Елена Александровская - Мой желанный принц Страница 32

– Понятное дело. Отличная ловушка. На совесть придуманная.

– Это Виктор, гад, постарался, зуб даю. Папаше одному такого не осилить. А так у дядюшки и сынуля в шоколаде, и меня, наконец, можно будет повязать…

– Вот только не рассказывай мне сказок, Леха. А то ты не доволен! Не поверю, хоть стреляй.

– Ха, брат, но ты еще самого веселого не знаешь. После всего этого счастья пошли условия, при которых такой раздел имущества становится законным. И первое из них, что и я, и Жорка женятся с согласия родителей. Типа, на нужных телках женятся. Чтобы никаких плебеек или свадьбы по любви…

– Тоже красиво. А еще что за условия там были?

– А этого тебе мало?

– Дружище, я же вижу, что там еще какая-то хрень твоими любящими родственничками заготовлена. Уж очень у тебя лицо выразительное!

– Умный ты… Аж противно.

– Самому противно. Ну!

– Так вот – все выше, блин, изложенное, вступает в силу немедленно, но действует только ближайшие три года.

– Во! Вот теперь понятно. А если вы, упрямые ослы, не женитесь так, как этого хочется папашам с мамашами, не видать вам ни хрена! Пардон, не видать вам наследства, как своих ушей.

– Именно так. Да видал я их бабки, пусть катятся!

– Леш, ты не кипятись. Впереди все же три года – разберешься еще. А, может, твой папашка раньше одумается. Или какую-нибудь новую дрянь изобретет. Вон какой он оказался. Лиха беда начало.

– Знаешь, брат, мне и этого хватило. Очередного его изобретения я не выдержу.

– Выдержишь, поверь слову профессора. И что, после этого оглашения все кинулись друг друга поздравлять-обнимать?

– Не, до такой пошлости они не поднялись. Дамы нас покинули, а папаша с братиком на меня так выразительно начали посматривать – типа, зацени красоту картины, сопляк.

– Леха, уймись. Итак, ты теперь потенциально богатый человек. Зверски богатый, по моим меркам.

– Не в том беда, что богатый. А в том, что мамулька-то моя и сестричка, две змеи подколодные, наверняка уже всем раззвонили об этой истории. И теперь наверняка материализуется куча «друзей дома» с подходящими, елки-палки, невестами, достойными одобрения уважаемого семейства.

– Где-то я такое уже видел. А, точно! «Золушка» это, брат, «Золушка»…

– Да при чем тут это?

– А при том, что твои родственнички начнут прикидывать величину приданого каждой невесты, самых приданнистых соберут на какой-нибудь раут. И заставят тебя выбирать, как коров для случки.

– Тьфу, ну и картинка!

– Или могут заставить тебя встречаться с каждой из них, типа, на кого ты стойку сделаешь, та твоей любимой супругой и станет.

– Знаешь, профессор, я боюсь тебя.

– Ты не бойся. Это ж я всего лишь начал предположения делать. Маховик-то только пошел раскручиваться. Считай, я пытаюсь тебя предупредить, чтоб, значит, держал ухо востро.

– Спасибо, добрый человек. Предупредил, ничего не скажешь. Не просто предупредил – напугал.

– Прамонитус, брат, прамунитус. Предупрежден – вооружен.

– Эт точно, и напуган к тому же.

– Ладно, самое веселое ты мне уже рассказал. А теперь давай о прекрасном. Ты той девушке, Ирине, предлагал встретиться? Узнал, где она живет?

– Да как-то не решился… С ней так славно, спокойно. А вдруг она живет черт знает где…

– И что? Будешь и дальше с ней болтать вечерами. До самой женитьбы.

– Ну тебя к черту! Как скажешь, так вешаться хочется.

– Ты вешаться-то погоди! А вдруг она окажется умницей-красавицей из хорошего семейства? Вдруг живет рядом? Вот твои родственнички и останутся с носом, а ты с любимой девушкой и крутыми бабками.

– Не из хорошего она семейства, Димка. Увы. Вернее, не из хорошего с точки зрения моих обожаемых родственников. Умница, да, красавица, ну почти… А вот с семейством она явно… не попадает. Наверное, не рассчитывала на моих родственников и их точки зрения на «свой круг».

– Я думаю, брат, она и на тебя не рассчитывала. Ведь ты для нее такой же трудяга безденежный, как и она сама. Все своим трудом и своими мозгами.

– Ну да, где-то так…

– Так какого лешего ты тянешь? Ты в любом случае ничего не теряешь. Суди сам: если она живет фиг знает где – ты продолжаешь быть ее виртуальным другом. Если поблизости – ты становишься ее живым другом. Испугается, сбежит от тебя – ты опять остаешься ее виртуальным другом… Все просто.

– Только с твоей точки зрения.

– И с твоей тоже, лопух! Надо только решиться. Ну, мне тебя заставить? Или ты сам сподобишься?

Алексей молчал. Димке каким-то волшебным образом удалось его и успокоить и озадачить одновременно. Ну, пусть у него родственнички дерьмецы. Это ж не значит, что весь мир такой. Может быть, эта рыжая Ира и окажется той единственной, кому нужен он сам, а не бизнес отца с уродливой кличкой «Де Барс»?

Дима приятеля не торопил. Он решил, что свежий кофе категорически не помешает, тем более, что первую порцию Леха выпил, как воду.

– Димка, ты гений!

– Я знаю. Что ты там придумал?

– Да вот, суди сам. Через пару дней будет год, как мы общаемся…

– Год?! Бедная девка…

– Не сбивай. Так вот, я, типа, уверен, что мы живет рядом, приглашаю ее отметить годовщину в… ну хоть в «Льдинке»… Или в «Пулемете»… Если она знает, где это и что это, значит, она и в самом деле живет по соседству. А если не знает, начнет расспрашивать, то, выходит, и встретиться нам не получится.

– Тогда лучше в «Тремпеле». Если она его не знает, то точно не отсюда.

– Точно, в «Тремпеле», послезавтра.

Глава четырнадцатая

Июль 2010

Как все переменилось для Ирины за пару последних месяцев! Раньше вечер от середины дня она отличала только по тому, насколько уставала, или сколько текста оставалось до финиша. Теперь же все стало другим – вечер наступал в восемнадцать двадцать, когда она, наконец, выходила за калитку. Город еще плавился в солнечных лучах, но все-таки тени от деревьев и домов ощутимо наливались синевой. К тому же после работы гулять по городу или идти домой пешком совершенно не хотелось. Иногда ее подвозил Дим Димыч, который, похоже, и впрямь готовился к наступлению на всех фронтах. Но чаще Ирина спускалась в метро и через полчаса с удовольствием закрывала за собой обитую дерматином дверь.

– Бабуля, я пришел!

Чаще в ответ она слышала что-то вроде «о-кей» или «бон суар». Это значило, что у Марины Борисовны урок. Но если в ответ раздавалось «Ужин на столе!» – значит, бабушка уже минут двадцать смотрит в окно и сдерживается, чтобы не позвонить ей на мобильный с сакраментальным вопросом «где ты ходишь, дорогая?»

Ирина ужинала и рассказывала бабушке о том, что произошло за день. Хотя что может особенного происходить в конторе с переводчиком, который по самые уши зарывается в бумаги? Но все-таки чаще оказывалось, что рассказать-то есть о чем.