Анна Аленина - Солнце для отшельницы(сборник) Страница 31

Энн не ответила. Заколка была устроена, а мягкие теплые ладони все плотнее сжимали голову. Брайн наклонился ближе, провел рукой по щеке, пытаясь повернуть к себе лицо Энн. Она высвободилась, сделала шаг в сторону, обернулась:

– Спасибо… Ах этот твой всеведущий Стивен!.. Он прав. Но это неважно. Не стоит говорить о моих предках… И мы же договорились, что не будем рассуждать о том, куда я еду и зачем? Достаточно и других интересных тем.

И быстро пошла вперед.

Брайан плелся за ней, болтая какую-то чепуху, и с ужасом понимал, что пропускает последние минуты, данные ему судьбой для того, чтобы успеть что-то изменить. Он вдруг сказал:

– А ты не поедешь со мной до Генуи?

Она покачала головой.

– Поздно, Брайан. Нас уже зовут, неудобно… Идем. Тем более – я обещала…

– Что обещала?

– Угостить народ! – улыбнулась Энн и закивала в ответ на призывные вопли, которые посылали им Синди и Генри.

Выйдя из парка, Энн завела истомившуюся по обеду толпу в маленькое кафе, совмещенное с книжным магазином. Она уверенно вошла в зал и вызвала менеджера. Менеджер радостно взмахнул руками. Со стороны это выглядело как встреча старых друзей после долгой разлуки. Брайану эта сцена показалась сюрреалистической.

Затем менеджер подвел посетителей к полке и указал на стопку книжек в ярких обложках. Брайан не знал португальского, но имя автора на обложке оказалось поразительно знакомым.

– Энн Уотерхауз… – прочитал кто-то. – Энн? Уотерхауз?

Энн стояла, держа в руках маленькую книжку, перебирала страницы и улыбалась, глядя то на нее, то на изумленных друзей. Портрет на обратной стороне обложки не оставлял никаких сомнений: это была Энн собственной персоной!

Толпа взорвалась радостными криками:

– Так вы писательница? И это все ваши книжки? Вы все их сами написали? А вас давно перевели на португальский?! А еще на какие языки?

Когда Энн ответила на все вопросы, настала очередь Брайана выразить свой восторг.

– Ну, и про что роман? – поинтересовался он. – Судя по обложке, типичное женское чтиво?

– Как, вы не знаете, про что пишет Энн Уотерхауз? – ахнула Линда. – Боже мой, Энн! Вы – моя любимая писательница!

– Спасибо, Линда! Мне это тем приятнее, что пишу я не так уж давно… Это моя третья книжка.

– И уже переведена на другие языки!

– Пока что лишь на португальский…

Линда не слушала:

– Вот что значит настоящий писатель! Как же я могла не узнать вас? Мы столько дней плывем на одном кораб ле… Но я думала, вы старше! Я и помыслить не смела о таком счастье! Вы так скромно держитесь… И знаете, я так близорука, у меня минус шесть…

Раскудахтавшуюся Линду было невозможно заткнуть, а народ тут же начал покупать книжки на незнакомом португальском языке и требовать автографов. Энн смеялась и с удовольствием подписывала книги, лукаво поглядывая на Брайана.

– Ну что, Брайан, а тебе автограф не нужен? Ничего, пришлю потом на английском! Или ты после Джойса никого не читаешь?

– А что, присылай! – улыбнулся Брайан. – Сравню с Джойсом, посмотрим, кто из вас двоих устоит!

– Ой-ой-ой! – запричитала Энн. – А знаешь ли ты, что я писала в университете по Джойсу курсовую? Про «Поминки по Финнегану», между прочим!

– Хм, ну раз так, может быть, тебя и стоит почитать!

Энн засмеялась. Брайан ехидно прищурился:

– Только что-то я сомневаюсь, что ты многому научилась у старика Джойса, если тебя печатают под такими пестрыми обложками! Небось, стеснялась своей продукции, вот и молчала всю дорогу, что мараешь бумагу!

– Стыдитесь, мистер Сандерс! – Энн приняла величественный вид. – А где же ваши пять веков аристократического воспитания? Как вы разговариваете с дамой!

– Дама, которая пишет книги, – это уже не дама, – парировал Брайан, – это мужчина в юбке!

– Фи-и-и! Прямо запахло солдатскими носками! – воскликнула Аманда.

– Нет, это тухлый мужской шовинизм так пахнет! – подхватила Джоан, горделиво разглядывая свою книжку с автографом самой Энн Уотерхауз.

– Деточка, – обратился к ней Брайан, – то, что ты купила книгу на португальском языке, которого не знаешь, купила только ради автографа, прекрасно характеризует ценность женской литературы…

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Линда прокурорским голосом.

– Я хочу сказать, что эти книги можно не читать! Это фикция, а не литература! Самое лучшее в ней – кричащая обложка со слащавым личиком, которая украсит ваш будуар! А еще в ней можно рисовать сердечки, писать «на вечную память» и прочую чепуху!

– Ты закончил, Брайан? – сухо поинтересовалась Энн.

– А что тут еще скажешь?

– Вот именно, большой фантазии не требуется… Думаешь, я не слышала этого тысячу раз? Не льсти себя надеждой, что ты меня чем-то огорчил. Но ты оскорбил моих читательниц, и мне это не нравится.

– А что, кто-то обиделся? – Брайан насмешливо обвел глазами комнату и наткнулся на частокол негодующих дамских взоров.

– Ну ладно, ладно, – сдался Брайан, – кажется, я хватил лишку!

Он поднял руки вверх и с сокрушенным видом покачал головой. Дамы восприняли это как сигнал и кинулись в атаку. Линда изрыгала громы и молнии, ситуация становилась критической. Требовалась мужская поддержка, но даже Генри куда-то слинял, а менеджер стоял в отдалении, с усмешкой перебирая книги и не желая ввязываться в дамскую ссору.

– Да вы бы прочитали хоть один роман нашей дорогой Энни! – надрывалась Линда. – Вы бы сразу поняли, как ошибаетесь!

– Ну что ж, – улыбнулся Брайан. – Я готов! Только, чур, не на португальском! Иначе я помру раньше, чем дочитаю книгу! А пока приглашаю всю честную кампанию отметить бокалом вина выход книги нашей дорогой Энни на португальском языке, языке Камоэнса! Плачу за всех!

Ловкий ход был награжден бурным одобрением и даже аплодисментами. Проголодавшиеся любители литературы кинулись к столу, а вокруг, словно по мановению волшебной палочки, засуетились услужливые официанты.

Пока народ рассаживался и со вкусом обсуждал меню, Брайан, примостившись рядом с Энн, тихо спросил:

– Ну, так почему ты на самом деле все это от меня скрывала?

– Прости, Брайан, – Энн опустила глаза, – но ты же сразу заявил, что не читаешь современной литературы! Вот я и не решалась…

– Милая, нельзя же понимать каждое слово так буквально… Читаю, конечно, иногда. Но можно ли сказать, что ты прочел книгу, если она никаких струн в тебе не затронула? Если ты ее захлопнул и уже на следующий день ничего не помнишь? Можно сказать, что ты и не читал ее!

– Ты софист, Брайан!

– А ты коварная женщина, Энни! – в голосе Брайана появились игривые нотки. – Что ты еще от меня скрываешь?