Девочка Дракона (СИ) - Четвергова Юлия Страница 32

— Я был на взводе.

— И поэтому каждый раз, когда ты на взводе, я должна терпеть такое отвратительное отношение к себе и выслушивать в свой адрес ужасные слова, которые вообще никаким образом не касаются меня, и полностью являются плодом твоего воображения?

— Разве? — его скулы заострились, брови сошлись на переносице, сделав лицо хмурым, словно туча. — Разве вы не все такие? Стоит только почуять хотя бы малейшую власть, узнать малейший компромат и…

— Лучше замолчи! — резко перебила его, чувствуя, как от каждого его провокационного слова закипает кровь в венах. — Иначе я сейчас же выставлю тебя вон. Говори, зачем пришёл и караулил меня под окном, словно маньяк. А затем уходи.

— Пойми, что все эти меры предосторожности не ради себя, а ради семьи. Я им многим обязан. Не хочу, чтобы кто-то стал потенциальной угрозой для власти отца, а также не хочу тревожить спокойствие родителей подобным заявлением в новостях. — он на мгновение замолчал, а потом вытащил руку из кармана и взял меня за запястье, привлекая к себе поближе, заставляя слушать его, смотря прямо в глаза. — Если тебе нужны деньги за молчание, просто скажи. Ты получишь свою долю. Но дай мне гарантию…

Я не выдержала. Свободная от его захвата рука замахнулась и рефлекторно отвесила звонкую пощечину, которая в тишине спящего дома стала оглушительной.

Я испуганно замерла, ожидая самого ужасного. Но когда кроме ошарашенного и неверящего взгляда разноцветных глаз не колыхнулся даже воздух, я набралась смелости и произнесла:

— А вот я думаю, что дело тут не в твоих родителях. — злая улыбка приклеилась к губам. В горле противно першило. Хотелось поскорее лечь в кровать и забыться сном. — Дело как раз таки в тебе. Ты просто боишься. Боишься того, что твои мажористые друзья и бесконечные постельные грелки на одну ночь узнают, что ты такой же, как и те, кого ты презираешь и высмеиваешь со своей псарней подхлебателей. Что они начнут издеваться над тобой и смеяться так же, как делаешь это ты. Ты — обычный трус, Рома, прикрывающийся заботой о своих родителях. — снисходительно покачала головой. — Убирайся из моей квартиры. И чтобы больше не подходил ко мне ближе, чем на десять метров. Обходи стороной, избегай, делай, что хочешь. Но больше никогда не смей ко мне приближаться! Видеть тебя не хочу…

Я сглотнула вязкий ком, застрявший в горле. Подавила предательские слёзы.

— Снежинка… — он двинулся было в мою строну, но я резко отшатнулась от него.

— Не прикасайся! Не смей! Вон! — голос стал выше на несколько тонов. Рука сделала выпад в сторону двери, указывая, куда ему нужно убраться. — И засунь себе свои деньги в задницу, Грозовский! Да, ты можешь купить себе всё, что захочешь, но счастливым ты от этого не станешь ни на йоту. А всё потому, что ты прогнил насквозь и притягиваешь подобное окружение! Быть частью твоего окружения я не собираюсь. Всего тебе хорошего, Роман!

Эти слова стали последними, которые он услышал, потому что я решительно вытолкала его наружу и захлопнула дверь квартиры прямо за его спиной.

И не только квартиры…

Глава 16

Это продолжается уже около месяца… И вот снова.

— Дай пройти. — прошипела, когда изрисованный преградил мне дорогу. — На нас же все смотрят!

— Плевать я хотел, кто на нас смотрит. — процедил Грозовский и, поняв, что по доброй воле я с ним никуда не пойду, перекинул меня через плечо и поволок в тёмный закуток «поговорить».

Знаю я, чем эти «разговоры» заканчиваются…

После нашего последнего недодиалога с попыткой выяснения отношений в моей квартире Рома не давал мне прохода. Правда, не так, как раньше. Без издёвок. Пёр вперёд, словно танк: вижу цель — не вижу препятствий.

А начиналось всё более-менее безобидно…

Цветочки от курьера, звонки, на которые я не отвечала, пребывание под моим окном, чтобы помозолить глаза. И когда я героически всё это вынесла и хотела вздохнуть с облегчением, парень приступил ко второй стадии.

Он стал подсаживаться ко мне за стол в столовой и сидел так всё время моей трапезы. Сам при этом мог не есть, но мне обязательно подсовывал десертик. А потом также молча вставал и уходил, как ни в чём не бывало. Словно и не он только что терроризировал мою нервную систему и круговую мышцу глаза, которая начинала методично дёргаться, стило завидеть Рому на горизонте.

На придурь Грозовского университетские поначалу смотрели с долей иронии. Думали, он так своеобразно травит. А потом со временем поняли, что нет. Как? Зверь начал проявлять ко мне активный интерес.

И тут началась третья стадия нападения.

То подкрадётся и приобнимет сзади, пока я раскладываю книги в шкафчике. То шепнёт на ушко романтическую лабуду, следом подсовывая мне шикарный букет роз. То следует за мной по пятам до дома, чтобы пожелать хорошего окончания дня и уехать, либо дальше маячить под окном.

Я же стойко игнорировала все его «ухаживания». Пыталась не обращать внимания. И если у меня это получалось с переменным успехом, потому что порой даже я проигрывала своим чувствам, поддаваясь на некоторые провокации Грозоского, то студенческое общество уже во всю косилось на нас с Покорителем.

До каждого начало доходить, что это не прикол. Не розыгрыш. Не временная прихоть главного мажора университета. И люди разделились на два лагеря. Одни обходили меня по широкой дуге, за спиной шепча «С ней лучше не связываться, иначе Дракон голову откусит потом за свою девочку». И в основном, это была мужская часть.

Другие же, наоборот, пытались заговорить, подружиться — и тут уже преобладала женская половина. Подобного общения я не стала избегать. Да, они травили меня «по-щучьему велению», но нужно было жить дальше и как-то коммуницировать в обществе, ибо учёба иного и не предполагала: модельные работы, групповые лабораторные и прочее-прочее. Поэтому на многое я закрыла глаза и предпочла оставить в прошлом.

Да и стоило Грозовскому показать, что он больше не собирается меня травить, а даже наоборот, как главная псарня Покорителей нашла другую жертву, коих было много, так как новички переводились к нам чуть ли не каждую неделю.

Чего не скажешь о самом звере. Лучше бы он нашёл себе другую жертву. Ибо измучал он меня своим внимание за этот месяц так, что мама не горюй. И на корню губил всю мою решимость всячески его игнорировать.

Теперь мне приходилось бороться не только с Грозовским, но и со своими чувствами. И последние дни я чаще всего им проигрывала. Напору парня попросту было тяжело сопротивляться, как бы я не старалась. Как бы ни планировала. Все эти бесконечные красивые жесты, знаки внимания, — очень сильно влияли. Порождали мысли о том, чтобы простить Рому, ведь все мы ошибаемся.

Возможно, он не умел извиняться на словах, поэтому делал это таким вот своеобразным способом.

Гадала о причинах такого поведения я много и часто. Особенно, когда ловила себя на глупой улыбке, получая его смс с пожеланиями спокойной ночи или доброго утра. Или когда утром находила подарки под дверью квартиры. С фантазией у парня всё было просто отлично.

К слову, о бывшей подруге… С Кравцовой я пересекалась только во время учебного процесса. Вот уж у кого надо было поучиться игнору и применить мастерство к Грозовскому.

Как-то нас поставили в одну подгруппу для написания лабораторной, так Стася активно разговаривала со всеми остальными участниками, и никак не реагировала на мои прямые вопросы, делая вид, что это всего лишь ветер подул, от того и отзвуки.

Но она изменилась. Сильно. Это было заметно по внешнему виду: дорогая одежда, манерно-надменное поведение. Взгляд свысока. Ненароком замечала, как Стася уезжает с каким-то парнем на чёрном Майбахе. И после этого всё становилось предельно понятно — она нашла то, о чём мечтала — денежный «кошелёк». И продалась за милую душу.

Впрочем, мне уже не было дела до жизни Кравцовой. Она сделала свой выбор, а я переболела. Да, иногда в груди ныло о былых воспоминаниях, когда я её видела, но это чувство быстро проходило — перебивала учёба, домашние хлопоты и, конечно же, Грозовский, который, если бы захотел, заменил бы мне и родителей и друзей и всех-всех-всех с его-то энтузиазмом.