Иэн Макьюэн - Невыносимая любовь Страница 32

Джин Логан умолкла. Стиснув руки, она глядела в пол, ей явно хотелось остаться одной. Кожа между носом и тонкой верхней губой покраснела. Мое отупение прошло, когда я просто понял вдруг, что все увиденное означает любовь и медленную агонию из-за ее гибели. Представив, что значило бы для меня потерять Клариссу, по своей ли тупости или если бы ее отняла смерть, я ощутил горячее покалывание по всей спине и понял, что задыхаюсь без свежего воздуха в этой маленькой комнате. Мне надо было срочно возвращаться в Лондон и спасать нашу любовь. У меня не было плана действий, но я был бы счастлив подняться и с извинениями удалиться. Джин Логан подняла голову и сказала:

– Простите. Спасибо, что приехали. С вашей стороны было очень любезно проделать такой путь.

Я сказал что-то сообразно вежливое. Мускулы моих ног и рук были напряжены, как будто были готовы вытолкнуть меня из кресла обратно на Мейда-Вейл. Впечатление от скорби Джин разложило мою собственную ситуацию на простейшие элементы, в периодическую таблицу простых чувств: когда любовь уйдет, ты поймешь, какой это чудесный дар. Ты будешь так же страдать. Так что возвращайся и сражайся, чтобы сохранить ее. Все остальное, включая Перри, не в счет.

– Знаете, кое-что я хочу узнать...

Мы услышали, как открылась и закрылась входная дверь, потом шаги в холле, но никаких голосов. Она замерла, будто ожидая оклика. Потом шаги – похоже, два человека – замерли наверху, и она расслабилась. Я не мог ее оставить, ведь она собиралась сказать или спросить меня о чем-то важном. Но и расслабить ноги я тоже не мог. Мне хотелось предложить ей поговорить в саду, среди цветов, на свежем воздухе.

Она сказала:

– С моим мужем кто-то был. Вы заметили?

Я покачал головой.

– Там была моя Кларисса, двое рабочих с фермы, парень по имени...

– Я знаю. Но кто-то был в машине с Джоном, когда он приехал. Кто-то вышел из машины вместе с ним.

– Он бежал с другой стороны поля. Я не видел его, пока мы не побежали к шару. И там никого больше не было, я уверен.

Джин Логан не была удовлетворена:

– Вам было видно его машину?

– Да.

– И вы не заметили никого, кто стоял бы за ней и наблюдал?

– Если бы кто-нибудь был, я бы его запомнил.

Она отвела взгляд. Она рассчитывала на другие ответы. Ее голос был как у терпеливой учительницы. Я не возражал, я искренне хотел помочь.

– Вы помните открытую дверцу машины?

– Да.

– Одну дверцу или две?

Я колебался. На вызванной из памяти картинке открытыми были обе дверцы, но я не был уверен и не хотел направлять ее по ложному пути. На кону что-то стояло, возможно, лишь сильная фантазия. Я не хотел ее подпитывать. Но в конце концов произнес:

– Две. Точно не уверен, но вроде две.

– Так зачем, по-вашему, ему было открывать обе дверцы, если он был один?

Я пожал плечами и стал ждать объяснений. Янтарь в ее пальцах завертелся еще быстрее. Печаль сменилась болезненным возбуждением.

Даже мне, не знающему в чем тут дело, было понятно, что доказательства причинят ей новые страдания. Ей придется услышать что-то, о чем она не хотела бы знать. Но пока она задавала неприятные вопросы тоном энергичного адвоката. В какой-то момент я начал заменять собой объект ее нападок.

– Вот вы мне скажите, в каком направлении отсюда Лондон?

– На востоке.

– А Чилтернз?

– На востоке.

Она взглянула на меня, будто основное доказательство было получено. У меня по-прежнему был озадаченный и услужливый вид. Ей приходилось за руку тянуть меня к самоочевидному источнику своих страданий. Она так долго прокручивала все это у себя в голове, что с трудом сдержала раздражение в голосе, когда пришлось спросить:

– Как далеко отсюда до Лондона?

– Двадцать пять миль.

– А до Чилтернза?

– Около двадцати.

– Из Оксфорда в Лондон вы поехали бы через Чилтернз?

– Что ж, шоссе как раз проходит в той стороне.

– А поехали бы вы в Лондон через Уотлингтон по всем этим мелким проселочным дорогам?

– Нет.

Джин Логан глядела под ноги на вытертый персидский ковер, погруженная в свои мысли, в горе, от которого она никогда не освободится из-за невозможности объясниться с мужем. Прошло минуты две-три, и я спросил:

– Предполагалось, что он проведет этот день в Лондоне?

Она крепко зажмурилась и кивнула.

– На конференции, – прошептала она. – На медицинской конференции.

Я осторожно откашлялся.

– Возможно, существует какое-то вполне невинное объяснение.

Глаза ее были по-прежнему закрыты, а голос звучал глухо и монотонно, как будто ее загипнотизировали, заставляя вспомнить нечто ужасное.

– Машину доставил сержант из местного отделения. Ее привезли на аварийном грузовике, потому что не смогли найти ключей. Они остались где-то в машине или у Джона в кармане. Поэтому мне пришлось заглянуть внутрь. И тогда я спросила у сержанта, обыскивали ли они машину. Искали ли отпечатки пальцев? Они сказали, что нечего тут искать. И знаете почему? Потому что речь не идет о преступлении...

Она открыла глаза, чтобы убедиться, что я осознал всю важность, все последствия подобного легкомыслия. Но я пока еще ничего не осознал. Я раскрыл рот, чтобы повторить последнее слово, но она опередила меня и громко повторила:

– О преступлении! Речь не идет о преступлении! – Внезапно она поднялась на ноги и принесла из другого угла, где в половину человеческого роста были навалены книги, объемистый пластиковый пакет. Она протянула его мне. – Вот, взгляните. Взгляните. И скажите мне, что это значит.

Это была увесистая белая сумка, на яркой картинке изображены танцующие вокруг названия супермаркета дети.

Содержимое сумки тяжело барахталось на дне. Взяв ее в руки, я сразу почувствовал идущий оттуда запах, знакомый резкий душок гниющего мяса.

– Загляните. Не бойтесь.

Вдохнув поглубже и раскрыв пакет, в первую секунду я не смог даже разобрать, что в нем. Какая-то серая паста в измятой пластиковой упаковке, нечто круглое, завернутое в цветную фольгу, непонятная коричневая масса на квадратной картонке. И тут я заметил что-то темно-красное, блеснувшее сквозь стекло, наполовину скрытое бумагой. Бутылка вина, поэтому сумка была такой тяжелой. Для всего остального сразу нашлись объяснения. Еще я увидел два яблока.

– Припасы для пикника, – сказал я. Подступившая к горлу тошнота объяснялась не только запахом.

– Я нашла это на полу рядом с пассажирским сиденьем. Они вместе с ней собирались устроить пикник. Где-нибудь в лесу.

– С ней?

Я почувствовал, что веду себя излишне педантично, но мне казалось, я должен как можно дольше противостоять гипнотизирующей силе ее фантазии. Она достала что-то из кармана юбки. Потом отодвинула от меня пакет и вложила мне в руку небольшой шелковый шарфик со стилизованным под шкуру зебры серо-черным рисунком.