — он расхохотался.

 — Я тебе там, если хочешь, свечей зажгу два десятка, — с улыбкой отозвалась я. — Будет тебе особая, русская романтика. Конечно, если бы было время, я бы показала тебе немного больше русской романтики, но приходится вот так совмещать приятное с полезным.