Без права на слабость (СИ) - Лари Яна Страница 31

Игнорируя жар в кончиках ушей, я задираю подбородок, прямо отвечая на дерзкий взгляд, в котором поровну намешаны стёб и удивление.

– А я только было смирился что это мне не хватит силы воли оставить тебя в покое. Кстати, зачётный прикид.

Похоже, не меня одну сегодня пробило на искренность, – усмехаюсь про себя, нервно пряча руки в карманах рубашки его любимого красного цвета.

– Как видишь, хватило. Поздравляю.

– Не с чем, – качает он головой и, беспокойно кусая губы, меряет тяжёлыми шагами комнату. – Ты меня опередила от силы минут на десять. Примерно столько времени занял бы душ. Затем благоухающий и неотразимый, я бы всё равно вломился к тебе в спальню, чтобы под каким-нибудь левым предлогом навязать свою компанию.

– Зачем?

– Разве не очевидно?

– Я не хочу ошибиться.

Как ни крути, а слова, произнесённые вслух надёжнее домыслов.

– Хорошо, объясню на пальцах, – Тимур застывает в шаге от меня, глядя в моё лицо, примерно как смертник на детонатор. – Ты мне нравишься. Как девушка. Довольна?

– Не уверенна, – сознаюсь, непроизвольно отступая под напором его решительных шагов. – Если помнишь, у меня есть миллион оснований держаться от тебя подальше.

– Вот и я не восторге, – хриплые интонации в его голосе вызывают тянущий спазм внизу живота, укрепляя мои сомнения в принятом решении. Не стоило сюда приходить, такие игры мне пока не по зубам. – Ты меня не просто раздражаешь, Уварова, ты меня капец, как бесишь! Но стоит хоть ненадолго потерять тебя из вида и мне уже охота лезть на стены.

– Не в восторге, значит… Видишь, какое совпадение. Теперь бы разобраться, что нам с этим делать, – говорю еле слышно, прижимаясь спиной к стене, и заворожено смотрю, как под густым веером его ресниц с выгоревшими на солнце кончиками ширится нехороший мрак.

Что-то я сильно сомневаюсь, что ответ мне понравится.

– Раз сопротивляться не получается то есть один проверенный способ. Не хмурься, детка, он довольно приятный. Нам нужно переспать, – с этими словами Тимур впивается взглядом в верхнюю пуговицу моей рубашки и на фоне тлеющего в серых глазах голода меня посещает смутное опасение, что он всерьёз намерен приступить к делу прямо сейчас. Сердцебиение гулко ухает в висках, разносясь гудением по всему телу, а Беда, поставив руки по обе стороны от моей головы, вкрадчиво продолжает: – Возможно, даже несколько раз. Если верить статистике это дело довольно быстро гасит взаимный интерес.

Я отчётливо чувствую, как дёргается моё веко, пока мысли судорожно перебирают всё возможные значения слова «переспать». Нет, ошибки быть не может – он имеет в виду именно то, о чём я первым делом подумала. Но разве о подобном говорят так пренебрежительно и прямо? Вдобавок Тимур настолько бесцеремонно сокращает расстояние между нашими лицами, будто реально не сомневается, что стоит только поманить и я упаду ему в руки как переспелая груша. После всего-то! Ага, дружок, закатай губу.

– Нет! – близость разгорячённого, терпко пахнущего чем-то безумно волнующим тела одновременно смущает и злит, заставляя стыдиться своих желаний, стыдиться того, что хочу почувствовать его ближе, так как никогда никого не хотела до этого. – Ты только вчера сокрушался по поводу моей свадьбы. Быстро ж твоя совесть заткнулась.

– Моя совесть уже давно калека, – глухо выдыхает он, прижимаясь лбом к моему лбу. – Я о твоей заботился, дурочка. Как-то не сразу, знаешь ли, вспомнил, что ничего о ней не знаю. Не хочешь просветить будущего братишку о своём отношении, например… к семейным ценностям? Чисто теоретически, для тебя приемлемо наставить рога своему жениху? Или нет, лучше ответь – смогла бы ты разбить чужую семью? Влезть в сложившиеся отношения даже не из любви, а ради корысти?

– Идиот, и вопросы у тебя под стать – идиотские, – прижатая к стене полуодетым телом, от которого жар валит напополам с непонятной яростью, я только и могу, что отвернуть голову, скрывая собственную растерянность. Иногда в словах Тимура мне ясно чудится необъяснимая ненависть.

– Ну извини, – смеётся он хлёстко и продолжает быстро, нахраписто: – Сама не раз в душу ломилась. Хрен с тобой, давай сначала узнаем друг друга получше. Спрашивай пока я добрый.

Сам напросился – мстительно щурю глаза, мгновенно формируя вопрос, задать который при других обстоятельствах едва решилась бы.

– Чем ты так сильно нагадил Ире? Астаховой.

– Она так сказала? – его лицо вытягивается в таком искреннем недоумении, что я начинаю сомневаться в верности сделанных выводов. Затем по губам проскальзывает неуловимая ухмылка, не злая, скорее желчная: – Даже если и так, то это к теме не относится, речь ведь только о нас с тобой. А если ты переживаешь из-за вечеринки, то обещаю не кидаться на неё с кулаками и вообще быть паинькой. Валяй другой вопрос.

– Ладно, – хмурюсь, опуская взгляд на торс Тимура, загорелую кожу которого не портит ни пятнышка, ни родинки. – Как так вышло, что у тебя все руки в шрамах, а на теле ни одного?

– Уварова, ты ещё на мои вопросы гонишь?! У меня на скуле есть шрамы, на шее... Неужели это реально всё, что тебя интересует? Ближе к делу ничего узнать не хочешь?

Например, размер его достоинства? Нет уж, спасибо.

Я пожимаю плечами, отчаянно стараясь сконцентрироваться, чтобы формулировать мысли правильнее, но разговор явно не клеится. Чувствуется какая-то натянутость, недосказанность. Пусть лучше он спрашивает, мне скрывать нечего.

– Твоя очередь, умник. Что тебя интересует?

– На самом деле много чего, – Тимур напрягается всем телом и, шумно выдохнув мне в ухо, неохотно добавляет: – Только я, кажется пока не готов услышать ответ.

Меня почему-то колет чувство стыда, хотя в мягком тоне совсем нет упрёка. Такая редкая возможность разобраться друг в друге и мимо. Ну а чего спрашивается, я ожидала? С ним никогда не было просто.

– Значит, продолжим в другой раз, – произношу, поворачивая голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Тимур в этот самый момент делает то же самое, в результате чего неловко задевает подбородком мою бровь.

– Пардон, детка, – бормочет он хриплым шёпотом, затем тянется губами к месту удара. – Сейчас поцелую и пройдёт. Можно?

Нельзя! Но я так хочу этого, что пальцы на ногах подгибаются. Особенно когда его губы, скользнув от виска вниз, голодно впиваются в мои.

– Чтобы прошло зелёнкой мажут, – раздаётся сбоку дрожащий возмущением голос. – Я ждала, что ты меня встретишь!

Тимур немного рассеяно отстраняется и, торопливо прикрывая руками натянувшиеся в районе паха джинсы, отворачивается в сторону окна. Магия недавней близости мгновенно развеивается, оставляя после себя смущение, сильно разбавленное испугом. Что если бы вместо этой разодетой куколки лет тринадцати в дверях появился отец? Где опять носит мои мозги?

– Кудряха, я честно не слышал, как подъехала машина, – бросает он через плечо, делая вид, что высматривает в окне что-то архиважное.

– Куда тебе, ты же был так занят, – мазнув по мне подчёркнуто-недовольным взглядом, гостья бесцеремонно плюхается на диван. Прямо в добротных ботинках далеко не идеальной чистоты. Если у меня и оставались сомнения насчёт её родства с Бедой, то это форменное свинство их все разом отметает.

– Привет, Марина, – прячу за вежливостью попытку отвлечь её внимание от перевозбуждённого брата, сама едва уломав себя перестать облизываться на его поджарый торс как пироман на пачку спичек.

– Это ещё кто? – подчёркнуто игнорируя моё приветствие, малявка воинственно откидывает с лица светлые кудри. – Раньше ты всегда кружил меня при встрече! Что с тобой сегодня? Просто выстави ее, если стесняешься.

– Ладно тебе, Кудряха, не кипишуй, – примирительно улыбается Тимур, частично вернув себе обычную невозмутимость. – Просто я немного не в форме. Мышцу одну перенапряг. Лера как раз собиралась мне её размять… Правда детка?

Я делаю глубокий вдох, дабы побороть желание хорошенько стукнуть их лбами. Оба чада Анжелы поразительно похожи не только внешне, но и в том, что касается доведения меня до белого каления.