Мой друг - Оливия Лоран Страница 31

И я говорю.

— Я слишком сильно боюсь… — затихаю в надежде, что поможет, продолжит за меня, как это бывает, когда мне так сложно что-то сказать. Но он молчит. Хочет услышать это от меня.

— Боюсь потерять тебя.

Артём так быстро разворачивает меня в своих руках, что если бы он не держал, наверняка бы свалилась с ног.

— Мил, ну что за глупости? — улыбается друг. Или всё же… Больше чем друг? Ничего уже не понимаю. — Я говорил на полном серьезе. Донельзя, Ми, — обхватывает мою ладонь и ведет по своей лопатке, где я недавно вывела свое признание. — До смерти.

— Там уже, наверное, всё размазалось, — смеюсь как-то нервно, стараясь притупить тревожное ощущение, с которым оседают его последние слова.

— Знаешь… Я тоже хочу тебя разрисовать, — скользит пальцем по моему животу, как это делала я кистью. — Снимай кофту.

Внизу живота разливается тепло, ноги дрожат, по всему тебя несутся горячие импульсы.

— Но тут нет красок, — робко сопротивляюсь.

Сопротивляюсь ли?

— Снимай.

Тело дробит дрожащей рябью мелких мурашек. Сердце загнанно бьется где-то в горле. Кажется, еще мгновение и выскочит из груди. Не знаю, откуда берутся силы на нескромный вопрос.

— Лифчик… оставить? — шепчу задушенно.

— Снимай. Всё на хрен снимай.

— Всё?!

Глава 15

Спойлер:

— Ми… Останови, — буквально молю, вглядываясь в затуманенные глаза. — Сам, блядь, не способен…

Артём

Смотрю на свою растерянную девочку, и грудину жгутами стягивает. Такая смущенная, робкая, взволнованная. Изо всех сил старается быть смелой, а саму серией судорог пробивает. Мозг каждый раз безбожно сбоит, стоит засечь ее в радиусе своего личного пространства. А когда соприкасаемся, он и вовсе капитулирует, потерпев поражение. Все установки слетают. Что, собственно, и происходит сейчас…

Признаться честно, не ожидал от нее такого упорства. Не думал, что она, распознав сотую долю моей одержимости, что вырвалась за установленные рамки, так храбро перейдет в режим активности. И ведь сам виноват. Осознаю, но нихрена поделать уже с этим не могу. Договариваться с совестью и честью бесполезно. Что называется, дорвался, блядь…

Стягиваю футболку одним быстрым движением. Её глаза распахиваются в шоке, будто не плечи оголил, а боксеры стянул и причиндалами перед носом маячу.

Вцепившись пальцами в края кофты, нервно стискивает ладошки. Не решается выполнить озвученное мной ранее требование, даже зрительный контакт удержать не в силах. Но и глаз в сторону не отводит. Несмело прокладывает взглядом путь по узорам, что выводила от шеи по торсу, а когда спускается ниже, испуганно вскрикивает беззвучным голосом.

Осознаю, что так смущает ее, но процесс в штанах неконтролируемый. С ним уж точно никак не договориться.

Подхожу ближе, перехватывая ее ладони и согревая в своих руках. Сталкиваю нас лбами, давая ей время, что так необходимо, чтобы немного успокоиться.

— Ты говорил про краски… — прорывается ее неуверенный голос.

— Разве? — не сдерживаю улыбку. — Я говорил, что разрисовать тебя хочу. Но мне не нужны кисти и краски, — хриплю, выпуская ее руки.

Ловким движением снимаю с нее кофту и сразу же прижимаю задыхающуюся Милу к себе. Крышу окончательно срывает, когда ощущаю ее кожу на своей.

— Дыши, Ми, — требую настойчивее, чем следует. — Я тебя не съем, — предупреждаю уже мягче.

Дурея от накатившей похоти, целую скулы, щеки, спускаюсь к шее, вызывая первые непроизвольные стоны. Перехожу на ключицы, облизывая и посасывая нежную кожу. Руками обхватываю тонкую талию, веду по спине, растирая покрытое мурашками тело. Отстраняюсь лишь для того, чтобы посмотреть в глаза, но стоит взглянуть на ее рот, оторваться уже не могу.

Ворую воздух, кусая пухлые губы, и рвусь языком глубже, пробуя ее на вкус. Кайфую от сладкого аромата, заполняющего чувствительные рецепторы. Мила всё так же дрожит, но отвечает с неменьшей отдачей. Посасывает язык, даже не догадываясь, какой тем самым эффект на меня производит.

Теряя контроль, толкаюсь напряженным пахом, прижимая ее к окну, трусь неспешно и плавно, боясь напугать еще больше. Глажу острые лопатки, нащупываю застежку бюстгальтера и, когда удается с ней справиться, откидываю лишнюю деталь в сторону.

Осознавая, что лишилась своей спорной тканевой защиты, Мила замирает и, в попытке закрыться и облегчить свое состояние, припадает ко мне вплотную. Ожидаемо, реакция обратная у обоих. По оголенным нервам прошибает очередью разрядов, спазмами стягивает всё тело, а в отдельных частях с особо мучительной силой и даже болью.

Спохватившись, пытается отодвинуться, но тут же стремится обратно, смущаясь своей обнаженности. Не позволяя укрыться в объятиях, приподнимаю за бедра и сажаю на подоконник. Вклиниваюсь между разведенных ног и захватываю ртом упругий сосок.

Блядь…

Ощущения запредельные… Вырывает с корнем все недавние представления. Всё, что гонял в голове, когда позволял себе фантазировать, тухнет в сравнении с крышесносной реальностью.

— Охренеть… — выдаю, контуженный своими реакциями. — Ми, охренеть, ты вкусная, — и я реально улавливаю вкусовые оттенки ее гладкой кожи.

Протяжным страстным стоном, что слетает с ее приоткрытых губ, выпускает на волю изголодавшегося внутри меня зверя. Разносит в щепки остатки разума. Разрушает окончательно.

Жадно скольжу языком, ненасытно посасывая затвердевшие вершины, облизываю каждый сантиметр обнаженной груди, оставляя мокрые следы на коже. Сжимая ягодицы, впечатываю ее в себя намертво, трусь ширинкой уже настойчивее, накручивая амплитуду движения до необходимой скорости.

— Тёма…Тём, — шелестит взволнованно, кусая губы. — Подожди…

Стонет на пределе чувств, задыхаясь от отзывчивости собственного тела. Сама же пальцами впивается в плечи, царапает по шее, затылку, прижимается ближе, не собираясь останавливаться.

Совсем обнаглев, запускаю руки под резинку джинсов сзади. Нащупывая тканевую полоску трусов на ягодицах, миную ее и рвусь ниже, насколько позволяет ее сидячее положение.

Интересно, если бы на ней было платье, смог бы тогда сдержаться?

Сладкие всхлипы моей Ми прошибают волной адского дикого возбуждения. Давление в штанах достигает своего предела.

По участившемуся дыханию и прерывистым вздохам распознаю ее приближение к стремительной разрядке. Впиваюсь в раскрытые губы, имитируя языком глубокое проникновение. Сам на пределе, едва держу себя в