Лето. Деревня. Любовь (СИ) - Зоя Марецкая Страница 32

— Юра, я бесплодна. У меня не может быть детей. Они все приемные. И Лука тоже. Понимаешь? Я неполноценная. Я должна была тебе сразу сказать, не морочить тебе голову, но я…

Он взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

— Да я уже давно догадался, Маша. Только глупости все это. Ты настоящая мама и настоящая женщина. И все у нас будет хорошо. Разберемся.

Глава 19. На наших кострах горит осень.

Машу с Ваней оставили в больнице на неделю. Всю эту неделю Юрий крутился как белка в колесе. Ранним утром выгуливал Лордика и бежал на работу, чтобы хоть что-то успеть там сделать. В двенадцать уже был дома, чтобы накормить обедом старших детей. Зина оказалась той еще поварихой, и Юре пришлось учить их с Лукой, как готовить самый простой суп и жарить яичницу.

— Теперь я вижу, что ты и в самом деле принцесса, — ворчал он. — Замуж выйдешь, мужа будешь по ресторанам водить, чтобы он не догадался, что ты готовить не умеешь?

— Я не выйду замуж, — фыркала Зина, впрочем, вполне мирно. — Буду всю жизнь вместе с мамой жить.

— Я тебе напомню эти слова через пару лет.

— Ничего ты не напомнишь, через три недели мы уедем из твоей деревни и больше никогда не увидимся. Жду не дождусь этого события.

— Да ладно, а как же Сергей Валерьевич? Тоже ждешь не дождешься, чтобы от него уехать?

Зина стремительно покраснела и замолчала. С определенных пор Юрий начал замечать ее на стройке. Сначала он толком не понял, что она там делает, а потом увидел их вдвоем со старшим сыном отца Валерия, Сергеем, который работал вместе с ними. У Зины, судя по всему, приключилась первая любовь. Это было так трогательно, что Юрию даже дразнить ее не хотелось.

Что касается Лучика, то поговорить с ним получилось не сразу. Один раз вечером, перед сном, Юрий спросил мальчика:

— Лука, помнишь, ты мне рассказывал сказку про вождя? По-моему, ты так и не досказал, чем там дело закончилось.

Лука какое-то время смотрел на него пристальным взглядом, а потом, глядя в потолок, закончил свою историю:

— Александр полюбил ее и объявил своей женой. Но вот беда: молодая жена могла быть с вождем только по ночам, а наутро она возвращалась в свое озеро. А влюбленный Александр хотел, чтобы она была с ним всегда. Поэтому он тайком от молодой жены искал способы, как удержать ее около себя не только ночью, но и днем.

В положенный срок, ровно через девять месяцев, молодая жена родила вождю сына, похожего на него, как две капли воды. У младенца были такие же черные глаза, как у вождя, шоколадный цвет кожи и красивые кудрявые волосы. Малыш лежал в люльке из тростника, сплетенной для него мамой, и она каждую ночь качала эту люльку и пела сыну колыбельные песни, а утром опять возвращалась в свое озеро.

И вот однажды Александр, посоветовавшись с колдунами племени, тайком подмешал своей жене в питье сонного порошка. Молодая жена уснула над колыбелью своего сына и проспала тот миг, когда над озером Танганьика взошло жаркое африканское солнце.

Чуть только солнечные лучи коснулись ее серебристых волос, прекрасная белолицая девушка-Луна с серебристыми волосами превратилась в стайку красивых бабочек. Они покружились над люлькой и улетели в джунгли.

Александр Великолепный не смог забыть свою жену и не смог утешиться в своем горе. Он бросил свое племя, свой дворец, своих слуг и навсегда ушел в джунгли, чтобы искать там свою любимую. Своего сына он отдал на попечение одной своей служанке, хорошей и доброй женщине, наказав ей заботиться о мальчике и любить его.

Та женщина назвала младенца в честь матери и отца — Лука Александр, то есть Александр Светлый.

Юра только улыбнулся такой концовке:

— Мама подобрала тебе замечательное имя, оно тебе очень идет.

Лучик знал, что он приемный сын, Маша от него ничего не скрывала.

После обеда Юрий уезжал вместе с детьми в Саранск, чтобы навестить Машу и Ваню. Часы посещения были с четырех до семи, но они приезжали к трем, и их пропускали. Зина и Лука облепляли маму, играли с Ванечкой, и у Юрия даже не было возможности остаться с Машей наедине. Он молча сидел у окна и смотрел, как Маша общается с детьми. Она стеснялась часто смотреть в его сторону, зато он совершенно не стеснялся. Любовался ее улыбкой, ее неторопливыми движениями, слушал ее мягкий, милый голос. И много думал о том, что же ему делать дальше. Нужно было принимать какое-то решение.

По ночам, когда дети спали, Юрий и Маша часами разговаривали по телефону. Такой формат общения неожиданно позволил им раскрыться, быть более откровенными друг с другом. Маша без смущения и относительно спокойно рассказывала ему про свое прошлое. Юрий слушал, понимая, что ей обязательно нужно выговориться за те десять лет, что она была одинока.

— Мне поставили диагноз в двадцать лет. Поликистоз яичников. Неправильно работают женские гормоны. Врачи сами до сих пор не знают, наследственное это заболевание или приобретенное. У меня с детства был лишний вес. В школе меня дразнили, в институте не замечали. А я росла очень романтической девушкой, читала стихи и мечтала о большой и чистой любви. Что ты смеешься?

— Смеюсь, что за пятнадцать лет ты не изменилась и осталась точно такой же. Извини, я тебя перебил, рассказывай дальше.

— После института я пошла работать в школу. Только это была другая школа, не та, в которой я сейчас преподаю. Там я начала встречаться с учителем информатики. Он был на шесть лет меня старше. Взрослый и серьезный. Приезжий. Говорил, что хочет семью и детей. Я ушла от родителей, мы жили на съемной. Я его любила, мы собирались пожениться. И вот тут начались мои хождения по врачам. У меня был нерегулярный цикл, и я никак не могла забеременеть.

— Неужели это такое серьезное заболевание, Маш? Оно же как-то лечится?

— Лечится гормонами, надо долго и вдумчиво подбирать препараты и дозировки. На каждого они оказывают индивидуальное действие. На мне ничто не срабатывало. Мне прописывали один препарат за другим, но я только набирала вес. Вместо восьмидесяти я стала весить сто килограммов. Еще я стала раздражительной и плаксивой. У меня начались затяжные депрессии. Я очень хотела детей. Лечилась почти пять лет, но результата все не было.

Моего сожителя не хватило надолго. Сначала он меня