Несносная заложница - Ядвига Благосклонная Страница 31

— В прошлом году я здесь закончил Юридический, — совершенно неожиданно слетает с его губ.

— Ты юрист?

Поднимите мою челюсть с пола!

— А что не похож? — сверкает своей редкой задорной улыбкой.

— Не очень, если честно. Учитывая, все события.

Я скорее поверю тому, что он занимается вымогательством. Или мне хотелось в том себя убедить…

— Тогда ты должен знать, сколько тебе светит за похищение? — не удерживаюсь от шпильки в его сторону.

Веселье Демьяна испаряется. Медленно моргнув, он корчит раздраженную мину и бурчит:

— Почему тебе все нужно свести к похищению?

— Потому что это так.

— Твой отец вынудил меня. Я бы ни за что в жизни по собственной воле с такой истеричкой не связался! — повышает тон. Теперь все становится на свои места.

— Это все из-за твоего отца, а не моего! Мой всего лишь хотел защитить свою дочь!

— Тогда где же он?! Мои губы начинают дрожать, отчего я их поджимаю.

Мне надоело рыдать, но это невыносимо чувствовать себя ненужной. Брошенной. Родители Вари устроили бы переполох — пропади их дочь. Ее бы отец взял дробовик и отстрелил бы яйца всем, кто посмел прикоснуться к его дочурке. Так же как и остальные нормальные родители. Но ключевое слово здесь «нормальные».

— Послушай, — проводит Демьян рукой по своим волосам, а голос у него уже не рассерженный, а раскаивающийся. — Я не хотел ничего такого сказать. Просто ты…

— Да я, — собрав остатки своего достоинства и мужества, изрекаю, — да я такая. Может мне бы и самой хотелось, чтобы мой отец не сидел, сложа руки. Чтобы не ждал, пока его люди найдут меня, а сделал это сам. Я не виновата в том, что он не шевелится.

— Я и не говорил, что ты виновата, — мягко протестует Демьян. Чертыхается себе под нос и двигается ближе ко мне. Он мечется будто загнанный в угол зверь, не зная что делать своими руками. Они то тянутся к моей голове, то к рукам, но в итоге опускаются на подлокотники кресла. — Ты ни в чем не виновата, — глаза в глаза, отрезает. — Соня, я просто не хочу быть козлом отпущения в этой войне между нашими отцами. Я не хочу, чтобы «Шафран» достался твоему отцу, — нехотя признается.

Я думала, что меня уже нечем удивить, но ошибалась. Прямо сейчас я нахожусь в шоке.

— При чем тут «Шафран»?

Зорин трет свое лицо. Он хочет ответить, но в дверь звонят. Демьян облегченно вздыхает, словно его спасли и тут же отстраняется, а после топает открывать дверь.

Я сижу в кресле, а Демьян с Лешей на диване. На журнальном столике пицца и куча вредной еды, которую я с радостью поглощаю. Время от времени я натыкаюсь на колючий взгляд Леши и задумчивый Демьяна. Они не разговаривают о делах, но между собой перебрасываются фразами.

— Прошлая квартирка мне больше нравилась, — гадко ухмыльнувшись, многозначительно поигрывает бровями Кислый.

— Еще бы, — усмехается Зорин, — мой диван протерся от того количества телок, которых ты на нем трахнул.

Я давлюсь куском пиццы от столь откровенных подробностей. Матерь Божья, ему кто-то дает? Кто эти слабоумные женщины?

Схватив со столика банку колы, жадно пью и пицца, что встала у меня в горле, проталкивается в желудок.

— Это был счастливый диван, — хмыкает, ни разу не смутившись, Кислый.

Пицца лезет наружу, как только в моем извращенном сознании появляются картинки старого потрепанного дивана, девушки и нависшего над ней Леху. Брр, жуть!

— И чья бы корова мычала! — шутливо восклицает. — Тоже мне монах нашелся.

Хмм, интересненько…

Демьян скромно пожимает плечами, но я-то вижу, что в его глазах пляшут чертики. Мужчины, что с них взять… Они и пятьдесят будут обсуждать свои похождения и гордится тем, что имели все что двигалось. Хотя на самом деле им стоило бы гордится тем, что они не заразились гонореей или еще чем похлеще…

Они еще некоторое время обсуждают свои студенческие годы, что в ходе их разговора как я поняла, не так давно закончились. Парни выпустились летом. Следовательно, чуть больше полугода тому назад. И, похоже, в этом городе.

Леша больше не замечает меня. Или делает вид. Откровенно говоря, мне плевать. Один раз он пытался втянуть меня в очередную перепалку, когда Демьян отлучился, но ему не удалось. Более того, вернувшись, Демьян осадил его. Собственно, с тех пор он ко мне и не лез.

Кажется, они трепаться целую вечность. Я зеваю, вслушиваясь в очередную нелепую историю их попойки. Кажется, кто-то купался в фонтане, а еще кто-то так надрался, что утром оказался в борделе. Борделе, где одни трансвеститы. И этому кому-то пришлось почти голышом бежать через пол-улицы. Забавная история, думаю я, закрывая глаза и погружаясь в сон.

Я просыпаюсь от легкого толчка. Нахмурив физиономию, сонно моргаю.

Зорин нависает надо мной. Голый. Вот теперь сна, как и не бывало.

Протираю глаза и опускаю их ниже. Фух. В полотенце.

— Разочарована? — издевательски-сексуально выгибает бровь.

Я невнятно бормочу себе под нос что-то вроде: «Отвали» и «Ничего особенного».

— Ну да, — ни капли не верит моим словам. — Иди в душ и ложись спать.

Демьян разворачивается, а затем заходит в комнату, на которую я прежде не обратила внимания. Должно быть, его комната. Привстав, разминаю затекшую шею. Кислого уже нет, что к лучшему. Терпеть его общество выше моих сил.

Встав на нетвердых ногах, плетусь в душ. Что ж, это не мое джакузи, но тоже недурно. Темное мутное стекло, что отделяет зону душевой кабины от ванной комнаты. Сушилка, длинная раковина, огромное зеркало на пол стены и несколько полотенец на крючках. Довольно просторно.

Сняв с себя одежду, первое время боюсь на себя смотреть, но все же поворачиваюсь лицом к зеркалу.

Я сдала. Мое тело покрыто несколькими синяками. Скорее всего, оставшихся от тех типов, что затаскивали меня в машину. На боку длинный порез, который бы не мешало обработать, а кожа бледная, как у мертвеца.

Поморщившись, иду в душ. Теплая вода помогает мне расслабиться. Мужской гель для душа потрясающе пахнет, а шампунь получше тех, что были в отеле. Когда я выхожу из душа, я чувствую себя посвежевшей. Кручусь у зеркала, рассматривая со всех сторон, и