Кое-что по секрету - Люси Даймонд Страница 31

семьдесят два года. Джини всегда неодобрительно относилась к свободолюбию Пен, но она начинала понимать привлекательность такого поведения. Потому что этот отпуск в одиночестве на Мадейре оказался первой возможностью за прошедшие несколько десятилетий снова почувствовать себя беззаботной и своевольной, снова почувствовать себя молодой. Днем раньше она прогуливалась по пляжу и купила в магазинчике ярко-розовое макси-платье и шлепанцы с огромными пластмассовыми цветами в тон ему. Просто потому, что ей так захотелось. Кое-кто назвал бы их жуткими – они такими и были, – но в этом и был смысл! Шлепанцы были глупыми и безвкусными и, вероятно, намеревались развалиться еще до конца недели, ну и что? Она в отпуске! Джини наслаждалась жизнью, и если ей захотелось надеть дрянные шлепанцы и платье с разрезом почти до трусов, значит, она это сделает и будет наслаждаться каждой минутой.

Джини с благодарностью потягивала «Негрони», убаюканная легкими шлепающими звуками воды в бассейне рядом, получая удовольствие от запахов ужина, которые начали просачиваться из ресторана. Чуть раньше она посетила сеанс аромамассажа в СПА-салоне, и ее кожа все еще была мягкой и душистой. После массажа очаровательная массажистка уговорила ее принять участие в рекламной акции в парикмахерской отеля: стрижка и окрашивание за полцены. Джини так расслабилась во время массажа, что немедленно записалась в парикмахерскую на следующий день. «Полное преображение», – с возбуждением думала она, обдумывая, стоит ли сделать мелирование в медовых тонах, чтобы избавиться от всей этой седины. Джини выросла, считая тщеславие легкомыслием, но, возможно, она ошибалась. Это просто было весело! И почему бы не придать новой беззаботной Джини новый беззаботный облик?

«Еще один день в раю», – счастливо подумала она, возвращаясь к своей книге. В руке она держала коктейль, солнце еще не село, и она испытывала блаженную расслабленность. И что самое лучше, следующий день будет таким же, и следующий за ним – тоже. А дальше… кто знает?

– Папа, – начала Пола, когда они уселись друг напротив друга за пластиковым столом. Она предложила встретиться за ланчем в его любимом кафе. Оно принадлежало его бывшей коллеге-преподавателю. В кафе Гарри все называли Хазза[12] и добавляли еще одно яйцо к ежедневному завтраку. Но теперь, когда они оказались в кафе и у них за спиной шипела кофемашина, а в воздухе повис аромат жареного бекона, то, что Пола хотела сказать отцу, оказалось удивительно трудно произнести.

– Да, дорогая, – откликнулся он, разрезая гигантский кусок колбасы. – Все в порядке?

– Я только хотела узнать о Фрэнки, папа. – Она поковыряла вилкой запеченную фасоль в оранжевом соусе, слишком возбужденная предстоящим разговором, чтобы чувствовать голод. – Давала ли она о себе знать? И расскажи мне о том, что случилось с ее мамой.

Гарри отложил приборы.

– Ах вот оно что. – Улыбка исчезла с его лица. – Нет, Фрэнки не давала о себе знать, – признался он. – У нее должен быть мой адрес. Наша соседка Линн сказала, что она стучалась в наш дом в день праздника. Потом Линн подсказала ей, где нас найти, полагая, что она гостья. Но я не знаю, где она живет. Я даже не знаю ее фамилии, – добавил Гарри. – Кэти в то время носила фамилию Холлоуз, но она, судя по всему, вышла замуж и сменила ее. Или, разумеется, Фрэнки могла выйти замуж, и у нее теперь тоже другая фамилия. – Он наколол на вилку половинку жареного гриба. Вид у него был мрачный. – Я бы хотел встретиться с ней снова, по-настоящему, понимаешь? Чтобы твоя мама не дышала нам в затылок, прогоняя ее. Потому что она моя дочь.

– Ага, – отозвалась Пола, потягивая горячий чай и гадая, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к тому, что ее отец говорит «моя дочь», но имеет в виду не ее.

– Я поискал ее в Интернете, как ты предложила, – продолжал Гарри. – Я напечатал «Фрэнки Холлоуз», но под этим именем не было никого, похожего на нее. – Он плеснул коричневого соуса на тарелку и обмакнул в него кусок колбасы. – Я заеду домой, чтобы поговорить с Линн. Вдруг она что-то знает, что поможет нам найти Фрэнки. Скорее всего, это холостой выстрел, но я не знаю, что еще предпринять.

– Зная Линн, легко предположить, что у нее где-то есть скрытая камера, – попыталась пошутить Пола. – Она сможет подсказать тебе номерной знак автомобиля Фрэнки, размер ее обуви, рост…

Гарри встревоженно посмотрел на нее.

– Ты же не против? – спросил он. – Я имею в виду не против, что я ее ищу. Просто она приложила столько усилий, чтобы меня разыскать, и все только для того, чтобы я… Не то чтобы я ее по-настоящему оттолкнул, но ты же понимаешь, это был не самый лучший момент для беседы. Поэтому…

– Я не против, – ответила Пола, и они оба замолчали. Они жевали и думали, что еще сказать. – А как выглядела Кэти в то время? – после паузы задала она следующий вопрос. – Как получилось, что ты и она?… – Пола не знала, как закончить фразу, поэтому не договорила. Отец сморщился, и его голос был хриплым, когда он наконец ответил.

– Кэти была веселая. Она работала в администрации школы во время летнего семестра. Этакая сорвиголова, необузданная. В то время я был не то чтобы недоволен своей жизнью, просто чувствовал какое-то беспокойство. У меня было ощущение, что я застрял, как будто мир вокруг меня стал очень маленьким. А Кэти, казалось, представляет что-то совершенно другое. Это был словно побег из реальности.

Пола закусила губу, пытаясь понять своего отца. Он всегда казался весьма довольным тем, что годами живет в одном и том же доме, счастливый внутри этого так называемого маленького мира. Очевидно, это было не так.

Когда она промолчала, Гарри посмотрел на нее. Ему явно было неловко.

– Прости, – пробормотал он после недолгого молчания, а потом его как будто осенило: – Ты же спрашиваешь не потому, что тебя об этом попросила мама?

– Нет, – успокоила его Пола. – Я с ней не говорила. И не потому, что не пыталась. Я даже не знаю, когда она вернется домой, а ты? То есть я посмотрела онлайн, рейсы есть каждое воскресенье, поэтому я надеюсь, что она вернется в следующие выходные, но… – Ее голос стих, когда Попа увидела, что отец пожал плечами.

– Я тоже не знаю, – сказал он, взгляд его был печальным. – Она никогда не даст мне забыть об этом, так? – добавил он, помолчав.

– Вероятно, нет, – согласилась Пола. – Но опять-таки… – Ее собственные оскорбленные чувства словно ремнем стягивали ей грудь. – Я не знаю, папа. Мне самой грустно