Маргарита Южина - Курсы кройки и житья Страница 31

– Моя сестра – чай? – хмыкнула Марья Андреевна. – Моя сестра чудесно заваривает только железные ворота! Ну давайте, где у вас тут чай?

Марии Андреевне было теперь жутко неловко. Она все, конечно, поняла – не маленькая ведь. Федор просто хотел познакомить Дашу со своим отчимом. Хотел Дашу, а тут… Марья нарисовалась! Да еще и Ольгу притащила. Ой, ну как же неудобно. И уйти сразу некрасиво. Ну, ничего… полчаса они с Ольгой продержатся, а там и откланяться можно… А дочь она не зря сюда притащила – вон как Елисеев украдкой на нее поглядывает. И мордаха у самого такая… как у Машиных учеников в весеннюю пору… Да что ж эта школа опять вспомнилась-то?..

За столом Марья Андреевна сразу же повернула беседу в высокодуховное русло.

– Вам нравится Пушкин? – спрашивала она, потягивая чай из кружки с отломанной ручкой.

– Да! – с жаром ответил Иван Данилович. – Мне очень нравятся Лермонтов, Пушкин, Гоголь, очень!

– Правда? – сверкнула глазами Марья Андреевна. – А какие произведения вам наиболее близки?

– Сейчас… э-э-э… – обернулся к красивой книжной полке хозяин квартиры. – Сейчас, пожалуй, Мандельштам.

– Что вы говорите, – удивилась женщина. – Поразительно! Просто поразительно… а скажите – вы не прочитаете нам что-нибудь?

Ольга нечаянно икнула – маменьку понесло. Елисеев уткнулся носом в кружку и хитро стрелял глазами, а Иван Данилович спокойно поддерживал светскую беседу:

– Да нет, что вы… как я вам читать буду? Наизусть, что ли? Да я даже книг не открывал! Я ж не по стихам книжки-то выбираю! Пушкина да Лермонтова издают очень много, любые корешки к моей мебели можно подобрать. Вот за то и люблю.

– Вы… вы подбираете книги под цвет мебели? – ужаснулась Марья Андреевна.

– А что такого? Я сам эту мебель делаю, не могу же я поставить туда журналы какие-нибудь! Они ж не стоят, журналы-то, да и… под цвет лака не подходят.

– Классиков? – захлебнулась от ужаса Марья Андреевна. – Под цвет лака?

– Да что такого-то? – таращился на нее мужчина. – Ну классиков, и чего? Да я, между прочим, тоже так же писать могу! И ничего сложного! Вот недавно я так лежу, ко сну собираюсь, и вдруг – тресь! В голову стих ворвался! «Во всем мне хочется дойти до самой сути. В работе, в поисках пути…»

– В сердечной смуте… – подсказала Марья Андреевна.

– Вот правильно… точно. А я все думал, как бы про любовь строчку втиснуть, а ничего не подходило… А сейчас хорошо… Или вот еще… Мне Федор говорит, что пора жениться, а я ему раз – и отвечаю: «Я скажу тебе с последней прямотой: Все лишь бредни, шерри-бренди, Ангел мой!»

– Ага… – поджала губы старшая гостья. – Вот такие мысли вам в голову «тресь», да?

– Да сам мучаюсь!

Ольга вдруг откашлялась, хотела было подсказать имя известного автора этих строк, однако Елисеев под столом тихо ухватил ее за руку и сжал, приказывая молчать. Ольга замолчала. А между тем Иван Данилович продолжал:

– А вчера вот меня Федор спрашивает – о чем, мол, я задумался? Так я ему так и пошел чесать: «Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж…» Красиво как я сказал, правда? Только дальше вот никак строчки не залетают, хоть тресни! Так никто и не узнает, что там дальше-то сотворилось…

– Ну почему же, – спокойно отхлебывала чай Марья Андреевна. – Там все известно. Королева влюбилась в пажа, что непонятного…

– А вы откуда знаете? – недоверчиво посмотрел на нее Иван Данилович.

– А мне Игорь Северянин рассказал. В своем стихотворении, ага, – кивнула Марья Андреевна. – Эти стихи… они, видать, в вашу-то голову прилетают, когда уже все остальные головы облетели.

– Да что вы говорите?! – охнул мужчина и хитро сверкнул глазом. – Ай-ай-ай-ай… Так меня обделить…

– Ну вот, а ты под цвет мебели, – поддел его Елисеев.

– Федор! Ну эту ж мебель я сам! Вот этими вот руками! – в свою очередь оскорбился отчим.

– Сами? – не поверила Марья Андреевна, и глаза ее загорелись. – Это ж как здорово! Вы знаете, а мне как раз в класс нужно установить такой стеллаж, чтобы… – И тут она вспомнила. – Хотя… Ничего уже мне не нужно, никакого стеллажа.

– Нет, ну отчего же? – рвался помочь мужчина. – Мне совершенно не трудно. Это ж… это хобби! От души! Руки уже все дома переделали, а теперь по работе скучают! Говорите, когда вам сделать.

– Да не надо мне ничего! – уже с надрывом ответила женщина.

– Маму на работе сократили, – постаралась объяснить Ольга. – У них там школа рухнула, ну и… Мама работает учителем литературы… работала.

– И что – у нас уже никому не нужны учителя? – не поверил Иван Данилович.

– В нашей школе – нет, – горько вздохнула Марья Андреевна. – Да у нас и… и школы-то теперь нет.

Елисеев воздел кверху палец:

– А вот в деревнях учителей всю жизнь не хватает! Дети мучаются от недостатка литературы! Но… разве учителя туда поедут? Нет, все собрались в городе и… и переполняют школы.

Неожиданно Иван Данилович подскочил и погрозил пальцем Елисееву:

– Я тебе тыщщу раз говорил – я в деревню не поеду!

– А вы тоже учитель? – повернулась к нему Марья Андреевна.

– Нет, но…

– Так к чему эти дамские истерики, сударь? Мальчик говорит мне… а я… я еще подумаю… Федор, расскажите мне, а какие условия там предлагают?

Елисеев сел на любимого конька. Ему так хотелось, чтобы отчим перебрался в деревню, он уже и домик ему приглядел. Тамошний врач – его близкий друг. Уже все было продумано, а вот упирался отчим, и хоть ты что! И друзья у него появились странные какие-то, того и гляди в пивнушку утянут. А для отчима спиртное – это верная смерть. А потому Федор и пел сейчас соловьем. Расписывал, как прекрасно можно жить вдали от выхлопов, от грязи, от пивных ларьков. И, кажется, уже прониклась не только Марья Андреевна, но даже и Ольга, а вот отчим…

– Да зачем мне это надо – носиться к какому-то колодцу, рубить дрова… еще скажи корову завести! – кипятился мужчина. – Я вот тут сплю, сколько хочу, кран открыл – вода потекла, батареи потрогал – греют, газ открыл – сварил, что нужно, а…

– Ты уже даже на улицу перестал ходить! – перебил его Елисеев. – Сидишь целыми днями дома!

– Я болею! – выдвинул весомый аргумент отчим. – И зачем это я буду по улицам шарахаться? У меня…

– Пойдемте! – неожиданно заявила вдруг Марья Андреевна.

– Куда это? – захлопал ресницами мужчина. – Вы меня приглашаете? Так я же… вроде как…

– Вам нужно двигаться! – заявила дама. – И мы с вами сейчас пойдем на прогулку… Вы что – не хотите, чтобы я вам почитала стихи?

Иван Данилович беззащитно посмотрел на Елисеева, а тот только развел руками – ничего не попишешь, женщина просит.