Измена. Няня для мужа (СИ) - Киндер Саша Страница 31

— У меня есть ещё третий вопрос, истец, — напомнила о себе судья, — вы всё ещё хотите развестись?

В зале повисла тишина. Я разглядывала свои ногти, подпиленные впервые за два последних года неровно — не поехала бы я с детьми в салон, чтобы это исправили. Странно это всё. Я слишком привыкла, что кто-то рядом и мне помогут. А что сейчас? Я была здесь одна. Детей у меня уже забрали, Роб всегда поддержит Эксаля, а у меня совсем нет сил хотеть чего-нибудь, кроме как выспаться. В тишине, рядом с Холли и Франко, которые вдвоём делали из любой комнаты лютый кошмар. Особенно если я одна. С мужем всё было как-то совсем просто. Словно он приносил спокойствие с собой. Но простить его измену? Поцелуй тоже считается. А извиниться за него он даже не планировал.

— Я… не знаю, — прошептала я.

Я хотела не знать того, что увидела. Жить в неведении, пока он делает то, что хочет. Не знать, что он плохой.

— Значит, мы на правильном пути, — неожиданно улыбнулась судья, — скажу вам сразу, — она смотрела не только на меня, но и на Эксаля, — особенно ответчик. Моя задача — не сделать вам хуже. Вы должны понимать, что у меня, в отличие от вас, пока вы разрознены, есть относительно общая картина — по показаниям, свидетельствам и бумагам, которые вы оба мне предоставили. А значит я постараюсь сохранить ваш брак, если это будет возможно, — кивок, — мне не известно совершали ли вы то, в чём обвиняет вас истец, ответчик, однако суд сделает всё, чтобы узнать правду и вынести справедливый вердикт. Лучшим исходом, конечно же, будет примирение.

— Учту, — скрестил руки на груди Эксаль, — Долли, ты остановилась на твоём дне рождении. Что ты выбрала ключевым моментом дальше? Это произошло в те первые прискорбные полгода или тогда, когда я понял и осознал, что ты мне необходима?

Слово то какое подобрал. Я закусила губу.

— В первые, — пробормотала я, — но Франко было уже чуть больше года, значит до моих восемнадцати оставалось где-то месяцев семь.

Эксаль кивнул. И тяжело вздохнул.

— Окунай меня в моё негодование, давай, — смешок.

Мне стало не смешно. Тяжёлое воспоминание. Будто бы у меня были лёгкие.

«Сегодня за рулем был сам Эксаль. Он это не сильно любил, потому что часто отвлекался на телефон по работе, а ещё иногда ковырялся в бумагах и папках. Но тут всё было по-другому, потому что мы ехали в гости к моему отцу. Смешно, но он позвал меня сам, пока Эксаль не рассказал, что именно он задумал, и успел обсудить с ним по телефону. Оба мужчины были серьёзными и прямыми, особенно папа, который был увиден мною не пьяным впервые только два месяца назад и… это был вообще другой человек. Такой бы не ударил свою дочь по лицу, и не сломал бы ей два ребра пинком, когда она отказалась отдавать ему деньги из заначки матери. Не-а. Этот был папой, а тот — пропитым моральным уродом из моего детства. Пусть и слегка скрашенный тем, что всегда давал маме денег за меня.

— Он боится так же, как и ты, — натянуто улыбнулся Эксаль, — мне включить обогрев сидений? На улице восемь градусов, а твоя эта юбка… и кожаные сидения.

Я кивнула. Альба сегодня даже инструкцию мне написала на листке, что говорить, делать и как поворачиваться. Она злилась из-за того, что у нас с её сыном пока ничего не получилось по её мнению. А мы вчера с ним спали на одном диване. Под сериал, правда и валетом, но проснулись мы утром от того, что прибежавший спросонья Франко залез и плюхнулся разом на нас двоих. Вечные синяки на ногах теперь разрослись ещё и на живот, потому что малыш был крупным для своего возраста. Как папа.

— Замёрзла? — что-то тыкал на приборной панели мужчина, — мы почти приехали. Можно будет посидеть несколько минут в машине, чтобы согреться и не выходить на холод сразу. Долли?

Я заглянула на заднее сидение, где в своём детском креслице спал Франко. Меня больше волновало, что делать с ним. Не будить же его. Тем более он так сладко посапывал.

— Прости, я задумалась, — пробурчала я, — ты правда не считаешь, что я буду навязываться… папе? У него своя семья, а то, что ты придумал, точно не так просто, как кажется. Его жена, кстати, тоже будет дома?

Мужчина кивнул.

— Мы всегда можем уехать, — вывернул руль он, — Долли, не получится это — попробуем что-то ещё. Придумаем. В конце концов, тебе почти восемнадцать. Ты неплохо зарабатываешь, если нужно будет, я напишу в декларации на тысячу больше, чтобы тебе одобрили опеку.

Я помотала головой. Чтобы мне разрешили забрать младших сестер, нужно чтобы я сама не была… на чьей-то шее.

— Я всё равно боюсь, — пока мы парковались, пробормотала я, — разве мачеха может быть лучше мамы?

Эксаль хмыкнул.

— Не в обиду, но кто угодно лучше твоей мамы, — он отстегнул ремень безопасности и развалился в своем кресле, — давай. Пара минут для твоей… твоего согревания, сбора в мыслях, и идём. Второй этаж.

— Ты грубиян, — повторила фразу, которую часто говорила ему Альба.

Он усмехнулся.

— А ты трусиха, Долли, — он ко мне и не повернулся, чтобы сказать это — смотрел в окно сбоку, скрестив руки на груди.

Пальто у него явно было тёплым. А под ним… я хотела бы туда залезть, чтобы было теплее нам двоим. Альба и в самом деле надоела со своим «стилем». Капроновые колготки вообще не грели.

— Ты так сильно мне помогаешь, — надула губы я, — зачем тебе это?

Роб всё время закатывает глаза, когда Эксаль старается сделать мне что-то хорошее.

— Потому что ты мой друг, — улыбнулся мне мужчина, — ты же мне помогаешь с Инес. Почему я не могу тебе с твоими проблемами?

Мы смотрели друг другу в глаза минуту, если не больше. Красивый, темноволосый, светлоглазый и… прекрасный. Если бы мы были из сказки «Красавица и чудовище», то чудовищем была бы я.

— Храбрость не появилась? — хмыкнул Эксаль, немного наклонив голову вбок.

Он всегда так делал. Как милый щеночек, которому было что-то интересно.

— А Франко? — выдохнула я.

— Я возьму, — начал искать что-то в бардачке Эксаль, — с тебя только не заледенеть по дороге, — смешок, — и, Долли. Сейчас не средневековье, женщина и штаны вполне себе совместимы, — второй смешок, — уточню — не шорты.

Я поджала губы. Он и сам понимал, что я никогда не решаю, что мне надевать. И продолжал к этому прикапываться.

— На что тогда ты будешь ворчать, если я сделаю как тебе надо? — открыла свою дверь я.

Но успела услышать смешок от него и бурчание:

— Поверь мне — я найду к чему прикопаться.

Я довольно улыбнулась. Мне нравилось, когда он так говорил.

— Знаешь, — я остановила его, когда он уже потянулся к ручке двери, — спасибо за то, что так сильно помогаешь, — я смутилась, — у меня как-то под откос всё было, а ты… и Альба с Робом, — кивнула, — вы очень многое для меня делаете… а я ничего взамен не могу.

Эксаль повернулся ко мне, ухмыльнулся и напомнил:

— Долли, мой сын называет тебя мамой.

Сказал, будто это было хорошо. Мы всё не понимали от кого он это услышал, чтобы повторить. Не придумал же сам! Да и каждый раз, когда я или его отец пытались научить его обращаться ко мне «няня», Франко строил хитрые глазки, улыбался и выдавал упрямое «мама». Максимум, что я смогла от него добиться, это «Н-мяма». Но только один раз и пока он с утра не успел вспомнить, что хочет баловаться.

— Так говоришь, будто это что-то хорошее, — надула губы я, — он к Инес даже в комнату не хочет заходить.

Она к малышу, кстати, тоже не подближается. И устраивает истерики, когда я вхожу в её комнату с ним. Уйти не может — она теперь не встаёт, потому что слишком ослабла. Даже её вечно «падающий» стакан с тумбы теперь падал крайне редко. Ей тяжело было поднять руку и дотянуться до него. Рычать на всех сухим голосом ей это не мешало.

— Это говорит о том, что ты полноправный член семьи, Долли, — улыбался Эксаль, — Франко, вероятно, согласится променять нас всех на тебя одну, — он усмехнулся, — бабушку уж точно.

Я не могла сдержать улыбку. Франко невозможно было не любить, особенно если видишь то, как он быстро растёт.