Вэл Корбетт - Лучший из врагов. На первой полосе Страница 30

Официальное заявление корпорации Форрестера было приведено в самом низу полосы и привлекало гораздо меньше внимания, чем сопровождавшее его обращение к читателям с обещанием денежной премии тому, кто пришлет на конкурс свою историю, в которой первая жена выступает против второй.

Также оскорбительно газета отзывалась и о Филипе, обвиняя нового министра в неспособности держать в руках «своих» жен и намекая на то, что если он не в состоянии справиться даже со своими женщинами, то как он может решать государственные дела.

Замерзшая, мокрая и несчастная Чарли целых двадцать минут шла по Хеймаркет-стрит, потом по Малл-стрит мимо Бэкингемского дворца и только там нашла свободное такси. Ей пришла в голову мысль, как не похожа она, промокшая и расстроенная, на ту победительницу, какой ее представила на своих страницах «Кроникл». Она была возмущена тем, что Ванессу изобразили женщиной чуть ли не сродни матери Терезе[12] и более того, нашли фотографии, на которых Ванесса выглядела как молодая Грейс Келли[13]. И даже была одна, где она танцевала щека к щеке с принцем Чарльзом.

Когда такси приблизилось к дому, Чарли поежилась при мысли о том, что на следующее утро за завтраком миллионы чужих людей будут читать эту сильно искаженную и приукрашенную версию их с Филипом жизни.

На этот раз, благодаря пагубному поступку Ванессы, их частные проблемы стали достоянием общественности.

Глава двенадцатая

Для десятков радиостанций по всей Англии, создающих передачи о знаменитостях, первая полоса «Дейли кроникл» определила направление этих программ на весь день. Эфир заполняли голоса возмущенных слушателей, как противников Локхартов, так и сочувствующих им, и хотя последние были глубоко оскорблены, тем не менее и те и другие с интересом ловили каждое слово.

К слушателям присоединились и читатели «Кроникл», в том числе и жители родного поселка Ванессы. Другие издания пока не принимали участия в этом «разгребании грязи». Помня об огромных суммах штрафов, налагаемых на прессу за клевету, они с осторожностью обращались к представленной информацией. Для них она ограничивалась колонкой экономических новостей; только один редактор поместил на самой скучной странице своей газеты статью под названием «Жены босса в совете директоров», да еще один журнал опубликовал очерк «Семейственность в бизнесе».

В редакцию Американской телерадиовещательной сети посыпались звонки с телевидения, радио и из газет с просьбами к Шарлотте Локхарт дать интервью. На ее рабочем столе скопилась большая стопка листков с именами и номерами телефонов звонивших. Еще до того, как она приехала, телефонистки и швейцары уже начали жаловаться руководству на звонки и постоянно торчащих у подъезда репортеров. Даже терпеливых коллег, привыкших к методам газетчиков, стали раздражать бесконечные помехи рабочему процессу.

На Даунинг-стрит, 10 во время завтрака премьер-министр заговорил с «главным кнутом» именно на эту тему.

— Что плохого сулит нам эта история с Локхартами? — просил он.

— Пресса любит лезть в личную жизнь знаменитостей, — последовал ответ, — но я не думаю, что эта история будет иметь продолжение или какие-нибудь отрицательные последствия для партии.

— Я редко встречался с женой Филипа. — Премьер-министр помолчал. — Пригласи их как-нибудь на коктейль в начале нового года. И проследи, чтобы пресса узнала об этом.

«Главный кнут» сделал из этого вывод, что премьер-министр согласился не обращать внимания на последствия этого скандала, и их разговор быстро перешел на глубоко волнующую обоих тему: выступление национальной сборной Англии по регби.

Реакция Уолтера Тредголда была значительно менее спокойной. Больше всего его волновала Ванесса. Как она отреагирует?

Как служащий корпорации Форрестера с тридцатилетним стажем, Уолтер был свидетелем крушения семейной жизни Филипа и Ванессы, когда те, после долгих месяцев мучений, разошлись наконец окончательно. Вторая миссис Локхарт по своему характеру разительно отличалась от первой. Чарли всегда была любезна с ним, но ее уверенность деловой женщины несколько смущала Уолтера; он не привык к такому поведению среди женщин своего круга. Ему было легче говорить с женщиной о ее саде и ее собаках, чем обсуждать с ней дебет и кредит.

Филип заверил его, что представительство Чарли в совете директоров вместо него будет лишь временным явлением и продлится только до следующих выборов. По мнению Уолтера, которое он незамедлительно высказал Филипу, это может привести лишь к неприятностям. Это было единственным, что он мог сказать. Слишком гордый, чтобы прямо спросить Филипа об этом, он мучился в догадках, почему Филип не попросил его заниматься акциями.

Он даже поморщился, представив себе первое заседание совета. Ванессу, вероятно, тоже занимает эта мысль. Сможет ли она вообще присутствовать на нем после всей этой заварухи, устроенной «Кроникл»?

Волнуясь, он набрал ее номер.

— О Уолтер, ты уже пятый человек, кто позвонил мне сегодня. Видишь, как все ужасно? Подумать только, выкопать из прошлого все это старье, что в этом хорошего?

— Мы должны надеяться на лучшее, — дипломатично ответил он.

— Сегодня я даже побоялась отвезти Луизу на урок верховой езды, — добавила Ванесса. — Ты же знаешь, как здесь любят посудачить.

— Послушай, не принимай все так близко к сердцу. Через пару дней все забудется. — Чисто по-человечески он понимал, почему она так набросилась на Чарли, но сейчас было важно подготовить ее к встрече с соперницей на совете директоров, с соперницей, получившей так много власти. — Ванесса, заседание совета будет для тебя нелегким испытанием, но мы все должны работать вместе на благо компании. Самое главное — это будущее корпорации.

— Легко сказать, Уолтер. Ты не представляешь, как мне тяжело.

— Представляю, моя дорогая, представляю. Но не кажется ли тебе, что твой дед хотел, чтобы ты ставила интересы компании выше всего личного?

Последовало молчанке.

— Это единственное, что заставляет меня войти в одну комнату с Этой Особой.

У этой истории было еще одно продолжение. Одной из миллионов читателей, взявших в руки газету со статьей о ссоре двух миссис Локхарт, была одна бедная медсестра из Эдинбурга.

Как все граждане Великобритании в возрасте старше восемнадцати, она знала, что некоторые газеты платят хорошие деньги за скандальные истории. Утро выдалось мрачным: она перебирала счета, приходившие с удручающей регулярностью. Газета могла бы ей хорошо заплатить за информацию. Она вырезала из газеты контактные телефоны и решила, что позвонит туда, как только сменится с дежурства.