Ирина Степановская - Вслед за Ремарком Страница 31

«Зачем мне эта валютная парикмахерская? – думала она. – Туда надо заранее записываться, соответственно одеваться…» И из года в год Нина ходила в простенькое заведение, расположенное по соседству со своим старым домом, и ей было приятно сознавать, что именно в этой парикмахерской когда-то в молодости делала завивку-перманент ее мама.

– Вчера вечером я дала ему совершенно свежую рубашку, – сказала Нина свекрови.

Та выдержала паузу, а потом в ее голосе появились металлические нотки:

– Деточка, я не сомневаюсь, что ты великолепная хозяйка, но его рубашка сегодня была просто ужасной!

В какой-нибудь другой день Нина даже и не подумала бы сказать то, что сказала сейчас, но сейчас подвижка в сознании у нее уже произошла, поэтому она открыла рот и произнесла простую на первый взгляд фразу, которая повергла свекровь в неописуемое удивление.

– Я надеюсь, пока он ел, вы погладили ему эту злополучную рубашку? – спросила Нина.

– Но… – Свекровь не нашлась что сказать, и Нине стало понятно, что эта простая мысль, даже не пришла матери Кирилла в голову.

– Что ж, если Кирилл снимет теперь пиджак не у себя в кабинете, то все увидят его таким, какой есть!

Свекровь продолжала молчать, и Нина решила не перебарщивать.

– Не беспокойтесь, завтра я дам ему другой костюм и все, что к нему полагается!

– Целую тебя, детка! – ответила наконец свекровь, но по ее голосу Нина поняла, что она озадачена. Обе положили трубки.

Нина взглянула на часы и стала собираться в школу.

Свекровь же еще некоторое время смотрела на телефонный аппарат и соображала, что же все-таки в Нинином голосе ей показалось необычным.

– А что-то здесь все равно не так! – сказала она в конце концов и отправилась на тренировку в бассейн.

8

Нина вошла во двор школы ровно в час. Вообще пунктуальность была ее отличительной чертой. Во дворе сначала не было никого, но через минуту со стороны улицы показался желтый автомобиль. Сторож поспешил пошире открыть ворота. Вскоре Нине стала понятна его торопливость. Автомобиль на каких-то участках пути выпрямлял ход движения, но преимущественно выписывал зигзаги.

«О! Едет кто-то из новичков! – сразу сообразила Нина и отошла на всякий случай в сторонку. Ей даже в голову не пришло посмеяться. Наоборот, о новоиспеченном водителе она подумала с уважением. – Хоть так, но он все-таки едет! – думала она. – А я, может, вообще никак не смогу».

Автомобиль взвизгнул, затормозив, и, как показалось Нине, даже ткнулся носом в асфальт. Ничего не было общего с тем, как он стоял здесь раньше: ровнехонько и относительно четырехугольника двора, и разметки фигур на асфальте, и мостика эстакады, и столбиков шин. Теперь же создавалось впечатление, что тот, кто поставил его под таким немыслимым углом, ужасно торопился, поэтому и бросил машину кое-как. Но на самом деле из машины вышла довольная собой, слегка раскрасневшаяся Лиза, и Нина, будучи женщиной объективной, не могла не отметить, что румянец очень идет к ее растрепавшимся кудрям. У Роберта же, оставшегося в машине, был довольно бледный вид.

Нина робко постучала в его приоткрытое окно.

– Только дверцей не хлопай! – с еле сдерживаемым раздражением вместо приветствия прошипел сдавленным голосом ее преподаватель, и пока Нина осторожно втягивалась в машину, он мученически закатил глаза в потолок.

Но вот она села.

– Пристегивайся!

Что в их старых «Жигулях», что в новенькой «БМВ» ремень безопасности она тянула справа налево, как и полагается пассажиру. Она даже никогда не задумывалась над этим. Пряжка отработанным движением сразу вставала в гнездо. Сейчас же она беспомощно возила руками, пытаясь сообразить, с какой теперь стороны и куда надо тянуть этот ремень. Все это время Роберт сидел, не двигаясь, стиснув от напряжения зубы.

– Все? – спросил он, когда ее возня с ремнем наконец окончилась.

– Все, – тихо ответила она, как послушная ученица. Ей не было уже ни страшно, ни больно, она не испытывала никакого волнения, ей было все равно.

– Тогда заводи!

– А как?

Он посмотрел на нее почти с ненавистью:

– Что, не знаешь как?

– Не знаю. Я никогда не заводила.

– У тебя машины нет, что ли?

– Машина у мужа, но он никогда не показывал мне, как это делается.

– И ты никогда не просила его дать тебе поездить? – Насколько Роберт знал, все его ученики когда-нибудь, рано или поздно, проявляли любопытство в этом плане.

– Я не просила, это бесполезно. Если учиться, то надо учиться как следует, начиная с азов, а за пару проб все равно не научишься ездить, я думаю. Я и не пробовала.

Что-то вроде удивления промелькнуло в глазах Роберта.

– Заводить надо так, – показал он. – Потом левой ногой давишь на сцепление, правой рукой передвигаешь рычаг на первую передачу, правой ногой газуешь, сцепление отпускаешь… Поехала! Ну, поехала же!

Машина дернулась и остановилась. Мотор заглох.

– Заводи еще раз!

– Опять так же?

– Мадам! Другого способа не придумали!

– Я не мадам! – В ее голосе появилось отчаяние.

Машина никак не желала трогаться с места. То Нина слишком быстро отпускала сцепление, то резко газовала и двигатель захлебывался от натуги; наконец в третий раз она даже не смогла завести машину. При каждом толчке автомобиля, при каждом неудачном запуске двигателя Роберт чувствовал себя так, будто его ударяли под ребра. Он любил машины, ценил их, разговаривал с ними, как с живыми людьми, знал особенности каждой модели, а уж те машины, которые разбирал и собирал сам, казались ему родными детьми. Он еле сдерживался, чтобы не заорать, не вытолкать эту Воронину прочь, не затопать на нее ногами. Но он молчал. А она прекратила все попытки поехать, опустила голову, положила беспомощно руки на руль.

– Не получается… – тихо сказала она.

Роберт вздохнул. Мысленно он сравнил Воронину с Лизой. Та была победно красивая, решительная, ничего не боящаяся, считающая, что все умеет. Раза три ему казалось, что они живыми в школу не вернутся. За два часа она издергала машину так, что в конце дня он должен был бы провести профилактический осмотр. А Воронина сидела перед ним беспомощная, бессильная и заторможенная, но за все время, что он работал здесь в школе, он вдруг впервые от нее услышал, что она хочет знать, как устроен автомобиль. Она единственная желала знать – и это само по себе было необычно. Ему опять стало ее жаль, как тогда, на автодроме.

– Тебя в школе как звали? – Он всегда задавал ученикам этот вопрос, когда хотел разрядить обстановку.

– Ворона. – Нине и в голову не пришло кокетничать в подобных обстоятельствах. А Роберт вдруг ясно увидел высокую девочку в школьной форме. Наверное, ей было неприятно это прозвище.