Тот, кого не люблю - Елена Левашова Страница 32

– Даже так? Тетю Гаяну и я побаиваюсь. Тогда верю, ладно… Если ты пожертвовал благоволением мамы ради жены, то… Наверное, любишь. Но не сильно, немного… Ай, черт!

– Люблю, сильно. И хочу наших детей. Я просто испугался ответственности.

– И я боялся. Вспомни, как переживал. Но все же хорошо? Никитушка и Дана – самое лучшее, что я оставлю планете.

– Ник, поедем вместе?

– Погоди. Где может быть Зоя? Только бы не успела наделать глупостей. Какие же вы дураки! Хорошо, что я приехал.

– Очень хорошо, Ники.

– Звони ее маме, потом своей. Я сейчас Золотке позвоню.

Глава 36.

Зоя.

Разве есть смысл давить на тормоза, когда летишь в пропасть? Но я пытаюсь… Молчу, изображая на лице спокойствие, забираю из его рук проклятую бумажку, неуклюже разворачиваюсь и бреду к выходу. Падаю в пропасть отчаяния или безумия, сдерживаю слезы, крики, желание бить его по наглой самодовольной роже… Надо быть сильной, Зоя. Теперь-то ты точно одна… Роберт показал свое истинное лицо. Такой, как он никогда бы не произнес страшные слова необдуманно… Никогда…

« – Я не хочу этого ребенка… Я только привык к Мишутке. И к тебе…».

Боже, почему же так больно? Осколки разбившихся надежд впиваются в сердце, как пираньи… Или навеки поселяются там, чтобы напоминать о себе… Мучить, мучить…

– Куда вам, девушка? – спрашивает водитель, ожидающий своей очереди на стоянке. Возле ресторана Роба всегда дежурят свободные такси. Бездумно плюхаюсь на заднее сиденье и бормочу чуть слышно:

– В бизнес-центр на Рузвельта.

Там много адвокатских контор, составлю заявление на развод и… Дело с концом.

Адвокат не проявляет особого удивления. Забирает документы, берет плату и просит прогуляться по коридору десять минут. Номер мужа я блокирую. Не хочу слушать его сбивчивые извинения… Наверное, я нуждаюсь в перезагрузке. Мне до ужаса хочется побыть одной… Даже не знаю, почему я так реагирую на проблемы. Другие ищут отзывчивого слушателя или падают на грудь друга, бабушки, мамы, а я… Закрываюсь в раковину молчания и варюсь в своих проблемах, не позволяя никому повлиять на собственное решение.

Нам не помешает отдохнуть друг от друга… Хотя кого я обманываю? Роберт меня не любит. Возможно, он испытает легкое сожаление, увидев пустую квартиру, но быстро утешится. Окунется в любимую работу или объятия Киры… Тогда я и вернусь…

Цепляю на лицо маску искреннего спокойствия и поднимаюсь в квартиру. Можно все рассказать Гаяне Ивановне, попросить ее совета, поплакаться… Она ведь простила сына и, скрепя сердце, приняла меня. Так почему же не открыться свекрови?

– Вот, Зоя! Забирай своего спиногрыза, а мы пошли! – огорошивает она меня с порога.

– А… Что-то случилось? – сглатываю я, поднимая взгляд на уставшего дядю Колю.

– Он все жилы из нас вытянул. Робчик не был таким шустрым. Я буду отдыхать от этого маленького террориста неделю! Мишутка разбил две тарелки, рассыпал муку, разгромил комнату. Не понимаю, как ты с ним справляешься? Если вы надумаете рожать второго, нам об этом не сообщайте. Видимо, мы с Колей старые для маленьких детей. Ох, Коля, подержи мою сумку. Аж сердце разболелось… Ох… Ах… Мы… Мы едва справились, – скулит тетя Гаяна. – Я даже не смогла его уложить. Он ни разу не сел, Зой. Мишу надо показать детскому неврологу и психиатру.

Она закатывает глаза и глубоко вздыхает. А Мишутка улыбается во все восемь зубов. Весело ему бабушку с дедушкой мучить…

– До свидания. Спасибо за помощь.

Вот тебе, Зоя и ответ… Видит бог, я хотела признаться ей…

Бросаю в рюкзак вещи, кладу на стол заявление о разводе и покидаю квартиру мужа. Поедем с Мишенькой в Анапу. Я поживу там пару дней в старой маминой квартире, а потом… Возможно, отойду? Переменю решение и вернусь домой? Я не могу бросить бабулю и маму, сгоревший ларек, старую дурацкую работу… Тебя здесь, Зойка, держит уйма вещей, нужных и не очень…

– Не плачь, Мишутка. Ты у меня хороший шустрый малыш, вот и все… А кому не нравится, пусть сами… к психиатру на прием идут, да?

Бросают взгляд на часы. Если бы Роберт хотел, уже примчался сюда и попытался меня остановить… Но его нет… Значит, надо ехать. Я напрасно жду его во дворе дома. Хожу вокруг разгоряченной солнцем машины и прогоняю дурацкие, романтические мысли о нашем примирении. Они лезут в голову, как надоедливые мухи… Сажаю сына в автомобильное кресло и спешно покидаю двор…

Закрыться, свернуться в кокон, молчать… Ну почему мне хочется делать лишь это? Я даже маме звонить не хочу… Вот выйдем на серпантин и расскажу ей о своих планах… Конечно, мама не станет меня ругать, но и решение мое не разделит…

А мне и не в чем себя винить – мужу я о беременности сообщила. Я даже маме его хотела все сказать, но не стала по причине крайней усталости и раздражительности свекрови.

Солнце катится по горным склонам, путается в ветвях и падает в море, оставляя в небе розовато-оранжевый след. Мишутка тихонько сопит, а я решаюсь позвонить маме:

– Мамуль, я решила уехать. На время… Побуду в Анапе недельку, ты не против?

– Ох, Зойка, какая же ты меня дуреха. Другая бы уперла руки в бока и требовала свое. Надо было остаться и…

– Мам, я не такая, ты же знаешь. Не могу я счастье выгрызать у судьбы… Между прочим, мое явление на помолвку – это первый безрассудный поступок за много лет. Не считая Креста…

– Как он, кстати?

– Шевелев подозревает Марину Крестовскую или ее жениха. Поэтому разрешил мне уехать. Снял подписку о невыезде. Я теперь свободна, мам! Сегодня все складывается в мою пользу. Наверное, вселенная хочет, чтобы я уехала и начала жить заново?

– Не знаю, Зойка. Но вам надо остыть. Наверное, ты права – Роберт переночует с этой информацией, а на свежую голову примет решение. Ничего, бабуля поможет, вытянем малышей.

– Ладно, мам. Я выключу телефон, а тебе позвоню завтра. Не говори, где я…

– Я так не могу, дочка. Спросит – скажу. Но он ведь может и не спросить? У Роберта на носу конкурс, ему не до нас и… вас тоже… Не трави душу, сходи с Мишенькой на море, отдохни. Поешь хоть нормально, родная.

– Окей, мам.

Завершаю вызов и на минутку «вынимаю» номер Роберта из черного списка. Он не в сети… Паркуюсь на площадке